- Шампанское - только французское, другого еще не подвезли - сказал, как отрезал паренек с полотенцем через руку.
- Сойдет.
- Водка, коньяк, виски, ликеры желаете?
- "Старый Каузинас" есть?.. Двести грамм, пожалуйста.
- Фрукты какие прикажите подать? Правда, выбор небольшой: ананасы, бананы, да яблоки. Сами знаете - прежних-то поставщиков разогнали, а новые еще не совсем вошли в курс дела...
- Шампанское с ананасами употребляли только недорезанные большевиками буржуи, - засмеялся Георг, - а мы люди простые, согласны и на яблоки.
Инга молча кивнула головой, а потом попросила официанта как-нибудь пристроить ее цветы.
Официант ответил, что не извольте, мол, беспокоиться, все записал и чинно удалился. Инга придвинулась ближе и сказала, улыбаясь:
- Мы не буржуи, говоришь? А сам французское шампанское заказываешь. Наверняка, у них есть "Советское шампанское" или Крымское, "Князь Голицын".
- Да ладно. Гулять так гулять. У меня сегодня удачный день - деньги за картину получил. Как никак - три "орла" все-таки дали, думаю, хватит. А если нет - брошу живопись к чертовой матери и пойду торговать с лотка. Если какой-то паршивый ужин в кабаке ценится выше искусства!..
- Ничего ты не бросишь, - опять засмеялась Инга, - кто творчеством заболел, тот до конца жизни обречен корпеть над столом, мольбертом, верстаком или над чем вы там корпите.
- Ты права, я обречен.
Георг взял ее руку в свои, погладил по ладони. Он отвлекся на минуту, оглядывая зал, по-прежнему полупустой в этот час. Дневные клиенты, отобедав, разошлись, вечерние завсегдатаи еще не явились и, очевидно, не появятся, в связи с надвигающимся комендантским часом. Если не считать скромного дядечку в очках, по-заячьи уплетавшего зеленые листья салата в своем дальнем уголке, почти у двери, была еще только одна компания. Зато гуляли они во всю ширь, занимая весь огромный центральный стол, предназначавшийся обычно для банкета.
Одного взгляда было достаточно, чтобы определить - перед вами хозяева жизни сей: рэкетиры и проститутки. Плечистые, как на подбор, парни все были одеты в свою любимую униформу - кожанки, пестрые спортивные костюмы, кроссовки гигантских размеров. Несколько раз они снисходительно бросали косые взгляды в сторону Инги. Проститутки, скорее раздетые, чем одетые, естественно, посматривали нагловатыми глазками на Георга.
Вот же времена пошли, с горечью думал он, простому человеку теперь никуда нельзя зайти, посидеть, отдохнуть без того, чтобы не встретить этих... Эту волчью породу. Нет, против женщин он ничего не имел. Каждый зарабатывает на жизнь как может. Женщина продает свое тело за деньги, рискует своим здоровьем, терпит унижения - это, безусловно, плохая и весьма сомнительная в нравственном отношении, но все же работа. Их можно понять, пожалеть и простить, как пожалел Господь блудницу. Но этих волков в кожанках Георг на дух переносить не мог. Они же ничего не могут и не умеют делать, только избивать, грабить, насиловать и убивать. Они, как чума, обрушившая на родные дома. Они хуже чумы. От любой чумы, в конце концов, можно найти лекарство. Какими же химикатами вывести эту чуму? Они ударили по щеке Отечество, и уже многие спешат подставить другую щеку. Сколько же это унижение будет продолжаться?.. Когда же Адам сдержит свои предвыборные обещания - очистить город от этих тварей? Или все не так просто, как думают наивные граждане? Подхватить заразу очень легко, вылечиться трудно.
2
- Эй, ты где? - окликнула его Инга.
- Здесь я, дорогая, здесь, - ответил Георг и постарался придать своему лицу веселое выражение, но, по-видимому, это ему никогда не удавалось в достаточной мере - и раньше, и особенно в последние годы.
- Отчего у тебя такой грустный вид?
Этот вопрос, кажется, написан был у него на лбу. Все женщины, которых он знал близко, задавали его. И он уже автоматически отвечал:
- Не обращай внимания. Таково, очевидно, анатомическое строение моего лица. И тут уж ничего не поделаешь. Знаешь, есть люди, у которых рот до ушей и уголки губ загнуты кверху. Сама природа повелела им быть комиками. А у меня - все наоборот.
- Я поняла тебя. Ты трагик в жизни, но комик в душе.
- А ведь верно. Это ты здорово подметила! Страсть как люблю анекдоты, всякие хохмы и приколы. Вот дежурный анекдот моего отца. Посетитель спрашивает официанта: "Что у вас на десерт?" Официант отвечает: "Ромовая баба". Посетитель тогда говорит: "Мне, пожалуйста, ром отдельно, бабу отдельно".
Появился официант с бутылкой шампанского, профессионально ее открыл с умеренным хлопком, наполнил бокалы, поставил бутылку в центр стола, зажег свечи и удалился. Инга подняла свой бокал и сказала:
- Хочу нарушить традицию и выпить первый тост за тебя, за рыцаря печального образа!
- О, это такая честь. Я не стою того. Из всех его характерных черт, разве что худоба мне соответствует. Безрассудной храбростью не обладаю, увы! Потому что слишком эгоистичен и тщеславен. Это, наверное, мои главные грехи. Очевидно, каждый бы хотел быть праведником, но не каждому это дано.
- Не было бы грешников, не было бы и спасения. Терпеть не могу праведников! - воскликнула Инга, подставляя пустой бокал для новой порции шампанского. - И словечка этого не выношу. Я тебя люблю именно за то, что ты грешен. Я сама грешница, вот и выбираю, что ближе моей душе...
- Ты вправду меня любишь? Мне ведь скоро полтинник отвалится...
- Это ничего, лишь бы что-нибудь другое не отвалилось... Шучу. А вообще-то, я из тех женщин, которым нравятся зрелые мужчины. Такие вот, как ты: мужественного вида, умные... талантливые!
- Слушай, я сейчас провалюсь сквозь землю... - Георг в смущении закрыл лицо бокалом и опрокинул в себя шипяще-ледяной хмельной напиток.
- Не проваливайся, не надо. Не то ты многое потеряешь... Я когда тебя увидела в первый раз, тогда, на выставке, сразу сказала себе: Почему бы этому симпатичному мужчине не стать моим...
- Значит, ты из тех женщин, которые сами выбирают? А мне казалось, что инициатором знакомства был я.
- Господи, выбирают все женщины! Только делают это боле тонко, чем вы. Было бы глупо, пускать такое ответственное дело на самотек, надеясь только на мужчину.
