– Ты теперь все в степень возведешь!.. Твою мать, а ведь в натуре жарковато становится. И когда этот чертов борт прилетит?

– По расписанию, я у летунов узнавал. – Старший лейтенант посмотрел на часы. – Да, он уже должен подойти.

– Вот именно, что должен. И где он?

Вдали послышался гул турбин тяжелого самолета.

– Идет! – воскликнул Соболь. – Валим к вышке.

– А что к вышке? Борт, наверное, загонят на площадку у ангаров, как и всегда. Не потащит же «Ил-76» только пару десятков человек меняющегося персонала. Наверняка внутри груза под завязку.

– Пари?

– Чего?

– Поспорим, спрашиваю?

– Насчет чего?

– Я говорю, борт встанет для высадки людей у вышки. Ты считаешь, что он пойдет под разгрузку к ангарам.

– На что спорим?

– Ну не на щелбаны же. На пузырь, естественно.

– Местной араки?

– Пусть ее аборигены пьют. На пузырь русской слезинки.

– А, давай!

– Тогда выходим на вал стоянки «сушек». Оттуда будет видно, где приткнется борт.

– Главное, Боря, разглядеть, где будет поставлен трап.

– Не обязательно. Люди могут и через рампу выйти.

– Не исключено и такое.

Пока приятели спорили, «Ил-76» плавно коснулся бетонки и побежал по ВПП. Он прошел ее всю, сбавил скорость и вырулил на дорожку, где штурмовики, бомбардировщики, многофункциональные самолеты сбрасывали тормозные парашюты. Потом лайнер покатился вдоль стоянки боевых машин, миновал вышку.

– Что я говорил! С тебя пузырь! – воскликнул Смирнов и вдруг осекся.

Транспортник скрипнул тормозам и встал метрах в десяти дальше пункта управления полетами, так называемой вышки.

– Опа! Боря, пролет?

– Твою мать, еще не вечер!

– Чего не вечер? Гляди, открылась боковая дверь. А вот и трап.

Из чрева транспортника, огромного по сравнению со штурмовиками и бомбардировщиками, на бетонку начали спускаться люди. Сперва борт покинули мужчины в форме, затем появились и женщины.

– Ни хрена себе, сказал я себе, – вдруг воскликнул Смирнов.

Соболь недоуменно посмотрел на товарища и осведомился:

– Что такое, Боря?

– Нет, этого не может быть.

– Чего не может быть?

– Да отвали ты!

– Чего отвали-то? Или знакомого увидел?

– Хуже.

– Не понял.

– Видишь женщину, которая только что сошла на бетонку? Она в бежевом костюме, с синей сумкой на колесиках.

– Вижу. Красивая, фигуристая дамочка.

– Вот только ее мне здесь и не хватало!

– Да в чем дело? Объясни по-человечески.

– Придется. Нет, ну не твою ли мать? Надо же, где пришлось встретиться! До чего же, оказывается, мала эта планета. Ну, теперь весело будет. Разборок не миновать, не скрыться. Где тут на хрен спрячешься?

– Боря?!

– Да ладно. Короче, Диман, помнишь, я рассказывал тебе, как от одной шалавы по окончанию училища сбежал?

– Погоди, это от той, у которой пахан был большой шишкой?

– И маман тоже. Я глазам своим не верю.

– Ты вместе с братвой из взвода отмечал выпуск в кабаке, так? Та история?

– Та самая и есть.

– Ну, тогда ты попал. Хотя как знать. Сколько уже времени прошло? Она наверняка вышла замуж, вот только как сюда попала? Это непонятно. Твоя несостоявшаяся невеста в медицинском училась?

– Спроси чего-нибудь попроще.

– Скажи еще, что ты и фамилию ее не знаешь.

– В паспорте видел, но не запомнил. Да и на кой ляд нужна была мне ее фамилия, если я собирался от нее когти рвать?

Соболь вздохнул и заявил:

– Тоже верно. Ну так иди, встреть подругу дней своих суровых.

– Может, не стоит?

– Боря, база – это тебе не Москва и даже не провинциальный поселок. Здесь все на виду. Я считаю, что лучше сразу все устаканить, чем потом получать неприятные сюрпризы.

– Ты прав. Пойду!

– Давай, а я к экипажу.

– Если затаришься, то водку к нам не неси. Тащи ее пока к летунам, к Макарову.

– Я и сам знаю, что делать надо.

– Ну так пожелай мне ни пуха ни пера.

– Чтобы ты послал меня к черту?

– Я могу послать тебя куда угодно и безо всякого повода.

– Тогда ни пуха ни пера. Иди ты сам к черту, Боря.

– Ну ты даешь! Все в одну кучу собрал.

– Это ты мозги в кучу собери и действуй посмелей. Что было, то прошло. Молодость, все такое. Удачи!

Люди, прибывшие на базу, тем временем прошли к штабу. Офицеры проследовали внутрь, женщины устроились в зоне отдыха и обмахивались платками. Жара сегодня явно перевалила хорошо за тридцать градусов.

Смирнов хотел появиться неожиданно, чтобы с ходу сбить женщину с толку. Но ничего из этого не вышло.

Его несостоявшаяся невеста вдруг поднялась со скамейки и повернулась в ту самую сторону, откуда выдвигался старший лейтенант. На ее лице сначала нарисовалось изумление, потом – недопонимание, но все быстро, в какие-то секунды.

– Господи, никак женишок мой бывший? – воскликнула женщина.

Ее попутчицы, присутствовавшие при этой сцене, во все глаза уставились на Смирнова.

Борис натянул на физиономию улыбку и проговорил:

– Привет, Галя! Каким ветром тебя занесло сюда?

– Тем же, наверное, каким тебя унесло от меня.

– Галя, ты знакомого, что ли, встретила?

– Да, бывшего жениха.

– Надо же!

– Давай отойдем, – предложил Смирнов. – Чего при бабах-то говорить?

– С каких это пор офицеры стали женщин бабами называть?

– Извини, вырвалось. Так отойдем?

– Давай. Нам ведь есть о чем поговорить, не правда ли?

– Конечно! Тут дальше по аллее скамейки удобные стоят.

– Показывай.

– Прошу. Прямо по курсу метров сто. Скамья под огромным деревом. Там тень.

Женщина оставила попутчицам дорожную сумку и пошла вперед. Смирнов шагал сзади и любовался ее формами, которые с годами стали еще более привлекательными. И вообще, Галина смотрелась безупречно и возбуждающе. У Смирнова мелькнула мысль о том, что он зря от нее сбежал.

Галя остановилась у той самой скамейки, где до этого сидели Смирнов и Соболь. Она опустилась на нее, закинула ногу на ногу, отбросила назад золотистые пышные волосы и чуть вздернула курносый носик.

Смирнов присел рядом, достал пачку сигарет.

– Если ты не против…

– Я тоже закурю, так что не стесняйся. Ну так что, Боря?.. Расскажи, почему ты так подло поступил со мной? Документы тебе в штабе училища надо было получать, так ты с чемоданом за ними пошел. Я жду как последняя дура, отец ничего не понимает. Мы с ним торчим у КПП. Час проходит, второй. Курсанты, уже не скрываясь, ржут как кони. Потом прапор дежурный мне и сказал: «Зря ты тут маешься, красавица. Твой принц уже упорхнул в далекие края». Я сперва не поняла, а потом дошло. Обманул ты меня. Так вот объясни, дорогой, за что?

Смирнов смутился. Сейчас он не мог ответить на этот вопрос. Да и тогда, сразу после выпуска, тоже. Парни говорили, что Галина – шалава, из курса в курс жениха себе ищет. С такой особой свяжешься, она тебе всю жизнь сломает. Но ведь он решил бежать до того, как услышал эти сплетни, кажущиеся сейчас глупыми.

– Честно говоря, Галя, сам не знаю. Я же не ожидал такого бурного развития событий. Помню, встретил тебя в кафе после выпуска, сидели вместе, пили шампанское, танцевали. А потом как замкнуло. Память совсем отшибло. Просыпаюсь в чужой хате, рядом ты. Папаша твой веселится, мол, проснулись, голубки сизокрылые? С тобой меня жутко на секс потянуло. Признаюсь, мне ни с одной так хорошо не было. Но этого я и испугался. Ты же меня знала всего сутки, а зажигала так, словно мы в любовниках года три обретались. Я даже имя твое вспомнить не мог. А тут твои предки, разговоры о свадьбе. Ты радостная, довольная, как щука, которая удачно пескаря безмозглого поймала. Вот я и решил – валить надо.

Галина вздохнула и проговорила:

– Зачем же было спектакль с училищем, документами, чемоданом разыгрывать? Ты же мужчина, офицер. Сказал бы, мол, извини, девушка, переспали мы с тобой, вот и все. Я ухожу. Неужто я тебя стала бы силком держать? Ушел бы по-хорошему, и все дела. Я бы проводила до остановки. Ты не подумал, каково мне будет после твоего подлого бегства?