Когда его пальцы уже свободно двигаются во мне он вынимает их и чувство пустоты как будто возвращается, но не на долго.
Мы уже только прижимаемся к друг другу губами, не в силах разорвать этот хрупкий контакт. Чувствую, как он мелкими толчками входит в меня и нет боли, нет какого-то неприятного ощущения, есть только чувство воссоединения наших душ. Неужели Билл всё это чувствует каждый раз? Нет, я не говорю, что быть активом – получать меньше такого рода ощущения, просто они слишком новые и жутко приятные. Когда он весь во мне – замирает. Привыкаю к чужой плоти, да и не чужая она мне вовсе…
- Билл… можно…уже… - отрывисто шепчу, а он лишь молча кивает и начинает медленные движения, как будто боится разбить. Удивляюсь нашей схожести в подобных чувствах. Слизывает выступившие капельки с моей шеи и облизывает пульсирующую жилку, постепенно наращивая темп. По началу были редкие вспышки боли, которые ослепляли, но оставляли приятный терпкий осадок на губах, выходящий в виде громкого стона наслаждения. С каждым толчком задевает головкой простату и я схожу с ума, извиваясь под его нежным телом, с приятной бархатной кожей. Начинает яростно вдалбливать, вдавливая меня в матрац и я понимаю, что пик наслаждения уже скоро. Просовывает руку между нашими мокрыми, покрытыми испариной телами обхватывает мой член в кольцо пальцев, начиная не замысловатые движения, подстраиваясь под ритм движения во мне. Оба задыхаемся от счастья и я пытаюсь вдохнуть, судорожно хватая ртом воздух. Громко стонем, забывая о том, что не одни, о том, что нас по любому слышат, о том, что не избежать вопросов «Что это было?». Нам всё равно, нам хорошо, слишком хорошо. Миг и блаженная улыбка сама собой заползает на моё лицо. Стайки разноцветных райских птиц летают перед глазами. Билл не на долго от меня отстаёт и с каким-то животным рыком изливается в мою податливую плоть. Не выходя, падает на меня сверху, а я пытаюсь перевести дыхание. Руки уже прижимают горячее тело, как будто пытаюсь вжать его в себя, соединить два сердца воедино. Лежим так пару минут и он выходит, откидываясь на спину и быстро дыша. Мычу, нет сил на что-то большее и подползаю к нему, как раненый зверёк, прижимаюсь всем телом и утыкаюсь в его ароматную шейку, покрывая её прирывистыми поцелуями.
Собираю все силы, которые остались во мне, после сего взрыва и произношу:
- Спасибо, малыш, что помогаешь узнавать, что такое настоящее любовь и как это быть по настоящему счастливым.
Улыбаешься. Не вижу, но чувствую. Прижимаешь меня ещё сильнее.
Хорошо… Очень хорошо…
Жизнь прекрасна.
Темнота.
Утро встретило нас задорным чириканьем мелодии будильника на моём телефоне, а это значит, что нам через час выезжать. Подрываемся одновременно и ударяемся лбами. Начинаем громко ржать. Затыкаю его поцелуем и произношу тихое «спасибо». Сразу понимаешь о чём я и молча киваешь. Вырубаю назойливый будильник, раздражающий своим звуком два утомленных мозга после бессонной ночи.
обращаю внимание на ноющую боль в заднице и морщусь от неприятных ощущений.
Билл сначала не понимающе смотрит на меня, а потом, вспомнив прошедшую ночь, расплылся в хитрой и очень довольной улыбке, окунаясь в воспоминания о горячо проведенном времени.
Боль сковывает движения и я кое как доползаю до ванной, крича из душа:
- Билл, у тебя какой-нибудь мази нет?
- Сейчас принесу. – доносится до меня довольный голос и я сам невольно улыбаюсь.
Прохладная вода остужает не до конца остывшее тело после бурной ночки. Подставляю под мягкие струйки лицо и через мгновение ощущаю тёплые ладошки у себя на животе.
- Тебе спинку потереть? – лукава спрашивает малыш, поднимая руки вверх, удобно устраивая их на моей груди.
Киваю и не глядя протягиваю ему губку. Намыливает её и нежно проводит по спине, как бы боясь поцарапать мягким ворсом. Постепенно скольжения становятся более смелыми и настойчивыми, а свободная рука беспорядочно гладит моё обнажённое тело.
- Я смотрю тебе понравилось быть сверху. – говорю тихо, но так чтоб он мог услышать сквозь шум воды.
- Ещё бы. – протягивает мечтательным голосом – Как-нибудь повторим?
- Чертёнок. Я посмотрю на твоё поведение. – поворачиваюсь и щёлкаю его по носу.
Недовольно фыркает и брызгает водой мне в лицо, пулей вылетая из душевой кабинки. Выбегаю за ним и, хватая по пути белое махровое полотенце, врываюсь в комнату.
Минут 20 мы потратили на дурачества. И я совсем забыл о боли. Как малые дети носились по комнате – детство в заднице заиграло. Поймав, я сгрёб его в объятия и забросив себе на плечё укусил за упругую попку, прикрытую лишь одним махровым полотенцем. Он весело захохотал, наигранно возмущённо мыча, а потом я бросил Билла на кровать и стал щекотать. Он задыхаясь от смеха молил меня прекратить, но я непреклонно продолжал эту пытку. Я резко прекратил и, чмокнув в носик, пошёл одеваться. Он удивлённо хлопал ещё мокрыми ресницами, а потом очнувшись, последовал моему примеру. В процессе одевания, мы каждую свободную секунду тратили на то, чтобы мягко прикоснуться губами друг к другу. Он часто щипал меня за задницу, а я кусал его за вкусную шейку.
Полностью собравшись, мы спустились вниз, захватив с собой сумки. Мама уже ждала нас на кухне. Мы дружно сели за еду, а мама не отрывала от меня глаз, как будто я уезжаю на всегда.
- Ну мам, ты чего? Я же буду приезжать, звонить… Не на всегда же.
Она лишь отмахнулась и протёрла заслезившиеся глаза.
Машина подъехала чётко, не опоздав ни на минутку.
Стоя на пороге дома, мама уже вытирала мокрые щёки рукавом своей кофты.
- Гордон, береги её. – пожал я руку своему отчиму.
- Конечно, Том, ты приезжай по чаще. Мы будем тебя ждать. – он подмигнул
- Мам. – подойдя к ней, я крепко обнял её, вдыхая родной запах.
Не известно, сколько ещё дней я проведу без её тёплых глаз и вкусной еды.
Так не хочется уезжать, но пора уже и оторваться от родительского дома. Тем более я в надёжных руках.
На прощание чмокнув её в щёчку и прошептав, что со мной всё будет в порядке, я помахал им рукой уже возле машины и влез в уютный салон.
- Сынок, позвони как доедите.
Молча киваю и последний раз махаю рукой.
