Историческая сказка про учителя, или победа Постмодернизма. 18+

Жил-был учитель истории в нашем доме Михаил Юрьевич Лермонтович. Мужчина не молодой, но и не старый, т.е. дорос до среднего возраста, с которого уже и кризис у всех начинается.

Кризис этот мужиков косит пострашнее атомной войны, потому как голобальный характер имеет.

И вот случилось однажды с ним беда-засада....

Вдруг в один зимний солнечный день выбегает без привычных очков на балкон в красных трусах и не слишком белой майке и начинает орать, изрыгая слюну и нечленораздельные проклятья, как будто заразился чем нехорошим, поносит всех проходящих мимо и прогуливающихся по двору старушек нехорошими словами совсем не по-детски:

― Сволочи, не вы ли?!!!

Старушки замерли от неожиданности и уперлись в оратора недобрыми глазками. Надо сказать, что день был прекрасен, хоть и понедельник. Старушки же , закаленные сериалами про маньяков и душегубов, всё же были ошарашены столь негуманным обращением знакомого мужчины. Случайные прохожие резко убыстряли шаг.

― Щас скажу...вам ...кто вы есть...пулю вам туда...штоб вам не встать, не сесть!... Ящ-щик насмотрелись? А?

Жертва кризиса, а ведёт себя нагло: ручонками стучит по перилам , ножками кренделя выписывает то ли от холода, то ли от страха. Одно слово - сирота. А уж ему не 5 лет, хоть и ребячится по пьяни.

― Ненавижу-у всех вас, хо-лопы!... Гидро-це-ефалы! У-у.... йод вашу нать! Гильгамеш вас забери в царство Иркаллы! ... У-у персов вам на постой! Пресс...смыкающие -ся ! Ссат-трапы!...Нет! Блюзолюды, т.е. блядолизы!... Нет! Лизоблюды!...Слабо?...А может, зяблодолбы? Нет!...Зябну...ёж вам в пендрёж!...

― Что же это, бабоньки? - завелась Маня Бомобовозка. ― Он нас поносит матерно...Йод какой-то удумал...Сам хохлоп ! Звони, Катя полицаям! Пусть забирают...

― Точно. А то замёрзнет, как фашисты под Сталинградом.

Видать, раньше никогда Михайло не матерился. А тут вдруг решил вспомнить, что он тоже русский человек.

― Ба-лять!...Не то... Кор-роче... Сволочить бы вас и выпороть!... Так мир устроили, что хоть в петлю лезь!?...Где моё светлое будущее?! А?!... Где мой автомат калашный с пуле-е -емётом?! Где?

И вроде денёк такой славный зимний приключился: морозец лёгкий и солнышко яркое, небушко голубое и землица белая, а не погулять пенсионеркам по-человечески, не поговорить за бедную турчанку, у которой дитя отобрали в сериале зарубежном.

Морда сделалась у выступающего хоть и страшно красная, но жалкая, критическая. А тельце щуплое, белое, совсем не показное для публики. Сразу видать - не физкультурил он по фитнесам.

...И его бедолагу кризис всё-таки настиг-навалился!

Бабульки слушали вопли мужичка, не вступая в контакт, но позвонили участковому полицаю, который тихо дома кофей пил, и пошёл-таки служить, потому что дворовые пенсионерки - это уже коллективная сила. Против неё не попискаешь.

Марфа - одна и пожалела Лермонтовича, сироту одинокого, потому как осведомлена была о его горемычной судьбе и на похоронах его матушки помогала.

-― Зря вы эту заяву накатали! Горе у мужика - мать у него померла.

― Все там будем. Что же теперь!? Всех срамить-оговаривать? Да ещё в красных трусах?!

― Лучше бы без трусов орал? ...Горе в нем кричит-надрывается. Кто-то видать достал окончательно... А по мне - найти бы того, от кого все беды и несчастья, и плюнуть ему в его гнусную морду!

― Ну, если только ядовитой слюной плеваться, тогда да!

Одна бабулька подумала и сказала:

― Щас модно кислотой поливать! ... Да где взять?!

― Взять не проблема... Проблема ту морду, во всем виноватую, найти.... Вот наш учитель, видно, не знает, кто его обидел, поэтому на всех и плюётся. А уж какой солидный ... профессор был!

― А ты-то знашь, в кого метить?

― Да в кого... в Кощея Бессмертного - кто живёт дольше и у кого долларов больше.

― Ох, кабы сдох тот вражина! А историк-то завывает на всю вселенную! Как бы кто не откликнулся из глубин космоса!?

― Ой, неужто Чужие налетят? Которые из фильма про женщину Рипли?

― Да кому мы надобны! ― Марфа успокоила электорат. ― Я вам расскажу про жизнь его некудышну, что знаю. А он пусть повопит пока, может, лучше станет, когда выскажется.

Вопли Лермонтовича, которые он орал с собственного балкона в непотребном состоянии.

Жил я был, историю давал...

А потом обвал - рубль упал.

Кругом облом - я не нужен стал.

Меня все достали и я устал.

В каждом начальнике таится Сталин,

а во мне проснулись князь Мышкин

и с ним Франциск Ассизский ― значит,

нам крышка!

Такие не выживают, такими не бывают!

Смысла нет мне быть,

если к цели не плыть,

если для кого-то не жить.

У кого есть любовь, а кому-то власть

мозги застит.

Моя напасть - учить истории тех,

кто не хочет,

кому пропасть и кануть в Лету,

Потому что нету

Для них места на этой планете ―

всем дуракам тесно .

Учить некого - все ушли в сети,

им там вроде как лайки светят.

Им смайлики ставят - они и растаяли...

Хотят стать старами,

а не просто старыми.

Кто стар - тот хлам и заморочен прошлым,

хоть исторически непорочен.

Не усвоен ими закон:

"Кто историю свою не знает,

кто культуре своей не приучен, тот обречён".

Историк, бля, это не тля!

Это Тот, кто творит Народ.

Кто оценку даёт

Правому и виноватому,

Честному и вороватому!

Человечеству бесноватому

без истории ходить по одному кругу,

Убивая друг друга.

Зачем?

Чтобы одни обжирались, другие ― крестились,

а третьи - спивались, а четвертые - возносились,

а пятые незапятнанные

готовились воевать с целым миром опять.

Эй, Клио, баба в хитоне!

Куда ты смотришь? Заснула что ли?

На монеты позарилась?

В проститутках состарилась?

Про меня забыла - историка хилого!

― Господи! Что делается! Мужик стихами выражается, а мы его в кутузку! А его снимать надо было для Ютуба! Эй, историк, повтори на бис! Щас смарт достану!

― Ты чего, Марфа? Клею нанюхалась? Он же болен, да и посинел уже...А вот и полицаи приехали.. Слава Богу!

За полгода до описываемого скандала с народом.

Михаил Юрьевич Лермонтович жил-был в нашем доме со своей мамой Терезой Юрьевной и слыл уважаемым гражданином, потому как всегда вышагивал солидно и в очках.

Он игнорировал все собрания ТСЖ и называл этот орган "жизненно бесполезным огрызком" псевдолиберализма, где никто ни с кем никогда не договорится в силу "многофакторности" человеческих отношений, т.е. терпеть соседей не мог, хотя причин для особой ненависти у него и не было. Никто ему по ночам дрель не включал, потолки не мочил и по батареям не стучал - соседи были тихие и жизнью подавленные.

Мамаша Лермонтович тоже всегда гордая вышагивала, простых людей-соседей избегала, словно барыня-боярыня, молча и с достоинством в терема свои двухкомнатные на лифте подымалась-возносилась на третий этаж. Она в мэрии работала, в большом кабинете на посылках сидела, зарплату хорошую получала, и к старости пенсией её государство не обидело, не то что остальных горемычных.