Он всё чаще заканчивал просьбы словами: «ты должен это понять». Но я их не понимал. Слишком глупыми они для меня казались, или слишком странными. В любом случае слишком. У каждого свои странности, но иногда ведь их нужно пояснять. Я считаю его самым близким человеком, но часто мне кажется, что он слишком далеко.

Со временем стало сложнее. Я вроде и привык к его странностям, но в то же время меня с каждым днём это всё больше раздражало. Меня стало раздражать его лидерство в наших отношениях. Раздражало то, что он пытается чему-то меня учить. И тот ступор после его коротких и непонятных фраз превратился в раздражение. Откровенно говоря, меня бесило то, что я не могу иногда вникнуть в суть его слов, не могу найти логику его поступков. Я хочу, чтобы он был только моим, а он отдавался больше своему миру. Миру, в котором могут понять его поступки, его мысли и действия. Только вот почему тот, кто живёт в этом мире, боится или не хочет меня туда пустить?

***

Близится зима. Обычная толстовка уже не спасает и приходится одевать куртку. Ненавижу куртки. А ещё больше ненавижу, когда в школе звенит три звонка и гнусавый голос объявляет пожарную тревогу. Учебную пожарную тревогу. Лучше бы у нас случился настоящий пожар, чем вот просто так выгонять на улицу. Чтобы я лишний раз надел куртку, которую так ненавижу. И вот сейчас мы стоим на улице, где моросит противный и холодный, можно сказать, предснежный дождь. И выслушиваем монотонный голос учителя, рассказывающего нам о том, как нужно себя вести в экстренных ситуациях, при этом сухо кашляя в кулак, если музыка на плеере у некоторых учеников играет слишком громко. Я стою рядом с Биллом, стараясь не думать. Я научился себя контролировать рядом с ним. Правда становится всё сложнее.

- Том… - тихий шёпот на ухо. Билл прижимается ко мне ближе. Мы всегда и везде вместе. Это здорово… И я натянуто улыбнулся ему в лицо. – Давай сбежим?

- Нет.

- Почему? – он в недоумении. А мне уже надоело постоянно прогуливать уроки. Как навёрстывать потом? Мы почти каждый день сбегаем. – Том, не строй из себя умницу. Можно подумать в Этой школе могут научить чему-то кроме плевания в потолок.

Да, Билл, ты прав. Прав. Всё здорово. Я нежно провёл пальцами по его руке, оглядывая широкую арку за школой. По бокам от арки две двери. Красивые двери… Всё здорово.

- Наши вещи в школе. – Спокойно ответил я, представляя, как захожу в эти красивые двери с позолоченными узорами, и жму на разные кнопочки. У каждой свой цвет.

- Ну, пускай Эллен заберёт, - пожимает плечами. Это уже обыденно?

- А не много ли ей? Она их позавчера относила домой, и на прошлой неделе три раза. Билл, хватит с неё. Она и вчера нас отмазала перед учительницей по географии, когда тебе вдруг жутко приспичило свалить и потащить меня с собой.

- И с каких это пор ты стал таким заботливым?

- Каулитц! – учитель брызнул слюной куда-то перед собой и сжал зубы, напоминая какого-то надсмотрщика в тюрьме. – Сколько можно болтать? Заткнись, наконец, и слушай меня. Или тебя это не касается?

- Я лучше пойду гореть. – Нагло бросил Билл и зашагал к парадному входу школы, а все проводили слегка шокированным взглядом его спину.

Я, не обращая внимания на окружающих, пошёл за ним в школу. Он обиделся. А мне нужен разговор. Надоело чувствовать эту натянутую нить между нами. Я хочу порвать её, чтобы легче дышалось, думалось, разговаривалось. Я хочу чувствовать его, а не эту чёртову нитку. В школе на нас странно посмотрели вахтёрши, оторвавшись от подпиливания криво нарощенных ногтей. А я остановил Билла прямо у лестницы, резко схватив за локоть, и развернул к себе. Он смотрел на меня так, будто хотел проткнуть во мне дырки своим иглоподобным взглядом. Эти иголочки он берёг специально для наших ниток. Хочешь пришить крепче? Не выйдет.

- Ну и что это было?

- Дай погореть спокойно. – Совсем тихо. Почти серьёзно.

- Мне уже надоели такие отношения. – В тон его голосу сказал я и отпустил покрасневший от моей хватки локоть. Не слабо я хотел его повернуть к себе…

- Какие?

- Такие, когда я боюсь подумать, такие, когда не понимаю о чём ты мне говоришь, такие, когда мне кажется, что ты забываешь о том, что у меня тоже бывает выбор. – Я скоро взорвусь. Только до взрыва сосчитаю.

- И что я, по-твоему, должен делать?

9. 8…

- Дать мне понять тебя.

7. 6…

- А если я не хочу?

5. 4…

- Тебе сложно это сделать?

3. 2…

- Да.

1.

- Ну и иди на х*й. – Было такое ощущение, что по венам прошла электроэнергия. Будто язык приклеился к нёбу на последней букве. Хотел поговорить, но бомба взорвалась раньше, отстукивая последними кусочками сознания мне в виски. Больше нет ниток, нет иголок. А ноги, освобождённые от плена взорванного мозга, понесли к выходу. Слишком быстро, слишком убийственно, слишком назад.

*12*

Вечеринка.

Около недели мы с Биллом не разговаривали. Я пересел от него на последнюю парту - не хотел находиться рядом с ним. Легче от взрыва не стало. Только хуже. Хотелось провалиться сквозь плинтуса на этом противном полу в коридоре, когда я его откровенно послал. А теперь слова не поймаешь обратно в рот. Он прекрасно знает, что я не выдержал, он простит меня. Но я хочу, чтобы он сам понял каково мне. И пусть мы коротко, странно и грубо поссорились, но я буду ждать его шагов.

Фрау Шницкер что-то рассказывает писклявым голосом, вертясь с указкой у скелета. А я думаю. Да, теперь я буду вот так спокойно думать, Билл. И плевать мне, что ты меня слышишь. Только что-то и от этого не легче… В уши прилетел тихий писк. Почти шипение. Я сначала не понял в чём дело, но, покрутив головой по сторонам, увидел, что пискнул Андреас. Он перегнулся немного через парту и кинул мне на стол свёрнутую в комочек бумажку. Я развернул её, стараясь не шелестеть и увидел пару слов, написанных кривым почерком под какой-то нарисованной недовольной мордой.

«Сними беззвучный»

Андреас как всегда очень многословен. А какой художник! Я повертел ещё немного листок в руках, разглядывая страшную морду над словами, а затем полез в карман за телефоном.

Так, всё ясно. 2 сообщения от Дерека. Намечается новая вечеринка. А вот и замечательный повод отвлечься от ссоры с Биллом. Быть может даже повод напиться и трахнуть какую-нибудь пышногрудую барышню.

Бросаю наглый взгляд на спину Билла. Он опустил голову над тетрадью ниже и сильнее заскрипел ручкой по ней, конспектируя материал. Ревнуешь, да? Ревнуй, зараза. Мне надоело тебе потакать во всём. На сегодняшний день мы в ссоре и я имею право на то, чтобы кого-то иметь.

Весь день в груди приятно тянуло в предвкушении сегодняшней ночи. На вечеринку хотелось пойти как никогда сильно. Хотелось раствориться в музыке, бьющей по барабанным перепонкам, хотелось расплывчатого взгляда на окружающих от выпитого алкоголя, хотелось забить на все проблемы жизни и уйти в сладкий полусон состоящий из музыки, алкоголя и секса. Этими мыслями я заполнил голову на всё время, пока был в школе. Это уже привычка – скрывать настоящее от Билла даже в голове. И эта привычка помогла в этот раз. Я смог спрятаться даже от себя.