В первые дни, переживая спасение, Лентен и не обратил внимания на то, что служебный его кабинет больше похож на камеру, а удобства, представленные в его пользование, мягко говоря, минимальны. Но привычка к комфорту, естественная для человека его недавнего положения, в последние дни стала давать знать о себе все чаще: и койка была жесткой, и обычный кран-умывальник в углу тесной спальни вместо отделанной каррарским мрамором ванной комнаты, и стол, годный разве что для солдата-фронтовика. Все это вместе взятое и еще многое другое плюс прорва работы несколько поумерили его первоначальную радость. И сейчас, сидя в большой роскошной зале, он разглядывал стены, увешанные коврами, осторожно втягивал полузабытый запах орхидей, некоторые из них были ему вовсе незнакомы, хотя коллекция ресторатора Лентена вызывала в свое время зависть у крупнейших коллекционеров. Чувствуя ногами упругую мягкость медвежьей шкуры, брошенной на пол перед креслом, всеми порами ощущая аромат окружающей роскоши и великолепия, Лентен испытывал радостное предчувствие близких и приятных перемен, по крайней мере в быту, и с большим трудом сдерживал оживление, все больше охватывавшее его.

Пайнигер, неделю назад всего-навсего унтер-садист, еще не пришел в себя от ошеломляющего взлета собственной карьеры: по приказу Хозяина он, хорошо проявивший себя при допросе Мехельмердера, был назначен Начальником САД. Новенькое форменное лицо скрывало то, что было написано на его собственном. Но по пальцам его рук, то напряженно обхватывавшим подлокотники, то вдруг вздрагивавшим, невольно Куртис ясно видел, что Начальник САД волнуется. Еще бы, он сидел как равный с теми людьми, от кого всего неделю назад его отделяло расстояние, которое невозможно было преодолеть даже в мыслях. А вдобавок еще и приглашение к Хозяину.

Один Хоррибле сидел ровно, не шевелясь. Форменное лицо его было абсолютно бесстрастно, глаза уставлены в одну точку - он был в полной готовности встретить взгляд Хозяина, как только тот появится.

Куртис одобрительно подумал: надежный тип, правильное решение было назначить его вместо подлеца Мехельмердера.

Если бы Хозяин мог проникнуть взглядом под форменное лицо Начальника Охраны Тайны, то он очень удивился бы выражению крайней растерянности и страха, скрытым под бесстрастием служебной физиономии. Из троих приглашенных один Хоррибле знал, чем грозит вызов в резиденцию. Он знал, куда деваются временные горничные, запас которых в последние три недели пришлось пополнять трижды, специально выделив для этой цели две лодки Охотников. Месяц назад, когда неожиданно исчез Зигфрид-личный порученец Хозяина, служивший ему многие, годы, Мехельмердер приказал начать расследование и тут же велел прекратить, узнав, что Зигфрид был вызван в резиденцию, - все стало ясно. Хоррибле один из присутствующих знал: "вход в резиденцию запрещен всем, независимо от ранга" и, естественно, знал, что влечет за собой нарушение этой заповеди кем бы то ни было. Сейчас он мучительно думал, чем мог вызвать неудовольствие Хозяина, своим приглашением в резиденцию фактически пригласившим его принять феноловую ванну. И не мог вспомнить никакой провинности за собой. Но это нисколько не успокаивало его. Мехельмердер тоже был абсолютно чист перед Хозяином, и тем не менее ни преданность, ни исполнительность не спасли его, когда Хозяин принял решение по одному ему известным мотивам. Хоррибле ни на мгновение не приходила в голову мысль усомниться в праве Хозяина решать любую судьбу любым способом; он просто пребывал в полной растерянности, оцепенев от страха перед собственным будущим, которое, в отличие от сидевших рядом с ним таких же обреченных, было ему абсолютно ясно.

Дон Эдуардо и не подозревал о страхе, обуревавшем Хоррибле, он просто наблюдал за сидящими перед экраном в приемной, предвкушая эффект своего сообщения.

Ночью его разбудил резкий звонок. Недовольно выругавшись, он кинулся к пульту - все было в порядке, никто не просил связи в неурочный час звонок продолжал закатываться взахлеб. Оглядевшись в недоумении, дон Эдуардо увидел, что на панели информария мигает лампочка. Прислушался - настырный звон шел из нутра чертовой машины.

-Что бы это? - испугался необычному поведению информария Куртис, но, взяв себя в руки, нащупал кнопку "вопрос":

- В чем дело?!

Звонок моментально смолк, лампочка погасла, а из подающей щели выскочил продолговатый конверт. На глянцевитой бумаге было крупно напечатано красным: "Последняя инструкция. Вскрыть после того, как накопители энергии ТВ будут загружены полностью".

Куртис обернулся и увидел, что последний индикатор пламенел тем же тревожно кровавым огнем, что и остальные девять. В горле запершило, он откашлялся. Ну, вот и все. Как ни ждал он этого часа, тот застал его врасплох. Но, подавив, вспыхнувшую в груди радость, он дрожащими еще пальцами надорвал конверт.

"Итак, до достижения Великой Цели остаются мгновения - достаточно повернуть рубильник на задней панели информария. Программа дальнейших действий записана на ленту. Включение красной кнопкой".

Кнопку эту дон Эдуардо заметил еще тогда, когда учился пользоваться информарием,-она единственная была красного цвета, остальные- коричневые и черные. Он даже нажимал ее несколько раз, но ничего не происходило. Не поняв, для чего она, оставил попытки - других кнопок хватало. И вот сейчас, прочитав "Последнюю инструкцию", он, не колеблясь, нацелился пальцем в красную шишечку.

Информарий зашуршал жестяным голосом "дядюшки": "Итак, цель достигнута. Как только я включу рубильник..."

Куртис опешил: как это, дядюшка включит? С того света, что ли? Но, слушая дальше, понял, что речугу то свою "дядя" записал, когда был жив и собирался сам включить рубильник. Сообразив это, дон Эдуардо напряг внимание. "...То, что вы называете Пространством-1, будет возвращено в состояние, которое позволит осуществить идею Высшей власти. Моей Власти. Мне все равно, кто будет осуществлять эту идею. Я выбрал вас..."

Куртис дослушал до конца. Соображения "дядюшки" были ему известны. Новым было только намерение разделить планету на несколько районов, каждым из которых будет править один из подручных. Это показалось ему очень полезным. Он до сих пор не задумывался, каким манером будет управлять человечеством, и сейчас сообразил, что одному управиться было бы трудновато. А план папаши эту задачу решал просто и понятно.

По привычке Куртис сделал в записной книжке коротенькие пометки и решил, что тянуть незачем. И через минуту сигнал экстренного вызова сбросил Хоррибле с постели.

Экран ожил: Штеркопль. Он откашлялся и сказал: "Приказ Хозяина. Через час Начальнику САД, Начальнику охраны концзаводов и вам прибыть в резиденцию. Пароль для автомата: "Обер-гаупт юбер алес"

Экран давно погас, а Начальник Охраны Тайны, сидя на постели, все не мог унять дрожи в коленях. Наконец он поднялся и неверными шагами дотащился до пульта и передал приказ-приглашение Пайнигеру и Лентену...

И вот сейчас они втроем сидели в глубоких креслах перед большим, в полстены, экраном в приемной зале, каждый по-своему переживая приглашение Хозяина...

Дон Эдуардо потянулся к заранее приготовленному лицу-он долго выбирал его из многих, висевших в шкафу, прежде чем остановился на полупарадном-в меру суровом, в меру покровительственном, с легким корпорантским шрамом на подбородке. Сейчас лицо лежало на столе, ожидая своего часа. И он настал. Куртис собрался натянуть лицо и явить свой лик измаявшимся долгим ожиданием приглашенным, но тут тихонько звякнул вызов и невидимый дежурный Службы Обслуживания доложил, что специально проинструктированные временные горничные доставлены. Дон Эдуардо приказал:

- Действуйте, - и, натянув полупарадное лицо Хозяина, откинулся в кресле, продолжая наблюдать за тем, что происходит в приемной зале. Шевельнулась портьера, скрывающая боковую дверь, и три девушки в коротких прозрачных туниках, с распущенными по плечам волосами легко скользнули в залу.