Ясно, что самки предпочитали тех самцов, у кого больше перьев, а не больше копье, лук, дубина или хотя бы мускулы. Мода изменилась, и самки склонны были видеть в перьях подобие мужской силы более высокого уровня, нежели привычная грубая физическая сила старого образца, что нашло отображение в поговорке «ЧТО НАПИСАНО ПЕРОМ, НЕ ВЫРУБИШЬ И ТОПОРОМ».

Жизнь изменилась не только у людей, но и у птиц. В той местности, где изобрели первые перьевые деньги (первый, перьевой – почти одно и то же), перебили всех редких птиц и повыдергивали им перья. Но редких перьев было мало, а жадность была большой. В ход пошли перья простых птиц. Появились подделки – фальшивые перья, похожие на редкие. Фальшивки породили инфляцию. Гонка за перьями – интриги и заговоры. Возникли новые вещи и понятия, которые без перьев не имели смысла. Так, благодаря мертвым проституткам возникла новая культура, которая породила своих главных героев – особый вид сверхпроституток, за перья готовых на все. Из-за их готовности на все они были похожи на смелых, решительных, целеустремленных людей. О них слагали песни, легенды, саги, анекдоты, писали книги, им подражали и завидовали, но это уже другая история. Даже без «другая».

По телевизору показывали эксцентричного миллиардера по имени Ричард Брэнсон. Он живет на собственном необитаемом острове в океане. Миллиардер много хвастал, показывая достопримечательности своего острова. То и дело повторял фразу, в надежде, что благодаря телевизору она станет крылатой.

«Сначала деньги сделали меня взрослым, а потом большие деньги вернули мне детство».

На берегу острова стоит золотой унитаз. Миллиардер любит в одиночестве посрать на золото и послушать пение птиц, любуясь океанской далью. Никто ему не мешает, потому что остров необитаем. Настоящее счастье, как я уже знаю, побывав в тюрьме, – посрать в одиночестве.

Это была телевизионная передача про чудиков, которым люди должны завидовать.

Судьба моя зависела от купюр. Несколько купюр, которыми владел, надежду не вселяли. Я смотрел на них, и воображение рисовало мрачные картины. Денег не было, и надежды тоже. Где их взять, не знал. Оставалось надеяться на чудо. Вдруг с неба упадет чемодан денег, и все решится? Я тупо надеялся на чудо, и это «тупо» было мудрее всего самого умного, что я знал.

Все что знал не пригодилось, а тупая надежда на чудеса стала прокладкой между мной и тюрьмой. Я, тюрьма, а между нами надежда. Вспоминая поговорку про надежду, что умирает последней, перед тем как умрет тот, кто надеется, то есть предпоследней, я чувствовал, как во мне поднимается волна надежды.

Так я ходил и ждал, что вот-вот что-то произойдет. Обращал внимание на мелочи – а вдруг там чудо? Поверил в добрые силы, которые ведут по верному пути, а мне остается лишь правильно распознать их знаки и расшифровать послания. Я был в отчаянии, и всякая дрянь была надеждой.

Когда проходил мимо мусорника, в ногах запуталась газета. Она сама, как живая, прилипла к подошве липким остатком какой-то дряни, что к ней приклеилась.

Вчерашняя газета бесплатных объявлений. Был без гроша, и все бесплатное привлекало. Едва взглянул на мятый лист, сразу увидел рекламу бесплатного сеанса у психоаналитика. Два раза подряд бесплатно – это удача.

Удача и чудо – чавкающие анаграммы одного и того же. Возбуждают удивление и радость. Или радостное удивление, или удивительную радость. Или попросту аппетит.

Я обрадовался и понял, что на верном пути, потому что удачные совпадения бывают только на верном пути. Это я тоже откуда-то знал, как знал про деньги, тюрьму и все остальное.

Газета пригодилась. Кое-что начинало получаться, а когда получается, улучшается настроение.

Бесплатно, но с приключениями для бедных я взобрался на холм к психоаналитику.

Психоаналитик засел на холме. Путь к нему был труден и далек. Дорога шла в гору. Подниматься было трудно. Все мускулы болели, и было жарко. Я преодолел этот путь бесплатно.

Три раза подряд бесплатно: бесплатная газета, бесплатный сеанс и бесплатный проезд на общественном транспорте.

«Это не простое совпадение, – говорил я себе, – не простое».

В метро перемахнул турникет и услышал матюги вдогонку. В троллейбусе то же самое, только в лицо. Меня ругали, и я ругался. Грозили высадить на полпути. Усталый, я брел пешком, потел и чертыхался.

Всю дорогу ругался с женщинами. Они делали пакости: не хотели пускать бесплатно. С женщиной легко справлялся. С ней справиться легче, чем с мужчиной. С ней не надо драться, а с мужчиной надо. Мне везло: мужчины по пути не попадались.

Уставший, голодный и злой, наконец взобрался на самую вершину и понял, почему психоаналитик засел так высоко.

Город, где я жил, холмистый, потому что древний. Все древние города холмистые. Так раньше люди прятались от врагов – строили города и замки на вершинах. Пока враги карабкались и уставали, горожане сидели на вершине и поливали всех, кто внизу, кипящим маслом. То же самое делал психоаналитик, потому что этот психоаналитик был ненастоящий. Это был пацан-малолетка не больше четырнадцати лет, но очень умный. Он сообразил, что если будет сидеть в трудно доступном месте, то уставшие и злые лохи, клюнувшие на бесплатное, добравшись к нему, возмущаться не станут. Усталость, бедность и трудный путь сделают свое дело. Они согласятся со всем, что им предложат, лишь бы бесплатно.

«Лучше фальшивка, чем ничего».

Так скорей всего подумает лох, и когда я увидел этого фальшивого психоаналитика, тоже так подумал. Не возмущался и не ушел, хлопнув дверью. Трудный путь научил сдержанности. К тому же я надеялся: а вдруг?

Молодое дарование сидело спокойно. Уверенное в себе, оно ничуть не сомневалось. Оно устроило так, что окружение работало на него. Здесь он был хозяином положения. Нас разделял широкий стол. Дотянуться до малолетки и подержаться за его горлышко не было возможности. Сразу за его спиной высилась черная, обитая дермантином дверь. Ясно, что за дверью он мог в любой момент спрятаться. Табурет, на котором я сидел, был привинчен к полу. Короче, пацан мастерски себя обезопасил. Все это внушало уважение, и это уважение тоже было частью его безопасности.

Мне оставалось только уйти, но я потратил столько сил, что хотелось получить что-то взамен – хотя бы что-то, чтобы не зря. Тем более, других дел не было.

Малолетка, убедившись, что я спокоен, достал какие-то бумажки и протянул мне. Это была анкета, а не денежные бумажки. Он сказал, что я должен ее заполнить. Должен. Только начал, а уже должен.

Малолетка лихо все продумал: я лох и сопротивляться бессмысленно. Не нравится – уходи.

Анкета была простой. Черные буквы на белом фоне. Раньше я такие анкеты видел и заполнял. Ничего нового. Те же вопросы, особенно первые три.

Первый вопрос всегда самый легкий.

«1. Ваши фамилия, имя, отчество».

Ответил красивым почерком. Новизна и белизна страниц вынуждала писать красиво.

Следующий вопрос о работе, но вопрос с подвохом.

Вопросы о работе задаются не просто так, а чтобы определить, сколько примерно в кармане денег: доход у меня или заработок. Потому что доход и заработок – разные понятия.

Я написал, что работаю режиссером. Эта профессия подразумевала доход. Доход больше заработка, потому что доход – это когда можно сорвать куш, а заработок всегда в поте лица и за гроши. Доход для игроков, баловней судьбы и счастливчиков, а заработок – для работяг, неудачников и трусов. Психоаналитик хотел знать: тварь я дрожащая или право имею.

Дальше шел вопрос о конкретной сумме, которой я располагал. Конкретную цифру не писал, но написал, что много. Напиши я мало, и бесплатного сеанса не будет. Бесплатно для тех, у кого есть деньги. Откуда-то я это знал, как знал о совпадениях, верном пути и всем остальном.