<p>

Вервульф. Это было первое слово, появившееся в его сознании. Злость. Ненависть. Это были первые чувства в его жизни. Потом он понял, что существует, и осознал себя. И понял, что это он – вервульф. Оборотень. Волк. Но он ещё не знал, что это такое. Это были просто слова. Звуки.

Вокруг носилась жизнь – запахи, звуки, цвета. Он понемногу разбирался, что всё это значит. Он не знал, откуда, но всё это было ему знакомо.

Вдруг какой-то запах едва различимо донесся издалека. Он был до боли знаком и означал что-то родное и близкое. Злость и ненависть пропали, и он помчался туда. Туда, откуда доносился ЗАПАХ.

У него было сильное тело. По дороге он полоснул когтями по какой-то колоде, и она разлетелась в щепки. Его зубы способны были крошить даже самые твердые камни. Он бежал уже долго, но нисколько не устал.

Наконец показались ОНИ. Они были живые и такие близкие… Ему показалось, что он нашел своих. Что он – один из них. И он вышел к ним.

Они не сразу заметили его. А когда увидели, то с криками бросились прочь. Он удивился, почему, ведь он один из них. И тут в его мозг ворвался СТРАХ. Страх и ненависть. Он сжался, но тут же понял, что это НЕ ЕГО чувства. Это ИХ страх. ИХ ненависть.

Тем временем они остановились, что-то тонкое и длинное блеснуло на солнце. Раздался грохот, ему обожгло плечо – и он впервые почувствовал БОЛЬ. Боль принесла с собой ненависть и злость. Он завыл, и их страх превратился в ужас. Он зарычал, и, обезумев от нахлынувших чувств, бросился на людей.

Он видел вспышки, слышал крики и грохот, боль обжигала его снова и снова, но ему было всё равно. Он рванул когтями чьё-то тело… И почувствовал ЗАПАХ. Запах КРОВИ. Этот запах ворвался в его рассудок, пьянил его, и он стал рвать тела людей – когтями, зубами, -  он вдыхал запах их крови, наслаждался этим пьянящим ароматом, он гнался за ними и, словно дух, возникал перед убегавшими. Он наслаждался их страхом, их болью, забывая о своей, он бесновался, сопровождая каждую новую жертву безумным воем, от которого у людей кровь леденела в жилах.

Он нагнал очередную жертву, свалил её одним ударом; какой-то сверток выпал из её рук. Он не обратил на это внимания, как вдруг резкий, пронзительный звук раздался из свертка. Вервульф замер, сделал перу шагов к свертку… Это был ребенок. Оборотень несколько секунд стоял, не в силах отвести взгляд от младенца, затем оглянулся на кровавое побоище, которое устроил, и им овладел ужас. Ужас перед тем, что он сделал. Он попятился, не отводя взгляда от побоища, а потом повернулся и побежал. Всё быстрее и быстрее. Прочь. Прочь от этих запахов, от крови, прочь от крика младенца. Он мчался долго, но этот крик и запах крови преследовали его. И он бежал дальше, спасаясь от этого ужаса – от самого себя. По дороге попался ручей, и он с надеждой бросился в него, чтобы смыть с себя кровь. Но запах остался, и крик ребенка по-прежнему чудился в каждом шорохе.

Прошло несколько дней, а он всё не мог успокоиться. Вервульф далеко обходил всё, что пахло человеком. Он понял, что он не человек. Но кто он?

И вот однажды он снова почувствовал ЗАПАХ. Не человеческий, но такой же знакомый и манящий. Он хотел было броситься туда, откуда шел запах, но воспоминания о побоище остановили его.

Несколько дней он ходил по лесу один. Запах теперь был совсем рядом, порой он даже находил их следы. И наконец он встретился с ними.

Первое, что он почувствовал – их настороженность и угрозу. Они не оттолкнули его, но один, самый сильный, вожак, потребовал подчинения. Вервульф не желал никому подчиняться. Тогда вожак потребовал, чтобы чужой ушел. Но ему надоело ходить одному, а они были так похожи на него, и он решил, что останется.

Когда вожак напал, вервульф только чуть шевельнул головой – и матерый волк с разодранной глоткой отлетел в сторону. Запах крови снова ударил ему в голову, но воспоминание о крике ребенка остановило его. Новой бойни не произошло. Остальные волки согласились подчиниться новому вожаку.

Он провел с ними день, они охотились и ели. Запах крови дичи не пьянил его, это была просто еда. Ему понравилось в стае, и он решил, что именно здесь его место, что здесь он и останется. Но… вечером сытая стая остановилась на ночлег, и к нему подошла волчица. Он уже научился сам ощущать их чувства и попробовал выслушать её. Сначала он не понял, чего она хочет, а затем ему стало противно. Юлящая и скулящая волчица вызывала отвращение. Он услышал шорох – рядом стоял молодой волк. Вервульф почувствовал его ненависть, и в нем самом начала закипать ярость. Бойня готова была разразиться, но в ушах оборотня снова зазвучал крик ребенка и вспомнился тот ужас, который он испытал, осматривая ТО побоище. И он ушел. Не оглядываясь.

Он снова долго ходил один, избегая и волков, и людей, пока опять не почувствовал знакомый откуда-то ЗАПАХ. Несколько дней он сомневался, стоит ли опять идти, но всё же пошел.

Они были похожи на него. И они были спокойны. Он не чувствовал в них ни страха, ни ненависти, ни настороженности. Они спокойно встретили его, не пытаясь диктовать свои условия чужаку. Он провел с ними несколько дней, но они не прогоняли его.

Шло время. Он был всё ещё с ними, но не зависел от них. И однажды он обнаружил, что они понимают его, а он – их. И он понял, что это они – СВОИ, что он – ОДИН ИЗ НИХ. Он нашел своих. И нашел СЕБЯ.

*   *   *

Он чувствовал себя не таким, как все люди. Он часто видел сны, в которых чувствовал себя волком. С ним постоянно случалось что-то странное, почти незаметное другим людям, но выбивающее его из привычного ритма жизни всерьез и надолго. Он не любил яркого света и с удовольствием ел сырое мясо. В общем, он был странным человеком, и его не любили. А однажды в городок, где он жил, пришел человек, который сказал, что знает, кто он на самом деле. Оборотень. Вервульф.

На следующий день после этого заявления в лесу пропала маленькая девочка, а позже обнаружили её разодранное на части тело. И тогда обезумевший от горя отец пошел к тому человеку и узнал, как убить оборотня. Несчастный родитель отлил серебряные пули, приготовил огонь – и началась охота.

Тот, кого назвали вервульфом, сначала ничего не понял, а потом бросился бежать – из дома, полыхающего огнем, от взбешенных людей, давно таивших ненависть к нему. Его ранили, но ему было не до боли, а преследователи, увидев, что обычная пуля не причинила ему вреда, уверились, что он действительно оборотень. Он бежал от погони – откуда только брались силы – а люди-звери сзади кричали: «Оборотень! Оборотень! Убить его!» Они стреляли в него и попали ещё раз. Он истекал кровью, но всё же бежал. Он спасался от дикой погони, бежал, уже почти ничего не видя, разрыв между ним и его преследователями всё сокращался, и вот очередная выпущенная вслед пуля попала ему в сердце… Последнее, что он ощутил, было страстное желание оказаться там, в его снах, подальше отсюда, где он был свободен и где не было ни погони, ни ран, ни ненавидящих его людей.

Следы, по которым шли преследователи, вдруг оборвались в луже крови, в которой лежали останки разодранной в клочья одежды. Беглец исчез.