Ха, ха, ха! Здорово! Мужик!
Я задыхаясь и судорожно глотая ртом воздух хрипя, с трудом выдавил:
Здрасьте!
Парень ничуть меня не стесняясь, всё ещё хохоча так, что было слышно даже в резиденции Карла Барреля, пнул ногой валявшегося у моих ног толстуна и сказал ему.
Вставай, собака пьяная, у нас гости!
И обняв меня так, что я, даже если бы и захотел вырваться не смог, повёл меня наверх. Я же елё касался носками пола. Он меня буквально нёс. Лысоватый старикан внизу вроде бы тоже очухался и, поднявшись, последовал за нами.
Бородатый детина протянул мне бутылку, жидкости в которой оставалось на донышке. И я под пристальным взглядом его добрых, светящихся от радости, больших карих глаз выхлебал остатки. Крепкая стерва! Градусов шестьдесят не меньше. Я закашлялся, но зато сразу пришёл в себя. Выронив бутылку я слегка повернулся в крепких объятиях верзилы и указав на дверь прохрипёл:
Там:раненый:Вася:
Парень похожий на мексиканца пару секунд смотрел на меня, а потом, отпустив, крикнул толстяку:
Жуля, за мной! - и первым вылетел во двор.
Ага, - откликнулся лысик.
Я выбежал вслед за ними уже немного пошатываясь. Видимо, сказались усталость и напряжённая ситуация последних дней, проведённых на Засюкинских болотах. Спиртное подействовало мгновенно.
Бородач и Жуля уже стояли около Молчуна, который невозмутимо поднял Васю над собой и не подпускал к нему новых знакомых. Подбежав я выступил вперёд:
Молчун, это помощь. Они помогут Васе, ты слышишь?
Казалось, что робот смотрит на меня с непониманием и растерянностью. Не знаю долго ли мы бы так стояли смотря друг на друга, но, когда верзила произнёс:
Я врач. - это подействовало, как сигнал, как слово-пароль.
Молчун быстро опустил Василия на руки бородачу и тот бережно понёс моего израненного товарища к дому.
Жуля, готовь операционную.
Старик понёсся исполнять. И несмотря на то, что был довольно "компактен", скажем так, и ножки у него были маленькие, засеменил он очень быстро. У меня возникло ощущение, что мы с роботом уже никого не интересовали и вообще стали личностями бесполезными. Когда я проводил взглядом входящего в проём парня-мексиканца, меня кто-то тронул за плечо.
Робот смотрел на меня. Наверное, он испытывал лёгкое, а может и сильное недоумение. Я не специалист по резиновым ребятам с железками вместо мозгов, поэтому точно сказать не могу. Но в одном он был прав стоять вот так. Как истуканы. Не стоило. Поэтому мы тоже направились к дому.
Теперь я мог спокойно оглядеться. Вся обстановка напоминала мне:даже и не знаю, что она мне напоминала. Если ранее я мог представить этот дом, загородным имением какого-нибудь любителя старины, то внутренняя обстановка разрушила даже малейшую уверенность в том, что это действительно так. Во-первых надо начать с того, что внутри было грязно. На полу песок и валялись комья грязи, кое где, в особенности по углам, ветки и сучки деревьев. На потолке, который представлял из себя балки на которые были положены и прибиты толстые доски, висела и тускло светила одинокая лампочка. Надо сказать, давно я таких не видел, ибо двадцать первый век не входил в мою любимую эру в истории, а такие прекратили выпускать, на Земле во всяком случае, именно в этот период. Стены представляли из себя видимо те же балки только оббитые где деревянными планками, а где и просто кусками фанеры. Холл, если то помещение, в которое я вошёл, а Молчун еле протиснулся(что и говорить, дверь для такого малого оказалась не по размеру), был довольно большим, но не единственным помещением на первом этаже. Впрочем, я посчитал, что заглядывать туда будет просто неуважительно по отношению к хозяевам дома, даже, если дверь в эти комнаты открыты, поэтому я стал подниматься по лестнице на второй этаж, где судя по шуму и раздававшимся голосам находились верзила и толстяк. Деревянная, корявая лестница скрипела и, казалось, была готова развалиться под ногами, но всё же позволила дойти до цели. Второй этаж мало отличался от первого по интерьеру, ибо те же стены, тот же потолок, покрытый, правда, сначала ветками, а потом железом. Две комнаты: одна очень большая - здесь висели целых три лампочки, проводка тянулась прямо по стенам и была вся видна. Посредине стоял длинный деревянный стол, сделанный не к чести хозяев довольно грубо, рядом стояли такие же грубые стулья, а некоторые так вообще валялись по всему полу. Сам стол был заставлен многочисленными блюдами с разной едой, не уступали им по количеству и бутылки: маленькие и большие, без этикеток с жидкостями разного, но одинаково-мутного цвета. В этот зал попадал сразу, а вот во вторую, небольшую, судя по всему, комнату вела крепкая дверь. За ней то как раз и раздавались приглушённые голоса. Немного постояв перед дверью я всё же решил посмотреть, что там происходит. Приоткрыв её я заглянул в образовавшуюся щелочку.
Яркий свет тут же ударил мне в глаза и поэтому прошло некоторое время прежде, чем я стал различать то, что происходило в комнате. Она действительно была небольшой, но достаточных размеров, чтобы там поместился стол, накрытый белой простыней, большой чурбан, на котором стояли два судна. Одно для свежих, а другое для использованных медицинских инструментов. Освещалось всё это мощным прожектором, расположенным прямо под потолком. Около стола стоял бородач, только теперь его борода была скрыта за марлевой повязкой, а на нём самом был белый халат сомнительной чистоты, ибо кое-где отчётливо проступали пятна крови и ещё какой-то гадости. Он оперировал. Между чурбаном и верзилой стоял Жуля, который по первой же команде принимал от врача инструменты уже поработавшие с Васиным телом и подавал новые. Оба были увлечены тем, что они делают и поэтому заметили меня только тогда, когда я оступился и чуть не влетел в "операционную" сметая всё на своём пути.
Бородач, оторвавшись на секунду от Васи, подмигнул мне и сказал:
Там на столе еда. Угощайтесь. - тем самым намекая на то, что нам с роботом здесь делать нечего.
Последовав совету парня я прикрыл дверь и подошёл к столу. Несмотря на то, что хотелось есть я понял, что пока не узнаю, как там Вася, вряд ли смогу проглотить хотя бы кусок. Поэтому, чтобы успокоиться, я откупорил бутылку с почти чёрной жидкостью, налил часть содержимого в стакан и залпом глотнул.
Сначала никакого эффекта, но зато через несколько мгновений пойло дало о себе знать невыносимым жжением во рту, в горле и внутренностях. Ощущение такое, словно выпил стакан бензина и закусил рюмкой технического спирта. Закусить! Я принялся исследовать стол в поисках более или менее знакомой хотя бы на вид пищи. Усмотрев недалеко от себя съедобного вида какой-то лист, сильно напоминающий салат, я не секунды не колеблясь сунул его в рот. Прожевав я понял, что это стало ещё большей ошибкой, так как вкус у "салата" оказался посильнее, чем у острого красного перчика. Одним словом мне не осталось ничего другого, как носиться по залу с раскрытым ртом, надеясь на то, что рано или поздно мои мучения кончатся. Но оказалось, что именно поздно. Жгучая боль никак не желала проходить. Я бегал и бегал. Пять. Шесть. Семь минут, а она становилась всё сильнее и сильнее. Наконец, когда я сшиб последний стул, Молчун прижался к стене, чтобы его не постигла та же участь, лампочки грозили от качки вот-вот сорваться с потолка, а скорость моя достигла высшего предела, дверь в "операционную" открылась и оттуда показались уставшие верзила и Жуля. Несколько мгновений они смотрели на меня, как на идиота, но, когда я нашёл в себе силы показать таки рукой на ту злополучную пузатую бутылку без этикетки, захохотали. Мулат остановил меня, подвёл к громадной бочке в углу, которую я раньше почему-то не заметил, и окунул туда мою голову. Я начал глотать жидкость, которая к моей радости оказалась обыкновенной водой. Через минуту я осознал, что моим страданиям пришёл конец и вылез. Ещё с минуту поглотав воздух, которого мне всё ещё не хватало я улыбнулся, несмотря на то, что на глазах выступили слёзы и прошипел:
