© Корякин В. С., 2016

© ООО «Издательство «Вече», 2016

© ООО «Издательство «Вече», электронная версия, 2016

Первая причина – возникает вопрос (как предупреждение на будущее): почему военные события нередко повторяются в одном и том же месте, порой через столетия?

Действительно, можно найти множество примеров в военно-морской истории, когда подобная повторяемость достаточно очевидна, из-за территориальной близости противников. Логично, что Швеция и петровская Россия не могли иначе выяснять свои отношения, как в акватории Балтийского моря, точно так же, как решающие битвы нескольких англо-голландских войн XVII века должны были происходить в пределах разделяющего их Северного моря. Это подтверждают книги «Морской летописи» издательства «Вече» «Захватить Англию» и «Схватка двух львов» Э. Сазаева и Сергея Махова и ряд других. Когда дело касается двух или нескольких государств, объяснение, что называется, лежит на поверхности. Сложнее, когда речь идет о конфликте на море целых коалиций, как это было в событиях, последовавших за Французской революцией 1789 года или в обеих мировых войнах – 1914–1918 и 1939–1945 годов, например, в безуспешных попытках англичан в Дарданеллах в безуспешных попытках пробиться навстречу российскому флоту в 1807 и 1916 годах. Таким образом, возможность военно-морского столкновения в одних и тех же географических пунктах на примерах различных конфликтов прослеживается неоднократно и носит конкретный характер в зависимости от складывающейся обстановки, и в целом ряде случаев ее можно предвидеть.

В случае с Мальтой просто в силу ее положения на важнейших коммуникациях противоборствующих сторон наблюдается совсем иная ситуация, даже когда сами противоборствующие стороны меняются самым удивительным образом. Действительно первая осада Мальты в 1565 году ни в какой степени не получила повторения в 1940–1943 годах, в годы Второй мировой войны. Даже в наши дни Средиземноморье вместе с Мальтой остается своеобразным культурным, экономическим и политическим разделом трех материков и целого ряда политических систем, что отчетливо проявляется на страницах прессы и медиасредств, порой в таком напряжении, которое невольно заставляет обращаться к события прошлого.

Вторая причина интереса к военным событиям на Мальте заключается в том, что они наглядно позволяют проследить эволюцию как самих флотов и самих кораблей, а также тактики и стратегии ведения войны на море одновременно с появлением новых технических средств. Ведь на протяжении четырех столетий флот эволюционировал от ручного весла до использования подводных лодок и морской авиации с внедрением радиолокации и гидролокации, не говоря о таких новинках, как появление новых высадочных средств в десантных операциях.

Наконец, при разборе военных операций на Мальте возникает еще одна историческая проблема: почему события на острове в 1798–1800 годах не вылились еще в одну осаду при участии целого созвездия ярких исторических личностей, начиная от генерала Бонапарта и кончая пресловутой леди Гамильтон? Наконец, каким образом наша страна оказалась причастной к этим событиям?

Автор попытался дать ответы на эти вопросы, выходящие далеко за пределы крошечного архипелага, ныне прибежища туристов из многих стран мира, мирно наслаждающихся всеми благами природы Средиземноморья, вдали от военных бурь и политических потрясений. Хотя еще не однажды Мальта непосредственно участвовала в мировых событиях. Это само по себе показательно и требует объяснения на страницах исторического исследования, ибо, как известно, история повторяется, порой самым непредвиденным образом.

Истоки событий на крохотном средиземноморском архипелаге, по мнению западных историков, берут начало от создания ордена рыцарей-госпитальеров в разгар Крестовых походов в 1070 году, первоначально призванного врачевать и защищать паломников к святых местах Палестины, еще не зачищенной от магометан, то есть практически на непокоренной враждебной территории. В 1113 году столь благое начинание римский папа принял под свое высокое покровительство в качестве ордена госпитальеров с присвоением эмблемы в виде восьмиконечного красного креста, символизировавшего восемь заповедей блаженства из Нагорной проповеди Христа и одновременно восемь капитулов ордена: немецкий, испанский, французский, итальянский, британский, кастильский, прованский и овернский. Четыре сектора креста в свою очередь отражали силу духа рыцарей ордена, справедливость их помыслов, стремление к воздержанию, и, что важно, стойкость в жизненных испытаниях (особенно военных), которых на их долю выпало немало. Поскольку покровителем ордена считался святой Иоанн Креститель, в историю бывшие госпитальеры вошли также как иоанниты.

Во главе ордена стоял магистр, избиравшийся пожизненно, каждый из его рыцарей, также пожизненно, давал три обета: бедности, целомудрия и послушания, следуя им, разумеется, по мере сил и возможностей, со временем восполняя недостаток означенных достоинств покупкой индульгенций, в основном за счет добычи разбоем на морских путях, разумеется, с Божьей помощью. После изгнания крестоносцев с большей части Ближнего Востока госпитальеры (они же иоанниты) последовательно осели в Сирии (в 1187 году), спустя почти сто лет на Кипре (1291) и, наконец, на Родосе (1308), где их судьба в условиях своеобразного исторического военно-политического вакуума складывалась, с одной стороны, одинаково (при продолжительном равновесии сил сторон), но с другой стороны – по-разному, поскольку в конце концов мусульмане, вытеснив орден на запад, однако не уничтожили его, за что позднее жестоко поплатились.

Дольше всего рыцари ордена задержались на Родосе, в надежде на возвращение в Палестину. При них остров превратился в настоящую крепость, а сами они все больше становились самостоятельной военной силой, противостоящей как Византии, так и набиравшим силу туркам-османам. По мере того как крестоносцы теряли позиции в Леванте, Родос все больше становился перевалочной базой для европейской торговли с Египтом и Сирией, где рыцари обзавелись собственным небольшим флотом из галер для прибрежного плавания, которые одновременно с охраной (за соответствующую плату) собственных купцов попутно занимались откровенным пиратством при встречах с судами мусульман, для чего орден выдавал специальные лицензии. Неудивительно, что в это время возник образ такого пенителя морей, у которого понятия справедливости и совести постепенно заменились понятием добыча, запечатленный и в прозе, и в поэзии, прежде чем занять достойное место на страницах истории:

Так сформировался своеобразный тип моряка, одновременно знающий и смелый, то ли купец, то ли вояка без принципов и морали, заинтересованный лишь в выгоде, готовый ради нее на все что угодно, и от которого можно было ожидать также всего чего угодно. Таким людям в благодатных водах Средиземноморья, которое на исходе Средневековья оказалось зоной военно-политического вакуума и одновременно противостояния государств и культур Востока и Запада, было настоящее раздолье. Государственная власть могла их использовать лишь в определенной степени для защиты своих интересов, и одновременно они могли ей создать немало забот. Таких примеров в истории множество. На некоторых мы можем остановиться лишь на самых показательных.