Синие воды.

Автомобиль тарахтит мотором, и заснеженный лес пролетает за окном. В пассажирском отделении пахнет дизелем и разогретой тканью, через широкие боковые стекла неистово печет солнце. Мы сидим друг напротив друга, я и северянская ведьма.

Я снял шапку и пальто и кинул рядом, оставшись в брюках и свитере. Снег с сапог растаял, и теперь в них неприятно хлюпает - на коже где-то разошелся шов, надо будет поправить. Я поднял взгляд и посмотрел на свою спутницу.

Она заскочила в автомобиль перед самым отъездом, сказала, что ее тоже отправили на это расследование. Колдун, с которым я работал до этого, соизволил умереть, вот, значится, и замена.

Никогда раньше не видел их народ, и зрелище то еще. На пару лет младше меня, должно быть, ей около двадцати. Белые волосы падают почти до талии, лицо молодое и чуть надменное, курносый нос смотрит в потолок, показывая пренебрежение. Две пряди перевязаны красными нитями и спускаются на грудь, эти нити - единственное яркое пятно в ее облике.

Кожа светлая, как белый-белый мрамор. Даже брови и ресницы - и то белые. А глаза, как ни странно, желтые, - хотя, говорят, что у ведьм и колдунов их народа радужка должна иметь красный цвет.

На ней - легкое белое платье с рукавом до середины плеча и летние туфли. Говорят, они не чувствуют холода - теперь верю. Вообще, много чего говорят про северянских колдунов и ведьм. В основном нехорошее. Потому и не любят их в этих местах.

- Что такое? - спросила ведьма, заметив мой взгляд.

- Как тебя зовут-то хоть? - спросил я.

- Асая, - сказала она.

- Вильрин, - я протянул руку для рукопожатия, но она лишь вздернула подбородок и демонстративно сложила руки на коленях. - Что-то не так?

- Я вижу, как ты меня разглядываешь, - ответила Асая. - Это неприятно.

- Я просто никогда не видел ваш народ, - ответил я, откинувшись на диванчик. Тряхнуло: автомобиль выехал на мост.

- Все так говорят. Посмотри лучше за окно.

Я вздохнул и обернулся.

Не самый худший вид. Река бежит довольно резво, хоть и широка, и воды ее имеют странный, светло-синий отлив. Наверное, выше по течению какой-нибудь медный завод. Над рекой повис двумя обломками старый мост - из-за ошибки строителей он получился недостаточно устойчивым, и центральная опора повалилась - вон, видно ее, торчит из воды, покрытая инеем.

На правом берегу, от которого мы едем - густой лес, укрытый снегом, а на левом - шахтерский поселок, место назначения. Несколько десятков деревянных домов и церковь, да неровный скалистый берег, местами усыпанный отвалами породы. К поселку ведет единственная дорога, прямо под горным склоном. Склон продолжается и вокруг поселка - скалы как бы огибают его, сверкая заснеженными верхушками. Старый мост уходит вглубь скалы, но, судя по снежным завалам, проехать там невозможно.

И все это ярко сверкает в солнечном свете. Снег летит и летит, рассекая лучи света, дым из труб смешивается со снежным ветром, и его несет в нашу сторону.

- Меня, если честно, беспокоит эта погода, - сказал я, отвернувшись. - Как бы дороги не занесло.

- Тяжело человеку в царстве зимы, - ответила Асая.

- Скажи... - я замялся, подбирая формулировку. - А весь твой народ так легко переносит холод?

- Только колдуны и ведьмы, - она намотала локон на палец. - Моя кожа всегда теплая, как бы холодно ни было снаружи.

- Мне бы так.

- Я плоть от плоти снега и зимы. Куда тебе до меня?

- Слушай, - сказал я. - Нам вместе дело вести. Давай без этой ерунды.

Ведьма посмотрела на меня некоторое время, потом вздохнула.

- Извини. Что там за дело? Мне мой знакомый из Ассоциации просто предложил работу, без подробностей.

Тяжело тебе было найти ее, я полагаю. Я бы тебе работу не дал.

- Да, говорят, нечистое убийство. Местный колдун почуял недоброе, написал письмо, - я махнул рукой. - Работы там на пару часов.

- Как скажешь, - Асая пожала плечами. - Я хорошо различаю эту гадость, уверена, мы быстро разберем... кх... проклятье!

Она внезапно поморщилась и потерла нос ладонью.

- Что такое?

- Скверной пахнет. Неужели не чуешь?

Автомобиль вырулил с моста на дорогу и покатил к поселку.

- Волшебники Искры не чувствуют скверны.

Ведьма вздохнула.

- Ты будешь бесполезен.

- Само собой, - я потянул пальто. - Это не моя работа.

Автомобиль остановился. Хлопнула дверь, слышен скрип снега под сапогами жандарма. Пальцы застегивают пуговицы пальто, Асая спросила:

- А какая у тебя работа?

Открылась задняя дверь и в салон ударил поток морозного воздуха. Я поежился, пальцы поправили револьвер в кармане пальто.

- Ты - расследователь. Я - палач.

- А судья?

Я пожал плечами.

- Пресветлый Лумис рассудит.

Нас встретил староста. Им оказался мужчина лет пятидесяти в ношенном кожаном тулупе. Черная борода с вкраплениями седины падает почти до пояса, маленькие глаза смотрят из-под шапки, украшенной лисьим хвостом. Лицо старое, морщинистое, он постоянно хмурит брови, будто тягостно соображает.

- Меня зовут Вильрин, это Асая, мы из Ассоциации, приехали расследовать убийство, - сказал я, протягивая ему руку. Мозоли на его коже царапнули ладонь, староста неодобрительно глянул на ведьму.

- Гвидора нашли с разбитой головой, колдун все про скверну бормочет, - ответил он. - Но скверны там нет, и быть не могло, однако ж волшебникам пусть виднее будет.

- Давайте посмотрим место убийства, - сказал я.

Староста кивнул и повел нас куда-то вглубь поселка. Вблизи все выглядит совсем иначе, чем с моста - домишки старые, дерево потемнело от времени. Один-два этажа, и грязные улицы между ними. Снег под ногами утоптан, под ним чувствуется что-то вроде каменной дороги. Мимо плывут деревянные заборы и заснеженные сады, пахнет навозом и дымом. Деревня - она деревня и есть.

- Вот здесь, - староста ткнул в нужный дом.

Дом, как дом. Один этаж, покосившийся забор и дверь на одной петле. Натоптано, если и были следы, то теперь уже не найти. Я посмотрел на Асаю, она стоит, сложив руки на груди.

- Чувствуешь что-нибудь? - спросил я тихо, пока староста возился с амбарным замком.

- Воняет, - ответила она.

- А от дома?

- Надо зайти внутрь. Там посмотрим.

Внутри оказалось не слишком теплее, тут ведь не топили уже пару дней. Под ногами скрипят доски, стены увешаны всякой ерундой - сушеные травы, шахтерский инструмент, посуда, одежда. Мы остановились посреди комнаты. Тут царит легкий полумрак, слабо разбавленный светом из окон. Квадраты белого света ложатся на доски, и в одном из таких квадратов - пятна крови.

- Здесь запах гораздо сильнее, - шепнула Асая, морщась.

Следы от сапог деревенских покрывают весь пол, затоптали, все, что можно. Я присел на одно колено, над пальцем вспыхнул белый огонек. В груди слегка потянуло - это потихоньку истощается Искра. Я посветил, прикидывая разброс брызгов крови, и приметил кусок кости с остатками человеческих волос.

- Ему голову снесли, что ли? - спросил я.

- Да, разбили напрочь, - сказал староста. - Киркой, должно быть.

Я посветил еще, но ничего другого не нашлось. Щелкнул пальцами, пламя погасло. Ведьма стоит, сложив руки на груди, на ее лице - недовольство и отвращение.

- Во сколько это было? - спросил я.

Староста потеребил бороду.

- Ну, солнце-то уж зашло тогда, но служба вечерняя еще не началась, - ответил он. - Мы ж его так и нашли, что он на вечерню не пришел.

- А что, жена, дети, мать с отцом?

- Да Гвидор у нас нелюдим был. Я ж вот что думаю - от сыска прятался. Пришел три года назад, в пустой дом заехал, так и жил. Ни с кем особливо не общался, на вечерню ходил, в шахте работал. То ли сыск его нашел, то ли поссорился с кем.