– Увидимся после лекции. Люблю тебя.

Обычно после этого Бен должен был идти в туалет, чтобы сделать привычное селфи, но в этот раз он решил, что Хаксу вообще нет дела, поэтому он не стал этим заниматься. Вместо этого он завис в библиотеке и принялся листать всю их переписку.

Долистав до конца, он почувствовал себя жутко одиноким (он всегда себя так чувствовал, в общем-то, но сейчас он осознавал это). Пришлось проглотить свою гордость и написать:

Пожалуйста, Папочка.

Хакс ответил тут же.

Я, конечно, ценю эту попытку, но отчаяние тебе не идет.

Блять, наконец.

Херня. Это именно то, чего ты от меня и ждал.

Справедливое замечание, но, боюсь, верным ответом тут будет «спасибо за то, что ответил, Папочка».

Я поблагодарю тебя, когда решу, что ты заслужил этого. Почему ты игнорировал меня?

Ты хочешь, чтобы я обращал на тебя внимание, не желая вести себя подобающе, чтобы мне хотелось это делать. И помимо этого – по личным причинам.

Расскажешь о них?

Нет.

Бен стиснул зубы.

Ты всегда просишь меня сказать, что мне нужно. Что, если я скажу, что мне нужен ты? В реальности.

Это зависит от некоторых вещей.

От чего?

Тебе это нужно?

Нужен ли ты мне?

Да. Ты ставишь вопрос, я на него отвечаю. Если ты правда так считаешь, то скажи, что я тебе нужен, и посмотрим, что произойдет.

Я ненавижу твои ебучие игры разума.

Единственная причина, по которой мышь забегает в лабиринт – это чтобы получить сыр. В любом другом случае она не сдвинулась бы с места. Если бы не захотела сбежать разве что.

А еще я ненавижу твои тупые пафосные аналогии.

Не сомневаюсь, что у тебя еще полно детских эпитетов для того, чтобы меня впечатлить, но у меня тут встреча.

Бен выключил телефон и засунул его в карман худи за семьсот долларов, ожидая, когда немного пройдет гнев, иначе он просто вынесет окно.

***

Позже, вечером, Бен лежал на кровати и читал, когда громкий стук в дверь разнесся эхом по квартире.

Рей прибежала в его комнату и в панике проговорила:

– Мне так жаль, Бенни. Я не хотела, это просто…

Бен удивленно раскрыл глаза.

– Что ты сделала?

– Я не знала, что сказать! Ты же знаешь, какой она бывает!

Бен бросил книгу и встал с кровати.

– Ты не могла.

Рей бежала за ним до самой двери. Бен посмотрел в глазок, чтобы подтвердить свои наихудшие опасения.

– Что ты ей рассказала?

– Только наш адрес, правда.

Бен обернулся к ней. Рей ахнула и отступила на шаг назад, стараясь не заплакать.

– Так и есть. Это все, честно. Я не дала ей твой номер телефона.

Он сжал зубы до скрипа, обдумывая ситуацию. Стук превратился в удары, пришлось повернуться к двери и сжать пальцы в кулаки.

– Она беспокоилась о тебе, Бенни. И я тоже. Я не знала, что еще ей сказать.

– Например, не говорить ей, где мы живем? – он больше ничего не сказал, и Рей открыла рот, чтобы возразить, но он поднял руку, останавливая ее. – Просто… заткнись, ладно? Может, она уйдет.

С той стороны двери раздался приглушенный голос Леи.

– Бенджамин Бейл Соло, открой дверь немедленно!

– Блять, – сказал Бен. – Почему ты раньше мне не сказала?

Она всхлипнула и закрыла лицо руками.

– Я не думала, что она так быстро приедет. Я думала, мы договоримся о конкретном времени для встречи. Я не хотела делать тебе больно.

– Ну, уже, блять, поздно, – выплюнул Бен и тут же об этом пожалел. Но с этим можно и позже разобраться.

Он положил ладонь на ручку, сделал глубокий вдох и открыл дверь.

Лея Органа смотрела на него, скрестив руки. На ней был костюм, что говорило о том, что она пришла прямо с какой-то тупой встречи, что, в свою очередь, говорило о том, что его ждет изнурительный словесный нагоняй.

– Ну и? – сказала она. – Может, пригласишь меня войти?

Бен отошел в сторону, смиряясь с неизбежным. С его матерью было связываться примерно так же опасно, как и с полицией: все, что он скажет, может быть и будет использовано против него.

Рей свернулась в клубок на диване, пытаясь успокоиться. Лея посмотрела сначала на нее, а потом на Бена, и сказала:

– Что ты с ней сделал? Ты сделал ей больно?

Вот так просто она разрушила всю его защиту, используя Рей как приманку, заставляя его защищаться. Можно было сказать, что эмоциональная война началась.

– Ничего я ей не делал. Ты прекрасно знаешь, что я никогда бы ничего ей не сделал.

– Рей? – сказала Лея. – Он обидел тебя? Я знаю, как он делает это. Не нужно бояться.

Рей покачала головой и встала с дивана, кидая последний извиняющийся взгляд на Бена прежде, чем уйти. Краем глаза он заметил, как она прихватила его телефон со стола по пути в свою комнату. Бен не воспринял это как что-то личное; чем дольше Рей оставалась бы с ними в одной комнате, тем больше возможности использовать ее против сына было бы у Леи. То, что она взяла его телефон, было больше мерой предосторожности, у его матери хватило бы совести рыться в его вещах прямо перед ним.

– Я не хотела, чтобы это было вот так, Бен, – сказала Лея, осматривая комнату с легким оттенком презрения.

– То есть ты не хотела нашего счастливого воссоединения, манипулируя своей племянницей, чтобы она дала тебе наш адрес, а ты потом ворвалась без предупреждения?

– Надо отдать ей должное. Я позвонила ей, поговорила, она сказала, где вы живете, а я сообщила ей, что, возможно, скоро зайду. Не моя вина в том, что она тебе не сообщила, – она вытянула шею, рассматривая гору посуды в мойке, а потом обогнула Бена, поставила сумку на стул, сняла пиджак и засучила рукава. – Я бы и сама тебе сказала, но как раз таки цель моего визита состоит в том, чтобы обсудить тот вопиющий факт, что твой телефон давно отключен.

Бен молчал, прислонившись к стене и наблюдая, как Лея затыкает раковину и наполняет ее водой.

– Можешь представить, как я беспокоилась, – добавила она, вытаскивая тарелку и начиная ее мыть.

– На дворе не 1977 год, ты могла написать мне на электронную почту.

Она усмехнулась.

– Как будто ты бы ответил.

– Если бы это удержало тебя от этого визита, то да, блять, я бы ответил.

– Следи за языком.

– Почему ты моешь мои тарелки?

– Потому что это нужно сделать.

Бен ничего не мог с собой поделать.

– Вот оно что: вся твоя жизнь свелась к ведению домашнего хозяйства.

Лея проигнорировала это оскорбление.

– Ты принимаешь лекарства?

– Да, мама.

– Ходишь ко всем врачам?

– Да, мама.

Но это все было лишь подготовкой к следующему вопросу.

– Я видела, доктора Сноука недавно арестовали. Он что-нибудь сделал тебе?

– Нет, мама.

– Он навредил множеству людей, Бен. Если он сделал хоть что-то…

– Это не имеет ко мне никакого отношения, понятно? – Бен сжался. Это прозвучало слишком уж оборонительно. Он ненавидел врать и делал это из рук вон плохо, к тому же Лея всегда могла определить его ложь.

Она посмотрела на него, давая понять, что не верит ни единому слову.

– Я не собираюсь давить. Он больше никому не навредит, и это все, что имеет значение, – она ополоснула тарелку и поставила ее сушиться. – Но он был твоим научным руководителем, так? Ты уже нашел нового?

– Откуда ты вообще об этом знаешь?

– Ты получил именную стипендию. Они писали об этом на сайте исторического факультета.

– Ты проверяешь этот сайт?

– Мой бывший муж на условно-досрочном неизвестно где, скорее всего, переживает кризис среднего возраста, который в скором времени станет кризисом конца жизни, если он не соберется. Мой брат решил передохнуть и теперь находится в буддистском храме в Гималаях. Мои родители мертвы, а мой единственный сын не хочет со мной говорить. Да, у меня довольно много времени для таких вещей.

Бен положил руку на грудь со стороны сердца.

– Твое пассивно-агрессивное чувство вины тронуло меня до глубины души. Я понял свою ошибку, и теперь все в порядке. Нам иногда нужно встречаться за чашкой кофе и болтать.