Щенка того помнишь? Ну что принес мне тогда по моей же просьбе? Я никогда не умел обращаться с собаками, отчего-то полагая, что они по существу ничем не отличаются от кошек. Однако, первые же мои попытки приучить эту безродную дворняжку к лотку вполне закономерно окончились неудачей: псинка явно не понимала, чего я от нее добиваюсь. Раз за разом я тыкал несчастного щенка мордой в его собственные испражнения, из чего он своей убогонькой собачьей логикой вывел только то, что хозяин отчего-то хочет заставить его есть их. И он начал их есть, не дожидаясь очередного появления грозного хозяина! Этот смиренный поступок глупого двухмесячного щенка поколебал мою уверенность в собственной правоте, заставив тем самым возненавидеть его с новой силой.

Я смотрел на жалкое создание, тщетно пытавшееся уснуть, и без остановки награждал его тычками, мстя за свою бессонную ночь, в течение которой он время от времени тявкал, заслышав шумы, в детской еще и чисто собачьей попытке защитить своего хозяина. А на следующий день я не давал ему спать, загонял побоями под кровать, заставляя этого мохнатого ребенка жалобно скулить от боли и обиды. Но он ни разу не оскалился на меня, продолжая лизать избивающую его руку. А я ведь тебе никогда об этом не рассказывал! Ну слушай вот теперь!

Через несколько дней я понял, что моему терпению пришел конец: я не собачник и никогда им не стану. И вот тогда-то я решил усыпить щенка, милостиво не пожелав вышвырнуть его на улицу. Разве на улице ему было бы лучше? А?! Ну и, конечно же, ты спас положение, а как же иначе! У тебя он вырос прекрасным и мужественным псом, пусть внешне и более напоминавшим Моську. Вырос… С тех пор не прошло и дня, чтобы я не изводил себя неотступным вопросом: почему я так себя вел? Я ведь искренне жалел его, сердце мое сжималось при звуке его криков, но все же я продолжал над ним измываться. Почему? За что? Говоришь, я просто его боялся? А возможно ли это, что двухмесячный малыш цвета кофе с молоком принял на себя удар того ужаса, что я с детства испытывал перед собаками, столкнувшись однажды лицом к лицу с оскалившейся овчаркой и закричав на всю улицу? Из-за поворота тут же вынырнула хозяйка пса и увела своего казавшегося мне тогда громадным питомца, но страх мой остался и вылился таким вот нелепым и жестоким способом на самое безобидное и беззащитное существо… Еще раньше, классе во втором, прямо на моих глазах бездомный пес укусил моего одноклассника за лицо. Судя по тому, что за этим не последовало каких-то серьезных осложнений и не было даже шрамов, меня скорее напугал сам факт, нежели его реальные последствия. Окровавленное лицо одноклассника до сих пор стоит у меня перед глазами. И как же, скажи, мне не ненавидеть собак? Ненавижу, всем существом ненавижу! Что? Говоришь, я ненавижу вообще все, что хоть сколько-нибудь нарушает мой комфорт, мой покой и мои планы? Да как ты..?! А, впрочем, ты, наверное, прав…

Ну вот, признался в этом хоть бумаге и, кажется, стало легче. Осталось только стукнуть себя кулаком в грудь, пустить скупую слезу и срывающимся голосом прохрипеть слова раскаяния за свою жестокость. Ну уж нет, не дождетесь! Никогда не умел каяться и просить прощения, поздно и начинать. Да и к чему это? Кому нужно мое покаяние кроме меня? Нет, тут уж либо не творить зла вовсе никогда и никому, все жилы из себя вырвать, а зла не творить, а уж если ступил в грязь, так имей смелость не оправдываться, а тащить эту грязь за собой. Все эти покаяния – успокоительные пилюли, только и всего. Ты ступил в грязь, теперь эта грязь навеки с тобой и точка. Имей мужество признать это, а не по-мещански надейся на то, что эта грязь вдруг волшебным образом отвалится, если ты во всеуслышание признаешься в этом. Душа не ботинок, с которого грязь запросто смывается или, засохнув, отваливается, душа с грязью срастается, вмиг делается одним целым, и уже не вырвать одно, не повредив другого. Даже если из кувшина вылить керосин, запах в нем поселится едва ли не навечно. Даже если ты склеишь разбитую вазу, она уже лишена своей изначальной целостности, невинности и красоты, теперь это просто кусок стекла, промазанный клеем. Имей честность признать себя ничтожеством, если уж не устоял в добродетели. Слабо?

Знаю, что слабо. Вот тебе еще одна причина повальной веры в бога. Ну кому сейчас хочется справедливости, а? Да никому. Все поголовно мечтают о любви и милосердии. Все надеются, что добрый боженька обязательно простит оступившегося блудного сына, иначе и быть не может. А для чего же еще нужен бог, как не для того, чтобы бесконечно прощать нам грехи наши тяжкие? Чего-чего, а каяться мы умеем – рыдать на исповеди, рвать рубаху на груди в пьяном угаре, орать: «Прости!»… И он простит, а как иначе-то? Ведь нельзя же гордого человека тыкать носом во все, что он натворил, он же уже покаялся, как можно?! Изменял жене? «Приди в мои объятия, любезный сын мой! Ты слезами своими святыми омыл грех сей, а посему быть тебе в раю!» И плевать мы все дружно хотели на те муки, что причинил этот новоявленный святой своей супруге. Ведь ПОПРОСИЛ ПРОЩЕНИЯ! А, значит, никакой душевной боли она испытывать уже просто не имеет права. И так во всем. Интересно, а если Чикатило перед смертью успел раскаяться в своих злодеяниях, боженька и его простит? А Менгеле? Заставит обняться со своими замученными жертвами? И не надо мне тут пальцем у виска крутить! Я знаю, что ты в бога не веришь, ну так и молчи, дай мне высказаться!..

Нет, милосердие – слишком однобокая штука: она всегда чересчур лояльна к преступникам, но невероятно жестока о отношению к их жертвам. А вот я за справедливость! Согрешил в жизни хоть раз? Отправляйся в ад! Почему тебя кто-то должен прощать? Ведь ты же не ждешь прощения от уголовного кодекса и суда, если совершил противоправный поступок. Если конечно не подкупить судью или присяжных. А бога пытаются раскаянием подкупить. Это разве честно? Это по совести или в потакание собственной слабости? Слаб человек? Ну так будь сильным или умей отвечать за слабость!..

Устал я, лоб испариной порылся, давно так не нервничал. Спросишь, а сам-то я себя куда определю при этом? Да я, как и все, в ад пойду, если только этот ад существует. И никаких прощений и ничьих милостей мне не надо. Пусть меня судят по справедливости. Зато я останусь самим собой до конца и не стану в рабском порыве ползать на коленях только лишь для того, чтобы меня угостили райскими коврижками!..

А еще в самой идее бога меня всегда умиляла концепция бессмертия. Виданное ли дело – мартышки, только вчера слезшие с деревьев и покинувшие джунгли, мнят себя претендентами на вечную жизнь! Да разве можем мы со своей мелочностью и помешанностью на инстинктах населять вечность? Не слишком ли она прекрасна, сложна, возвышенна и масштабна для таких, как мы? Почему в этой вечности должны быть непременно мы, а не киты или носороги, например? Чем они меньше ее заслуживают? Тем, что не сочиняют фуги и не создают атомных бомб? Фи, какое предсказуемое стремление увидеть в боге свой образ и подобие. Если бы у треугольников был бог, он был бы треугольным. Опять, кажется, чья-то чужая мысль… О чем не задумайся, кто-то из великих уже сформулировал свою философию по этому поводу, а тебе лишь остается повторять уже когда-то кем-то высказанные мысли. Какое же это унижение – жить сейчас, а не пару тысячелетий назад! Тогда я мог бы превзойти Сократа, Платона и Аристотеля! А сейчас приходится довольствоваться жалкой ролью ретранслятора. Как это мерзко!.. Пошло!..

А еще отвратительнее то, что и высказаться мне по сути некому. Я совершенно один. Что? Говоришь, с жиру я бешусь? Ну вот, я так и думал. А Мари? Мари… Милая глупая Мари… Ее такая беззаветная преданность, женская забота… подчас просто выводят меня из себя! Почему нельзя оставить меня в покое, когда я этого прошу, а не суетиться вокруг, без конца спрашивая, как я себя чувствую, да не случилось ли чего. В такие минуты я готов разорвать ее на части! Супчик, котлетка, поцелуй в лобик, а потом в шейку, вопрос: «Милый, а когда мы заведем малыша?» Я честно пытался бросать ее, окончательно и бесповоротно указывая на дверь. Она рыдала, заламывала руки, грозила покончить с собой, даже ползала на коленях, прося дать ей еще один шанс, но уже на следующий день все возобновлялось. Видите ли, я даже тебя ценю больше ее! Она мне запрещала с тобой общаться! Ха-ха-ха! Да о чем бабы вообще думают, когда требуют у мужчин двадцать четыре часа в сутки проводить у своей юбки? Отношения должны приносить радость и рождаться по обоюдному желанию, а не превращаться в тюрьму и тяжкие оковы, где у каждого есть только обязанности и никаких прав. И если ты вдруг прервешь эту надоевшую тягомотину, тебя окрестят подлецом и предателем, не способным на любовь. А что сделала для меня Мари? Для настоящего меня, а не для своих женских фантазий на тему меня? Сварила мне ужин и провела со мной ночь? Такого добра я могу найти у любой особи женского пола, чего еще она может мне предложить? Ну? Скандалы о том, что мы проводим мало времени вместе? А чем она хочет со мной заняться? Просмотром увлекательных дамских сериалов? Прогулкой по парку и обсуждением ее подруг? Почему женщины так убеждены в том, что мы всячески должны их ублажать взамен на ужин и секс? Отказываться от своих друзей и увлечений только для того, чтобы развлекать безмозглую курицу, не способную самостоятельно обрести хоть какой-то достойный интерес в жизни? О нет! Если бы только мне достало душевных сил расстаться с ней!