– И теперь масло, – распорядился Эйдан.

Он открыл флакон, выливая душистую жидкость на ладонь, и по камере поплыл дурманящий аромат диких роз и полевых трав, из которых миссис Тернер делала это масло. Он пробудил воспоминания, и Эйдан мечтательно улыбнулся, запуская руки под одеяло и начиная массировать все еще мерзнущего Дина. Он чувствовал, как кожа разогревается под его пальцами. Втирая масло в его ноги, живот, плечи и спину, он случайно встретил взгляд возлюбленного и с удивлением заметил блеск желания. А еще то, что глаза Дина вновь стали небесно-голубыми.

– Этот аромат напомнил мне те случаи, когда ты утаскивал флакончики у своей матушки, и оно служило нам добрую службу долгими ночами под нашим деревом, – шепнул Дин. – Боюсь, пастор не одобрил бы то, как мы его использовали.

Они рассмеялись, вспоминая бесчисленные ночи полные любви, проведенные под открытым небом. Блондин перехватил запястье Эйдана и прижался губами к ладони, чувственно лаская кожу, а затем поднял голову:

– Эйдан, я хочу принадлежать тебе. В последний раз.

На секунду Эйдан замер, не в силах отвести взгляд, а потом накрыл губы Дина своими, гася поцелуем отчаянный всхлип. Медленно отстранившись, он продолжил ласкать его щеки и шею:

– Все, что пожелаешь, любовь моя. Все для тебя.

Осторожно взяв Дина на руки, Эйдан перенес его на кучу соломы – единственное, что в этой камере могло служить подобием кровати. Опустив возлюбленного, он снял плащ, свернул его и подложил блондину под голову, чтобы тому было удобнее. Поправив теплое одеяло, он начал раздеваться сам. Отчаянно медленно. Он хотел бы, чтобы этот момент длился как можно дольше… но у них не было времени. Он просто хотел сделать все, как можно лучше.

Наконец, он нырнул под одеяло, и Дин сразу же заключил его в объятия. Их взгляды встретились. Дин начал осторожно оглаживать плечи и грудь любовника, не отводя глаз. Обычно Эйдан опускал ресницы и расслаблялся, позволяя теплым ладоням изучать свое тело и наслаждаясь ощущением близости. Но не сегодня. Сегодня ему необходимо было видеть глаза Дина, впитывать его взгляд, запоминать каждую черточку. Обычно мужчины к 30-ти годам уже выказывали признаки возраста, но не Дин. Он был красив, даже несмотря на три недели, проведенные в тюрьме. Эйдан провел ладонью по спине любовника, чуть сжав ягодицу, и услышал тихий стон. Дин был сильным и здоровым. Он ни разу не болел. Его кожа под пальцами была мягкой и гладкой. Ее не тронула оспа, унесшая многие жизни и еще больших сделавшая уродами. Это было так бессмысленно – приговаривать к смерти такого прекрасного здорового мужчину.

Эйдан невольно вздрогнул, когда Дин задел огромный синяк на его ребрах. Блондин нахмурился:

– Ты ранен? Кто это сделал?

– Пустяки, – солгал Эйдан. – Меня боднул баран, когда я занимался заболевшей овцой.

– Ты не умеешь врать, Эйдан Тернер, – Дин скептично изогнул бровь. – Ты всегда очень аккуратно обращался с животными.

Брюнет тихо зарычал, признавая поражение. Провести Дина О’Гормана всегда было непросто.

– Что случилось?

– Это важно?

– Да, для меня важно, – настоял Дин.

– Хорошо… – Эйдан вздохнул. – Некоторые… Некоторые горожане бросали в меня камни.

– Почему? – взволнованно спросил Дин.

Брюнет скрипнул зубами и раздраженно бросил:

– Из-за нашего грехопадения последние двенадцать лет, из-за чего же еще? Все равно ты с этим не можешь ничего сделать. Не похоже, чтобы ты мог вырваться отсюда, чтобы как всегда защитить мою честь!

Дин болезненно поморщился:

– Я надеялся, что они оставят тебя в покое. Это же я – чудовище.

Кровь Эйдана вскипела от необъяснимой злости. Он отшатнулся и, схватив рубаху, натянул ее на себя:

– А они не оставили. Ты действительно думал, что так героически пожертвовав собой, остановишь слухи? Ты ошибся! Люди глупы, но не настолько, чтобы не понять сути нашей связи! – он сорвался на крик, почти не чувствуя, как по его щекам текут горькие отчаянные слезы, которых он уже не мог сдерживать. – Почему? Почему ты так поступил? Неужели ты и правда считал, что твоя смерть сделает мою жизнь лучше? Ты позволил посадить себя в тюрьму… Отказался сражаться, защищаться, бежать… Ты хоть на мгновение задумался, на что ты меня обрекаешь? Как я буду жить – один в этом ужасном мире? Без тебя? Я не нужен этому миру так же, как и ты, Дин! Мы оба не нужны ему. Он не примет нас такими, какие мы есть. Я не хочу жить, если тебя нет рядом! – он вдруг замолчал, закрыв лицо ладонями и всхлипывая как ребенок.

– Тшшш… Я здесь, я с тобой… – Дин приподнялся и сел рядом. Он обхватил запястья Эйдана, заставляя убрать руки от лица, и начал покрывать его лоб и щеки легкими быстрыми поцелуями. – Эйдан, любовь моя, не говори так. Ты же знаешь, у меня не было выбора. Все знали, что Блэкхок задирает тебя. Они бы тебя обвинили, а я не мог этого позволить, – он отпустил запястья брюнета и заключил его лицо в свои ладони, принуждая посмотреть на себя. – Я знаю, что это было давно, но, Эйдан, ты помнишь, что я сказал тебе, когда вернулся из военной академии? Ты помнишь, зачем я туда уехал, хоть никогда не стремился к карьере военного?

– Помню… как я могу забыть?

– Тогда повтори.

– Ты сказал, что хотел, чтобы у меня была возможность сделать выбор, как я хочу провести свою жизнь.

– Именно, и сейчас я делаю то же, – Дин перевел руки ему на плечи, поглаживая их. – Я хочу, чтобы у тебя был выбор. Я готов умереть как грешник, как богопротивная тварь, чтобы ты мог начать жить заново. Мог спасти свою душу. Ты сможешь уехать отсюда, перебраться в город, найти работу и жениться на прекрасной девушке, которая даст жизнь твоим наследникам. У тебя будут сильные здоровые сыновья и прекрасные дочери. Они обязательно унаследуют твои смоляные кудри и прекрасные ореховые глаза! Вот, что должно быть в твоей жизни, а не унижение и смерть.

Поцелуи и ласки Дина всегда успокаивали Эйдана. Так было и сейчас.

– А ты? – тихо спросил он. – Ты помнишь, что я тебе тогда ответил?

Дин задумался, припоминая в точности слова, которые произнес его возлюбленный двенадцать лет назад, а, вспомнив, шумно выдохнул:

– Ты сказал, что выбрал меня… но это было очень давно, Эйдан! Многое изменилось. Ты был совсем ребенком, когда сказал это, – он спешно продолжил, не позволяя себя перебить. – Я жертвую собой, чтобы ты мог обрести свободу. Теперь у тебя не будет возможности выбрать меня, ты же понимаешь.

Эйдан ощутил, как только утихшая злость вновь набирает силу, но постарался держать себя в руках.

– Так значит, ты решил, что это было необдуманное решение ребенка? – переспросил он. – Я хоть раз попытался взять те слова назад? Нет! Я люблю тебя всей душой. Я подарил тебе свое тело и свою жизнь. Ты ни к чему меня не принуждал, Дин. Я поступил так по своей воле, и ты это знаешь. Не говори мне, что я был наивен и не понимал последствий. Ты знаешь, что это будет ложью. Я никогда не смогу полюбить кого-то другого. Я уже давно не ребенок, но я все еще выбираю тебя. И буду выбирать, чего бы мне это не стоило!

– Но я УЖЕ МЕРТВ, ЭЙДАН!!! – взорвался Дин, хватая того за плечи и встряхивая, чтобы, наконец, пробудить от этих иллюзий. – Как ты этого не понимаешь? Меньше чем через семь часов я стану всего лишь трупом, болтающимся на веревке. Как ты сможешь выбрать меня тогда? – брюнет вздрогнул и отвел взгляд; глаза Дина расширились от ужаса, когда он понял, что за мысли бродят в голове возлюбленного. – Нет… нет, нет, нет… ты так не поступишь, Эйдан. Посмотри на меня! Ты не можешь так поступить! – он схватил Эйдана за подбородок, заставляя посмотреть себе в глаза.

– Почему нет? – брюнет со свистом втянул воздух сквозь сжатые зубы и дернул головой, высвобождаясь из цепких пальцев. – Я не вижу причин ждать, пока умру от старости или болезни, если есть возможность воссоединиться с тобой быстрее.

Дин почувствовал, что начинает поддаваться панике.

– Значит, ты хочешь сделать мою жертву напрасной? – подрагивающим голосом спросил он. – Это мой дар тебе, а ты хочешь так с ним обойтись? Не слишком уважительно.