— Весьма сожалею, сэр, — отозвался Драко, изобразив на своем кукольном личике сочувствие. — В таком случае… — он приподнялся на скамье, чуть наклонился, сунул руку в свои брюки сзади и через мгновение, к изумлению Снейпа, вытащил свернутую в трубочку банкноту.

— Aes not olet, — сказал он в ответ на ошарашенный взгляд Снейпа и застенчиво рассмеялся.

— Aes non olet,— поправил Снейп машинально.

— Вы абсолютно правы, aes non olet, — с покорностью согласился юный Малфой. — Увы, я не силен в латыни. Поверьте, сэр, я хотел учиться, очень хотел, но мне не позволяли присутствовать на занятиях, — Драко горестно вздохнул. — Мистер Филч никогда не упускал случая напомнить, что матушка уже давно не платит за мое обучение…

Обнаружив, что его прочувствованные слова не пробуждают в Снейпе ни тени сострадания, юный Малфой вновь вздохнул, поднялся и, аккуратно, даже с некоторой кокетливостью, оправив одежду, подошел к решетке камеры, спрятав свернутую банкноту в кулачке.

— Мистер Крауч, — позвал он деликатно. — Мистер Крауч, сэр… Не будете ли вы так добры подойти ко мне?

Сухопарый пожилой охранник, чья полицейская форма, в отличие от формы других полисменов, выглядела необычайно опрятно и казалась свежевыстиранной и даже выглаженной, нехотя подошел к решетке.

— Ну что тебе, малец? — брюзгливо спросил он.

— Сэр, вы не окажете мне одну небольшую услугу? — произнес Драко вкрадчиво, понизив голос и одновременно всучив охраннику свернутую банкноту. — Будьте любезны, попросите сюда мистера Перси Уизли… на пару минут…

Охранник взглянул в свою руку, хмыкнул в узкие, щеточкой, усы и быстро спрятал банкноту. Он оглянулся через плечо и, убедившись, что никто не смотрит в его сторону, сказал почти шепотом:

— Ладно, так и быть, позову тебе Уизли. Только посиди тихо.

Еще раз оглядевшись, охранник удалился; через несколько он минут вернулся один, но зато с пирогом, завернутым в тряпицу.

— Занят твой Перси. Обещал заглянуть, когда освободится. На вот, поешь пока, — охранник протянул Малфою пирог. — Купил на углу. А то, пока дождешься, совсем оголодаешь — вон какой худой, в чем только душа держится.

Пирог был неважным, начиненным мясными обрезками, хрящами и салом, но Драко, тепло поблагодарив, с аппетитом принялся за угощение. Снейп вдруг ощутил тоскливую пустоту в желудке. С завистью наблюдая за юным Малфоем, который скоренько откусывал от пирога одинаковые маленькие кусочки и быстро, но тщательно прожевывал их, Снейп осознал, что не ел со вчерашнего дня.

А между тем охранник, заметив, с каким наслаждением Драко уплетает пирог, спросил с неожиданным сочувствием:

— Родители-то есть у тебя?

Драко, с сожалением оторвавшись от пирога, вежливо ответил:

— Да, сэр, есть, но… видите ли, — он вздохнул, возвращаясь к своему пирогу, — мой добрый папенька… он слишком верил людям… недобросовестные партнеры воспользовались его благородством и обманули его — он погряз в долгах, а кредиторы… разумеется, они не проявили к бедственному положению нашей семьи никакого сочувствия. Ах, мистер Крауч, — Драко опять вздохнул, каким-то чудесным образом ухитряясь объедать пирог и в то же время вполне внятно разговаривать, — папенька оказался в долговой тюрьме Кингз Бенч, а моей бедной милой матушке пришлось биться одной, опекая меня, своего единственного сына, без какой-либо помощи со стороны жестоких и высокомерных родственников. Она так любила меня и делала всё, что в ее силах, но… из-за черствости администрации меня всё равно исключили из школы Хогвартс, и я оказался на улице, совсем один, в огромном городе… — Драко всхлипнул.

Не забывая откусывать кусочки от пирога, он пустился в красочный рассказ о своих несчастьях, но Снейп уже перестал слушать. Конечно, Снейп говорил себе, что он не должен винить несчастного юношу в бедах, столь нежданно обрушившихся на голову ничего не подозревавшего сельского стряпчего, — ведь юный Малфой и сам пал жертвой обстоятельств. Но Снейп замерз, промочил ноги, вконец вымотался и вдобавок ко всему, похоже, подхватил простуду, и меньше всего ему хотелось сейчас вникать в перипетии короткой, но тем не менее бурной жизни Драко.

Однако охранника, по-видимому, история юного Малфоя увлекла и даже растрогала.

— Чему уж тут удивляться, — сказал он, сочувственно глядя на Драко. — Без отцовского-то присмотра оно и понятно — любая сволочь мальчишку обидит. Сам-то ты, малец, я вижу, славный, совсем как мой Барти, — охранник с огорчением покачал головой. — Его тоже сбили с пути всякие мерзопакостники, вот вроде этого твоего джентльмена, — он сплюнул, всем своим видом выражая презрение к Снейпу и всем «мерзопакостникам» в его лице. — Будь моя воля, я бы этого господина отправил прямиком на ступальное колесо, — заявил он. — Сразу видно по его постной роже — паскудник старый. Не бойся, малец, я за тобой послежу, не обидит тебя — если чего удумает, я его так отделаю, что мать родная не узнает. Слыхал, ты, сомдомит хренов? — крикнул он Снейпу.

Тот, не выдержав, вскочил.

— Но позвольте, сэр! Это возмутительные инсинуации, как вы смеете! Я… я подам жалобу в министерство юстиции! — выдохнул Снейп — от гнева, усталости и головокружения (судя по всему, у него начинался жар) кровь бросилась Снейпу в голову, и он едва понимал, что говорит.

— Вы только послушайте, в министерство он пожалуется! — передразнил его охранник. — Давай не балуй мне тут, старый греховодник, — здесь я министр, а это, — он широким жестом указал на свою облезлую комнатушку, — мое министерство.

Охранник расхохотался собственной неуклюжей шутке; Драко, приканчивая пирог, тоже издал весьма благопристойный смешок из вежливости, — а Крауч, шагнув к решетчатой двери камеры, притянул Снейпа за шарф.

— Ну-ка, что там у тебя? Дай сюда, — он сдернул с шеи Снейпа подарок Лили. — Пока сторожил всяких паскудников вроде тебя, радикулит себе заработал, — охранник задрал мундир, обвязал шарфом поясницу и удовлетворенно крякнул: — Вот так-то лучше!..

Оскорбленный таким беспардонным грабежом, Снейп отважился было на слабую попытку протестовать — но в этот момент дверь, ведущая в комнатушку, с грохотом распахнулась, и на пороге возник закутанный в плащ незнакомец с черной повязкой на глазу, опирающийся на толстую узловатую палку.

— Так-та-а-ак, кого на сей раз притащил этот вертлявый выскочка? — взревел он, под «вертлявым выскочкой» подразумевая, по всей видимости, своего подающего большие надежды помощника Персиваля Уизли. — Ага, старый извращенец и его шлюшка, — определил инспектор, пошарив по камере единственным глазом. — Жалкий улов, а, Барти? Что поделаешь, в нынешние времена только такая мелочь и попадается. Давай, Барти, веди ко мне этого, носатого, — он ткнул пальцем в направлении Снейпа и, прихрамывая, удалился в свой кабинет.

Когда Снейп вошел, инспектор Муди сидел за столом, положив оба локтя на столешницу, и, подцепляя ножом свиные сосиски, трапезничал. Его единственный глаз вращался в глазнице словно бы по собственной, независимой от инспектора воле — стоило Снейпу появиться на пороге, как глаз вперился в него пронизывающим взглядом. Не дождавшись приглашения, Снейп все-таки решился присесть на шаткий стул напротив инспекторского стола.

— Полагаю, я должен объяснить вам, господин инспектор, — сказал он, робея, — что произошло досадное недоразумение…

— Досадное недоразумение произошло, когда твой папаша заделал тебя твоей мамаше! — мгновенно отреагировал Муди и хрипло расхохотался.

Снейп опешил. Полагая, что ослышался, он с недоумением вгляделся в лицо инспектора, сплошь иссеченное шрамами, — рот, больше смахивавший на порез, кривился в ухмылке.

— Прошу прощения, сэр? — пробормотал Снейп.

Вместо ответа Муди, выудив из плаща плоскую походную флягу, сделал из нее порядочный глоток.

— Видал я таких, как ты, приятель, — респектабельных джентльменов, — прохрипел он наконец, вновь принявшись за сосиски. — И чего вам в своем Сити не сидится? Таскаетесь за каким-то хреном в Ноктюрн-аллею, а я потом разбирайся с вами. Тьфу, погань! — Муди опять приложился к фляге. — Ну, чего рот разинул? — инспектор отнюдь не преувеличивал: Снейп и правда застыл с приоткрытым ртом — слова застряли у него в горле. Несмотря на всё, что с ним произошло, Снейп никак не мог поверить, что инспектор, представитель власти, позволяет себе обходиться с ним столь неучтиво.