Я сложил руки под подбородком, в таком положении устроился и стал смотреть в сторону часовни.

Время шло очень медленно. У меня на руке были часы с фосфоресцирующим циферблатом. Время от времени я посматривал на них и видел подпрыгивающую секундную стрелку. Мы не думали, что ждать прихода Малиновского будем слишком долго; ночи были еще не слишком длинные, он должен был прийти за конвертом до рассвета. Если он был умный человек, то надо было думать, что сделает он это между первым и вторым часом ночи.

Вскоре небо прояснилось, луна вышла из-за облаков, ночь наполнилась зеленоватым свечением. Я ясно видел лес, часовню и деревья около нее. Показалась лиса и неслышно просеменила через дорогу. Малиновскому нужно было стать невидимкой, чтобы приблизиться к часовне незамеченным для нас.

После часа поднялся очень легкий ветер и листва на деревьях слегка зашелестела. Ночь становилась шумнее и мы переползли поближе к часовне. Потихоньку мои попутчики стали зевать и клевать носами. Признаться, мне тоже становилось скучно. В ноги, живот и грудь больно кололи веточки и шишки, время от времени я ерзал и пытался найти более удобную позу, что вызывало шорох. То же самое было с Петерсеном и Козловским. К счастью был легкий ветер и все эти звуки тонули в нем. Мои веки тяжелели все больше, глаза слипались, я ущипнул себя за руку, чтобы не заснуть и не пропустить появление Малиновского. Козловский, наконец, заснул и захрапел, его разбудил толчком в бок Петерсен.

Ночь потихоньку проходила. Наступил третий час. В лесу стало сереть, появилась роса и воздух стал холодным. Мы замерзли, лежа в одной и той же позе, у нас онемели руки и ноги. А Малиновский так и не появлялся ...

Я стучал зубами, лежа на холодном мху и думал о том, как теперь тепло и уютно было бы лежать в автомобиле или на матрасе в палатке. Хотелось сильно закурить сигарету и то же желание овладело Петерсеном, который был страстным курильщиком трубки. Он все чаще беспокойно ерзал и тут, наконец, не выдержал Козловский.

Он поднялся с травы и сказал:

- С меня достаточно. Уже четыре утра. Это была сумасшедшая идея, он обманул нас. Никто не пришел за деньгами ...

Козловский пошел к часовне. Я проверил белый конверт с нарезанной газетой, изображающей банкноты.

- Боже мой! - Вдруг воскликнул Козловский. - Вот другой конверт!

- Что в нем? - Капитан вырвал его из рук переводчика и разорвал. На конверте теми же каракулями, что и в первом письме, было написано по польски: «Уважаемому господину Петерсену».

Из конверта капитан достал небольшой листок бумаги, а затем вытащил кусок пергамента с латинскими буквами. На куске документа стояла печать тамплиеров.

- Давайте читайте это письмо. Написано на вашем языке. - Сказал Петерсен и протянул мне таинственную записку.

Я прочитал вслух перевод на английский:

«Уважаемый г-н Петерсен! Вы пытались обмануть меня, устраивая на меня засаду около часовни и вместо денег подсунули бумагу. Я должен был бы обидеться на вас и расторгнуть наш договор, но я не стану этого делать. Я дам вам еще шанс. Вы увидите, что мне можно доверять. Только сами соблюдайте условия, и завтра вы получите документ. В то же самое время, в полночь, оставьте деньги в часовне. Я хочу вас наказать и поэтому поднимаю цену с трех тысяч до пяти тысяч злотых. Но если вы обманете меня опять, то я разорву с вами все контакты, и больше вы никогда не увидите этот документ. Малиновский»

Когда я закончил читать письмо, между нами воцарилось долгое молчание. Мы выглядели ужасно глупо. Почти четыре часа пролежали в засаде, не сводя глаз с часовни, а в это время приходил Малиновский и мы его не увидели. Мало того, он посмотрел наш конверт, написал ответ и ушел. И все это он проделал под самым нашим носом.

- Он, вероятно, приходил в шапке невидимке. - Сказал я.

- О, Малиновский, Малиновский! - Капитан Петерсен застонал и сжал кулаки в бессильной ярости.

Козловский злорадно усмехнулся:

- А я вам говорил, что давайте заплатим! Но вы послушались пана Самоходика и теперь Малиновский взял да и поднял цену до пяти тысяч злотых. Мы из-за этого потеряли две тысячи. И что теперь?

Петерсен пожал плечами:

- Не знаю, надо посоветоваться с Карен.

Мы пошли в дом отдыха журналистов. Я шел последним, потому что был смущен при мысли, что скажет Карен, когда прочтет письмо Малиновского. Таинственный пан Малиновский оказался в сто крат умнее, чем все мы. И, кроме ума, ему были доступны таинственные силы, которые делали его невидимым.

- Тьфу! - Плюнул я в сердцах. - Это какой-то дьявол, а не человек.

- Вы верите в дьявола? В колдовство и духов? - Спросил меня Петерсен.

- До сих пор не верил. Но ведь только колдовством можно объяснить тот факт, что на наших глазах Малиновский подложил нам конверт, а мы не увидели его. - Ответил я с усмешкой.

- Просто мы заснули. Все трое. - Сказал Козловский. - И никто из нас не заметил, что мы спим. В это время подошел Малиновский к часовне и сделал свои дела.

Карен была того же мнения. Она посмотрела кусок от документа, Козловский прочитал ей письмо Малиновского. Потом она сказала с усмешкой:

- Я недооценивала Малиновского, надо пригласить его для содействия в поиске сокровищ. Этот человек стоит гораздо больше, чем вся ваша тройка, мои любезные господа. Попались как суслики. Было мягко спать вам на мху, не так ли?

- Нет, я спал ни минуты. Честное слово. - Петерсен оправдывался перед дочерью как школьник.

Было очевидно, что они не были верующими. Так что я даже не стал пытаться объяснять ей, что здесь дело нечисто. Ведь я не спал, и совсем не понимал, каким образом Малиновский подошел незаметно к часовне. Он нас провел, но как? Глядя на кусок документа, было трудно представить: имеет ли он какую ценность.

- Позвольте, господа, теперь я буду решать о наших дальнейших действиях. - Решительно заявила Карен. - Я запрещаю впредь устраивать засады. Я сама пойду в часовню и положу там деньги. Я уверена, что если мы будем честны к Малиновскому, то и он нас не обманет. Мы получим таинственный документ. Только вы должны держаться подальше от часовни.

- Желаю успехов, я буду в это время уже очень далеко. - Сказал я. - С меня довольно. Уже сегодня я уезжаю в Мальборк.

- Это будет лучше, чем то, что вы делали до этого. - Засмеялась Карен. - Хватит нам ваших советов, и так Малиновский смеется над нами.

- Не вижу ничего смешного в том, что вор нас обманул. - Ответил я ей. - Последний мой совет вам: заявите в милицию.

- Нет! - Kaрен топнула ногой. - Уезжайте лучше в Мальборк.

Пожав плечами, я сухо попрощался:

- До встречи.

Я подошел к своему «Самоходу». Меня догнал капитан Петерсен и положил руку на плечо.

- Давайте вы не будете сердиться на нас, пан Самоходик. По правде говоря, я согласен с вами, но моя дочь считает иначе. В будущем, однако, надеюсь, мы объединим свои силы, чтобы схватить Малиновского. Я могу рассчитывать на вас, не так ли?

- Да, конечно. - Был мой ответ.

Мы пожали друг другу руки. Петерсен вернулся к своей дочери, а я сел в свой «Самоход», выехал на озеро и отплыл в лагерь скаутов. Признаться, слова Карен задели меня за живое. Малиновский оказался таким хитрым и бесстыдным обманщиком, что я не мог и подумать об этом без раздражения.

Вернувшись, я разбудил моих разведчиков. Они выползли из палатки и встали вокруг меня, мое мрачное лицо сразу рассказало им о неудавшейся засаде. Коротко, в двух словах я объяснил, что произошло около часовни.

- Не понимаю, я не спал. Ни минуты. - Оправдывался я.

Вильгельм Телль приподнял свой нос кверху и поводил им в воздухе, как собака.

- Очень таинственная история. А вы нашли что-нибудь подозрительное рядом с часовней?

- Даже не искали. Там только лес и дорога. Какие могут быть там следы?

- Все равно надо было поискать. На земле могли остаться улики. - Сказал Соколиный Глаз.

Баська был другого мнения: