Слова отца о «грязной работе» пришлись по душе Трандуилу: значит, вот как отец «ценит» своего бастарда! Довольный, Трандуил прильнул к отцу, положил голову ему на плечо и спросил, рассеянно поглаживая шрамы на его груди:
— Отчего ты думаешь, что эсгаротский полукровка останется верен мне после того… после того, как… — Трандуил замялся, не зная, как сказать о смерти отца.
— О, я очень сомневаюсь, что Эстелира опечалит моя кончина, — сказал за него Орофер. — Конечно, сейчас он всеми силами старается мне угодить — боится, что я прогоню его обратно; но я догадываюсь, о ком он думает на самом деле, когда отдается мне, — с этими словами Орофер шутливо ущипнул сына.
Трандуил поднял голову и с удивлением посмотрел на отца. Он по-прежнему не испытывал к единокровному братцу ничего, кроме ненависти, но принцу польстило, что отец так свободно и откровенно обсуждает с ним своих любовников, словно со старым другом вроде Глорфинделя. А кроме того, принц позлорадствовал, что Орофер говорит о своем бастарде в столь пренебрежительном тоне.
— Он думает обо мне? Как ты узнал? Он признался тебе в этом? — не удержался Трандуил от расспросов.
Орофер рассмеялся его любопытству.
— Разумеется, нет. Эстелир слишком хитер, чтобы признаваться мне в чем-то подобном. Ему прекрасно известно, от кого сейчас зависит его судьба. Но я видел, как он смотрел на тебя тогда, во дворе для тренировок; и после, стоило лишь кому-нибудь произнести вслух твое имя, он вздрагивал и краснел… А еще он стащил у меня твой портрет.
— Стащил мой… — лицо Трандуила озарилось улыбкой. — Я не знал, что отец хранит мой портрет, — сказал он, обрадованный — и, наклонившись, сладко поцеловал Орофера в губы. — А знаешь, — лениво протянул Трандуил, откидываясь на спину, — донельзя гордый тем, что отец так влюблен в него, — если желаешь, вели позвать сюда этого… Эстелира или как его там. Я твой почтительный сын и не стану идти против королевской воли. Ты хочешь, чтобы я сделал своим слугой безродного эсгаротского полукровку — так я покоряюсь слову моего возлюбленного повелителя. Пусть он послужит мне на ложе — для начала, — и Трандуил взглянул на отца дразнящим взглядом, будто проверяя, как далеко тот позволит ему зайти.
Смеясь, Орофер поцеловал его в шею.
— Почтительный сын, значит? А не боишься, что я тебя выпорю за такую почтительность? — сказал он Трандуилу в перерыве между поцелуями. Орофер чувствовал, что снова начинает возбуждаться. Принц опять становился непозволительно дерзким — но как же эта мальчишеская дерзость заводила короля! Не прекращая ласкать Трандуила, Орофер кликнул хоббита, ожидающего приказаний за дверями королевской опочивальни, и велел немедля привести Эстелира.
========== 21. Бастард ==========
Отворились двери. Кто-то неуверенно вошел в опочивальню — Трандуил, возлежавший среди подушек под помпезным балдахином с золотой бахромой, не пожелал даже приподняться и следил за вошедшим из-под полуопущенных ресниц. Тот сделал несколько шагов и остановился, пораженный открывшейся его глазам картиной: юный зеленолесский принц, обнаженный, прекрасный, с кожей белой как снег, с губами алыми как кровь, лежал перед ним так близко, что стоило руку протянуть — и коснешься его совершенного тела… Жаркая волна нахлынула на Эстелира и отозвалась тяжестью в паху. Страшась выдать свое возбуждение, он поспешно отвел глаза.
А Трандуил тем временем рассматривал его. Тонкий, узкоплечий, необычно высокий для человека, его мнимый соперник был, пожалуй, все-таки красив, а едва уловимая неправильность в лице даже сообщала облику полукровки особую прелесть. У него были светло-русые волосы — Трандуил никогда не любил этот цвет — и при этом темные брови и ресницы, странное и — как мстительно подумал принц — неприятное сочетание. Впрочем, всё в этом юноше — даже его необычная красота — внушало Трандуилу чувство гадливости. Он разглядывал навязанного ему «брата» и испытывал необъяснимое отвращение ко всему его облику — даже к его светло-серым, почти прозрачным, глазам, так предательски похожим на глаза короля Орофера. С удовлетворением заметив смятение эсгаротского полукровки, Трандуил приподнялся и одарил его ослепительной злой улыбкой.
Эстелир еле слышно ахнул. Не зная как поступить, он оглянулся на короля.
— Я поведал моему сыну о твоих… эсгаротских умениях, — сказал Орофер, — и принц пожелал тоже их изведать. Я отдаю тебя ему на эту ночь. Не разочаруй моего сына, Эстелир, — и король подтолкнул его к ложу.
Эстелир промолчал. Сжав зубы и уперев невидящий взгляд в золотую птицу, вышитую на балдахине, он принялся раздеваться. Его бросило в жар от стыда и унижения — снова, как и в родном Озерном городе, в нем не видят ничего, кроме мальчика для порочных утех, которого можно одолжить, передать другому, подарить, как вещь… Покидая Эсгарот, зловонный, ненавистный, Эстелир надеялся, что во дворце лесного короля наконец-то обретет то положение, коего всегда был достоин. Оглядываясь на рыбаков, насквозь пропахших рыбой, на шумных торговцев, на горлопанов-кабатчиков, Эстелир рисовал себе в мечтах жизнь среди эльфов Зеленолесья — именно их, а не грязных горожан, Эстелир считал своими истинными сородичами. А после, в первый же день во дворце, он узнал любовь — словно яркое пламя она озарила маленькое черное сердце эсгаротского полукровки. Даже отдаваясь королю Ороферу, Эстелир грезил о своем прекрасном возлюбленном. Когда-нибудь — думал Эстелир — он обретет счастье. Ибо он уже добился столь многого: вырвался из трясины Озерного города, приблизился к самому королю эльфов, поселился в его дворце, как мечтал когда-то… А теперь все его мечты рухнули в одночасье — и более всего Эстелира терзало то, что несмотря на учиненное ему унижение он ликовал, предвкушая ночь с принцем Трандуилом.
Трандуил тоже предвкушал — но не наслаждение, а отмщение. Схватив полукровку за узкое запястье — принца передернуло от отвращения — он потянул его на ложе. Прикосновение Трандуила совсем не было похоже на ласку — но Эстелир прерывисто вздохнул и, подавшись к нему, стал целовать его шею и плечи, не осмеливаясь поцеловать в губы. Его возлюбленный принц пах розовым маслом и королем Орофером, но Эстелир всё равно жадно вдыхал его запах и не мог надышаться. Ему не верилось, что тот, о ком он мечтал, позволяет дотрагиваться до него, целовать, ласкать губами и языком — и Эстелир торопился испробовать всё это прежде, чем возлюбленный его оттолкнет.
А Трандуила охватило странное, смешанное с неприязнью, возбуждение. Поцелуи полукровки были такими омерзительно-трепетными… Содрогнувшись от злости и отвращения, Трандуил уперся руками в голову ненавистного брата, заставляя его опуститься ниже.
— Ну же, бери его, — сквозь зубы приказал Трандуил, засовывая член ему в рот. — Посмотрим, чему научила тебя твоя мать-шлюха.
Эстелир, уже обхвативший губами член принца, вздрогнул и резко отстранился. Он побледнел — будто все краски сошли с его лица — и Трандуил видел, как вспыхнула в глазах полукровки уязвленная гордость.
— Нет, — сказал Эстелир, в бессилии сжимая кулаки. Побелевшие губы кривились, на глаза навернулись слезы — но он не плакал. — Нет, я не стану. Не стану. Вы не смеете так со мной…
Трандуил покосился на отца — король наблюдал за ними, но ничего не предпринимал: должно быть, хотел поглядеть, как поступит Трандуил.
— Не станешь? — принц приподнялся и приблизил свое лицо к лицу бастарда. — Отчего же? Неужели ты не любишь меня? — преодолевая отвращение, Трандуил нежно погладил единокровного брата по щеке, по губам — а после, когда Эстелир приоткрыл их, поцеловал, скользнув языком ему в рот.
Эстелир задрожал всем телом.
— Люблю, — выдохнул он со слезами в голосе. — Люблю, люблю, больше жизни люблю… — шептал он, вновь потянувшись губами к губам Трандуила, но тот отстранил его.
— Тогда докажи это, — сказал Трандуил угрожающе-мягко.
В лице Эстелира на миг появилось прежнее выражение — болезненной гордости — но стоило Трандуилу вновь поцеловать брата, как оно исчезло. С обреченным стоном Эстелир опустил голову и вобрал в себя член принца. Он ласкал его так, что Трандуил с неудовольствием понял: этот юноша куда опытней и искусней, чем он сам, — насаживался ртом и заглатывал до тех пор, пока Трандуил не почувствовал, что еще немного — и кончит; а он не хотел завершать свою месть так скоро. Дернув эсгаротца за волосы, Трандуил заставил его выпустить член и встать на четвереньки. Тот уже не противился — лишь чутко вздрагивал, когда принц касался его ягодиц. Трандуил догадался, что его подлый враг уже давно жаждал чего-то подобного… Принц усмехнулся. Он хотел было смочить пальцы в чаше с маслом, чтобы подготовить себя и полукровку, но передумал: пусть это ничтожество узнает, каково любить самого принца Трандуила, единственного наследника зеленолесского престола. Как он вообще посмел влюбиться в него?!
