Он протянул Барнсу монеты.

- Ничего такого я рассказывать не буду. Я не психолог, я сам ветеран, и прекрасно знаю, что фразочки про позитивный настрой не работают. Но обвинять себя в неловкости глупо, потому что…

- Потому что я однорукий.

- Да, - подтвердил Стив, постаравшись убрать из голоса эмоции. - Вы однорукий. И исправить это нельзя.

Барнс поперхнулся словами. В его взгляде попеременно сменились растерянность, возмущение, обида. Стив не дрогнул и продолжал смотреть прямо на него, спокойно и без эмоций.

Наконец, Барнс махнул рукой.

- Может, тогда нальете мне новый кофе? Сам я уже не рискну.

- У меня другое предложение. В парке неподалеку продают хороший кофе. А для нашего автомата используется молотая труха из старых армейских запасов.

- Врете, - недоверчиво ответил Барнс.

- Не вру, - заверил его Стив. - Кофе правда хороший. Давайте прогуляемся. Я угощаю.

Он был готов к отказу, но Барнс, поразмыслив, кивнул.

***

У кофейного вагончика они взяли два кофе: эспрессо для Стива и капуччино с двойным сахаром для Барнса. Тот прихватил еще и большой кекс с черникой. Сказал, оправдываясь:

- После возвращения никак не могу перестать есть сладкое. В армии его страшно не хватало.

Стив деликатно взял оба стаканчика и нес их, пока они пробирались по парку в поисках свободного места. Чистая от гуляющих скамейка нашлась только у самого пруда, рядом с табличкой “Пожалуйста, не кормите уток”.

Барнс сел, повернувшись к спинке скамейки левым боком. В такой позе отсутствие руки было почти незаметно.

Стив поставил между ними стаканчики с кофе. Сейчас он жалел, что не успел просмотреть дело Барнса перед собранием и потому начинать разговор придется наугад, рискуя задеть больную тему.

Тот спросил, сосредоточенно возясь с упаковкой кекса:

- Вы всех угощаете кофе?

- По возможности.

- И к нему, конечно же, прилагаются разговоры?

- Это моя работа.

Стив деликатно, но твердо отобрал у него кекс и надорвал пластиковую упаковку. Он успел подумать, что Барнс может воспринять этот жест как унизительную жалость. Но тот не обиделся, поблагодарил. Правда, тут же сообщил с вызовом:

- Я не хотел приходить в группу поддержки.

- Многие сюда приходят не по своему желанию, а по совету психотерапевта. Потом остаются.

- На моем визите настояла семья.

- Вы женаты?

Барнс посмотрел на него искоса, и Стиву отчего-то стало неловко, будто в обыденном вопросе скрывался тайный смысл.

- Нет. И никогда не был. Я имел в виду родителей и братьев.

Стив сделал глоток кофе, скрывая внезапное смущение.

- Вы у меня третий, - доверительно сказал Барнс. – В смысле, третий куратор.

- Боюсь спросить, что стало с первыми двумя.

- Я их покинул. И честно говоря, не собираюсь задерживаться у вас. В любой группе поддержки одно и то же. Фальшивый оптимизм и пустые разговоры.

- Считаете, вам не нужна помощь?

- Нет, я отлично справляюсь сам.

- Вы и правда отлично делаете вид, что все в порядке.

Барнс дернулся, будто от пощечины. И снова Стив не отвел и не опустил взгляд. Он чувствовал вокруг Барнса невидимую защитную броню, которую тот умело маскировал под слоем насмешки над собой. И знал, что стандартные утешения тут не подойдут. Потребуется встряска, и сильная. Это все равно что ковыряться в заросшей ране. Чтобы принести облегчение, придется разрезать ее заново и выпустить скопившийся гной.

Барнс усмехнулся, скрывая за гримасой обескураженность.

- Вы не похожи на остальных кураторов.

- Потому что я не куратор. Я не психолог и не психотерапевт.

- Тогда что вы делаете здесь, в центре?

- Помогаю людям, как когда-то здесь помогли мне. Иногда говорю. Но больше слушаю.

Барнс уловил намек.

- Я не буду вам ничего рассказывать.

- Я это уже слышал.

- Я такого не говорил.

- Не от вас.

Стив выбросил опустевший стаканчик в урну.

- От Кевина.

- От того безногого?

- Да. Мы попали в группу поддержки в одно и то же время. А потом Кевин стал моим первым подопечным. Он уверял, что с ним все в порядке, отказывался разговаривать. Я ему поверил. А потом он наглотался таблеток, его едва откачали.

Барнс перебил его:

- Я не собираюсь кончать с собой.

- Я хотел сказать не это. Ваша история не уникальна и даже не самая тяжелая. Вы не первый калека, пришедший с войны. И не последний, кто приходит к нам. Каждый первый говорит, что ему не нужна помощь - или что мы ничего не можем сделать. Если бы мне давали по доллару каждый раз, когда я это слышу, я давным-давно открыл бы собственный центр для ветеранов.

Стив прекрасно сознавал, что каждое его слово - как пощечина, и никакого удовольствия от разговора не испытывал. Но он видел, как растворяется лед в глазах Барнса, как вместо показного равнодушия и вежливого интереса проявляются обида и раздражение. После такого тот был обязан или дать куратору по морде, или доказать, что его случай особенный.

Они помолчали, глядя на озеро. Барнс задумчиво сгреб остатки кекса и отправил их в воду, где около таблички уже столпились алчно крякающие утки.

Стив заговорил негромко:

- Я не стану убеждать вас, что смогу помочь. И не буду ничего обещать. Но говорят, что у меня талант возвращать людям веру в себя. Неужели вам не интересно проверить?

Барнс встряхнул ладонью, избавляясь от крошек, и сказал как можно спокойнее:

- Такая самоуверенность заслуживает наказания. Я останусь.

- Я рад.

- Только чтобы разоблачить вас как плохого специалиста.

- Вызов принят, Джеймс.

Стив протянул ему руку. Барнс, поколебавшись, вложил в нее свою ладонь. Красивую ладонь с изящными пальцами. Стиву стало отчаянно жаль второй такой же красивой ладони, но он не позволил этой жалости проявиться на лице.

- Только у меня одно условие, мистер Роджерс.

- Готов к условиям.

- Никто не зовет меня Джеймс. Баки.

- Баки, - произнес Стив, пробуя имя на вкус. - Будем знакомы, Баки Барнс.

***

Стив взял папку с личным делом Барнса, как только вошел в кабинет.

С приложенной фотографии смотрел парень в парадной форме армии США. Лицо подчеркнуто серьезное, но глаза смеются, а губы готовы вот-вот изогнуться в улыбке. Сегодняшний Джеймс Барнс внешне совсем не изменился, но вот смешинка исчезла.

Стив сел в кресло, чтобы изучить папку подробнее. Сосредоточился на странице с личной информацией, не торопясь переходить к войне и ранению.

Джеймс Бьюкенен Барнс перешел в военную школу сразу после окончания средних классов. Уже тогда он готовился к армии и войне.

Разумеется, Барнс был холост. Мало кто из профессиональных военных имел семью. Правда, она чаще всего распадалась во время службы или сразу после нее, если человек возвращался в таком состоянии, как Барнс. Больше половины группы поддержки потеряли свою пару.

Стив помедлил, прежде чем перевернуть страницу. Джеймс Барнс служил в пехоте. Война для него закончилась после авианалета на базу. Спасти жизнь ему успели, руку - нет. Вчитываться в медицинские заключения Стив не стал, лишь пролистал, отметив названия: военный госпиталь в Ираке, клиника в США, другая клиника, платная и респектабельная, центр реабилитации, второй центр… Оба Барнс покинул по собственному желанию. Во втором случае его лечение признали успешным.

- Похоже, ты научился неплохо обманывать кураторов, да? - пробормотал Стив.

- Что ты говоришь? - переспросил Сэм.

- Изучаю дело Барнса.

- Судя по твоему тону, там что-то интересное.

Стив неопределенно пожал плечами. Обсуждать Барнса почему-то не хотелось.

Зато вмешался Рамлоу, снова заглянувший к ним.

- Я уже сталкивался с такими типами. Он еще не дозрел до групповой терапии. Уйдет через пару занятий.

- Я уговорил его остаться, - ответил Стив.

- Он не продержится и пары недель. Спорим?

- Ставлю десятку, - Сэм полез в карман.