- Няяя… - сестра в своём репертуаре. – Вы сегодня идёте на первый урок или опять будете нежиться?

- Нет. Первым уроком биология… Как бы сильно мне не хотелось не идти. Шницкер ведь и домой позвонить может. – Как-то совсем обречённо получилось.

- Ну тогда отрывайтесь друг от друга и пошли. – Она шагнула на тротуар с земли, покрытой тонким слоем грязного снега, а я со стоном последовал за ней, удерживая парня за запястье. По коже прошлась неприятная волна напряжения, будто кто-то морозит спину взглядом, но я решил не оборачиваться.

***

После школы мы с Биллом пошли к нему. Он на одном из уроков протянул мне записку, где указывалось, что сегодня меня ждёт небольшой сюрприз. Хотя, по сути, сам визит к нему – сюрприз, ведь обычно мы сидим после школы у меня, а в его доме я знаком только с кухней и коридором. Он просто так к себе не приглашает. Сколько мы уже вместе, а я ещё ни разу не видел его комнату. Такая мелочь, а обидно. Всё же я ещё много о нём не знаю…

Внутри щекочет от нетерпения. Хочется идти как можно быстрее, чтобы Билл, наконец, открыл карты. Ну или хотя бы потасовал их. А когда они вот так разложенные лежат у меня в голове рубашками вверх, а он спокойно и молча шагает рядом – хочется громко промычать. Но я сдержусь.

Время на моих часах показало, что дошли мы довольно быстро, хотя мне казалось совсем наоборот. Когда чего-то ждёшь – всегда так. Зато чем дольше оттягиваешь, тем приятнее чувствуешь долгожданное. Я снял обувь, и Билл молча потянул меня за руку в свою комнату. Снег с широких джинс неприятно холодит пятки, но стряхнуть его мне некогда - я хочу быстрее его сюрприз. Билл чуть поднимает уголки губ, поворачивая на меня голову, и открывает дверь в комнату. Я в нетерпении заглядываю в неё. А она больше чем наша с сестрой. И более светлая. На стенах куча разных абстрактных картин с какими-то яркими фигурками, с плавно-переходящими цветами. Нет никаких пейзажей, портретов, натюрмортов, а именно вот такие совсем непонятные рисунки. На одних - фигуры округлые, чем-то похожие на кляксы, которые налегает одна на другую, сливаясь, а на других наоборот – угловатые и словно отталкиваются. На некоторых будто просто наляпали краской, а прямо над кроватью у Билла висит рисунок какого-то странного светящегося вагонного колеса. Никогда не понимал в чём вообще смысл таких картин в доме.

- Ансельм Рейле. – Мечтательно произнёс Билл, поглядывая на моё скривившееся лицо.

- Чего? – я оторвался от созерцания картин и повернулся к нему.

- Ансельм Рейле. Это мой любимый художник… Часто езжу в Берлин на его выставки. Я ещё не все его картины сюда перевёз. В Лейпциге половина осталась. – Билл как-то грустно вздохнул, проходя глубже в комнату. – Его картины мне помогают. Я даже не знаю чем толком, но они будто дают новую жизнь. С абстракцией всегда так, над ней конечно можно посидеть и поломать голову, но в конечном итоге всё равно всё сходится к ощущениям.

Я кивнул, решая, что лучше не вдаваться в споры. Нравится ему, пускай нравится. У каждого свои вкусы… Вообще у него вся комната какая-то странная, всего по минимуму, всё светлое и выделяются только эти картины. Я совсем не этого ожидал. По его внешнему виду кажется, что у него в комнате должна быть куча плакатов разных музыкальных групп, всё в мрачном стиле, разбросанные вещи, цепи, ошейники. Вот не знаю почему, но я так себе представлял его комнату. А Билл прыснул со смеху.

- Ну ошейники и цепи у меня есть, просто они аккуратно сложены в шкафу. А плакаты я не люблю. Я слушаю много музыкальных групп, но ни за что не повешу их плакат на стенку. Такое ощущение, что я как-то принуждённо их посвящаю в свою жизнь для красоты. Вынимаю что-то важное.

- Это поэтому ты не любишь фотографироваться? – неожиданно даже для самого себя сказал я.

- Да. Не то, что не люблю. Ненавижу. На фотографиях всё видно. Даже то, что внутри.

- А зачем скрывать?

Он недолго помолчал.

- А зачем показывать?

- Чтобы тебя поняли. – Фыркнул я, отворачиваясь от картин к белой полке с дисками.

- Мне не нужно понимание. Мне нужна любовь. – Совсем тихо сказал он, подходя ко мне сзади и обвив руками мою талию. – Когда люди всё понимают становится только сложнее. Пускай они лучше наслаждаются своими мыслями и спят спокойно по ночам. – Он сильнее прижал меня к себе, зарываясь носом в дреды. – Ты хоть о сюрпризе не забыл?

- Не забыл. – Игриво ответил я. Лучше закрыть тему его скрытности. Когда-нибудь я его пойму. А может этим когда-нибудь понимание будет и вовсе не нужно.

Он глубоко вдохнул и, откинув дреды с моей шеи, приблизился губами к уху.

- Разденься… - Ого! Неужели он хочет… - Нет, пошляк, я совсем не этого хочу. Но обещаю, что тебе будет приятно.

Билл аккуратно снял с моей головы кепку с дюрягой, распуская хвост из дредлоков и зарываясь в них пальцами. Мне уже это нравится. Я стал нетерпеливо снимать с себя одежду. Правда, было немного неудобно. Обычно, когда мы с Биллом занимались петтингом – свет был выключен, да и раздевались мы не полностью. За компьютером во время этого сидела сестра, которая в любой момент обещала нас прикрыть, если вдруг зайдут родители. А тут, в этой светлой комнате, при дневном свете было как-то неудобно. Но всё же нужно привыкать, ведь мы не первую неделю вместе.

Когда я уже полностью обнажённый встал перед Биллом, переминаясь с ноги на ногу – он сначала очень долго меня разглядывал. Не с желанием, нет. Как-то по-другому. Будто не самого меня, а что-то вокруг меня. А потом он подошёл совсем близко и почти невесомо провёл пальцами по ключице, слегка надавливая у самой шеи. Меня бросило в дрожь от этого прикосновения, и взмокла спина, а он улыбнулся и провёл рукой ниже по телу – к выпирающей бедренной косточке и совсем легонько царапнул её ногтём. Я резко выдохнул, немного выгнув спину. Вроде ведь ничего особенного, а возбуждение, кажется уже зашкаливало. Он тем временем положил другую руку мне на шею, почёсывая длинными ногтями затылок. Я закусил губу. Там моя эрогенная зона… Стоп. Билл опустил голову, с интересом разглядывая пальцы моих ног, а потом довольно улыбнулся и перевёл взгляд на эрегированный член.

- Ну что ты туда так смотришь? – хриплым от возбуждения голосом спросил я, чувствуя, как горят щёки.

- Ляг на кровать, так будет удобнее. – Его голос хриплым не был. Он был уверенным и я бы даже сказал игривым.

- Ты меня собрался разделывать на органы? – хихикнул я, положив руки ему на плечи и нежно проведя пальцами к шее.

- А ты когда-нибудь слышал, чтобы на кровати разделывали на органы? – улыбнулся он, глядя мне в глаза и прикусывая губу.

- Нет. Просто…

- Ложись и не спорь. – Он отошёл от меня к тумбочке, достав из неё какой-то флакон. А я в это время удобно умостился на его кровати, стараясь куда-то деть глаза, чтобы не видеть то, как он меня разглядывает. А Билл уселся в моих ногах и, плеснув немного жидкости из этого флакона себе на руку, дотронулся до кончиков пальцев ног, нежно играясь с ними подушечками своих. Я часто задышал, стараясь унять колотящееся сердце. Было настолько необычное ощущение. Приятно и щекотно. Эта жидкость чем-то была похожа на масло. И я чувствовал, как она течёт от пальцев к пяткам, покрывая мурашками тело. Затем Билл обхватил пальцами мизинец, сжав его с обеих сторон, и стал играть с ним, отчего меня выгнуло на кровати. Никогда не думал, что эти, казалось бы, простые ласки могут вызвать такие ощущения. Билл оторвался от игры с моими пальцами, вызвав мой сильный выдох. Было непонятно от облегчения этот выдох или от разочарования… Парень провёл скользкой ладонью вверх по моей ноге, останавливаясь на внутренней стороне бедра и начал увлечённо давить пальцами, словно играя на фортепьяно, только давит он очень слабо, практически щекочет, но от этого становилось только приятнее. Я уже не контролирую себя, сильнее кусая губы, раздвигая ноги. Он нереально меня завёл.