— Ты бы хотел меня связать? — Что меня ожидает в будущем?

— Да. Я хочу контролировать скорость того, что будет между нами происходить.

— Когда ты вообще всем этим заинтересовался? — Неужели у меня на лбу написано «отшлёпай меня»? И поэтому Дмитрий предпочёл меня Кэрин? Я вдруг почувствовала себя неуютно.

— Год назад. У моих братьев есть эти склонности. Идею мне подал Максим.

— А Люсия и Натали эти склонности разделяют?

— С гордостью.

Кандидат наук и богатая наследница? Невероятно. — Ты поэтому сделал пирсинг?

— Полагаю, эти вещи связаны.

— И что, одним прекрасным утром ты вдруг подумал: «А не проколоть ли мне член?» — Может, ради любовницы?

Он пожал плечами. — Какое-то время я над этим раздумывал. Мне хотелось не быть похожим на себя прежнего, и я решил, что так ощущения будут… другими.

Не быть похожим на себя. А раньше что было не так?

— Пирсинг я сделал несколько месяцев назад. — Он помолчал. — Ты не против?

— Скорее всего, этой ночью я увижу твой член во сне.

— Я могу остаться и проследить, чтобы это случилось. — Ох, как же он умел очаровывать.

Дмитрий был одной сплошной загадкой. Временами казалось, что общение ему в тягость — все эти паузы перед репликами, взгляды в сторону делали его похожим на молчаливого Алекса. Но, в то же самое время, Дмитрий мог вдруг перемениться и быть таким же милым, как Максим.

— Почему у тебя было так мало мужчин? — спросил он.

— Я не намеревалась беречь свою добродетель, господин.

Уголок его рта почти приподнялся. Микро-улыбка. — Так почему?

Выпитая текила заставила меня раскрыть свои суперспособности. — Я всегда могу узнать две вещи. Когда кто-нибудь врёт мне прямо в лицо, и когда кто-нибудь меня предаёт. Это как звук гвоздя по школьной доске. Так было всегда. — Полезный навык. — В школе парни, с которыми я тусовалась, на что только не шли, чтобы добиться своего. В такие моменты меня будто окатывало ведром холодной воды

Я помнила все их уловки.

Мои родители уехали — но только на выходные. (Долго тусоваться не сможем!)

Если ты на это не согласишься, может, я найду ту, которая согласится. (Действуй сейчас или поезд уйдёт!)

Нам не надо идти до конца, я только кончик всуну. (Получите-распишитесь! Деньги не возвращаются!)

Дмитрий заправил мне за ухо прядь волос. — Я никогда не буду тебе лгать. Будет, рано или поздно. Они все так делают. Но мне плевать, потому что это моя игра.

— Когда ты возвращается в Россию?

— Зависит от разных причин. Здесь есть одна возможность, которую мне бы хотелось подробно изучить. — Он говорил так, будто этой возможностью была я.

Неужели он уже на крючке? Если так, значит, пора стать неуловимой. Вперёд-назад, вправо-влево. — Возможно, завтра мне придётся работать.

— Зачем?

— Тебе не знакома концепция работы?

— Я знаю, что это такое. Более десяти лет я посвящал себя лабораторным исследованиям по семнадцать часов в день семь дней в неделю.

— Правда? — В заметках Пита была сказано, что Дмитрий обладал двумя высокоприбыльными техническими патентами.

Он кивнул. — Я уже наработал на всю жизнь. Буквально. Я подсчитал.

— Тогда о чём ты спрашиваешь?

— Ты работаешь с какой-то целью? Копишь на что-то?

— О. Ну, я бы не отказалась сменить свой «ИзАвБэ». Это прозвище моего древнего пикапа. — Потому что терпеть эту рухлядь можно было лишь за то, что она доставляла меня из пункта А в пункт Б. Оставив Бретта, я одновременно оставила и машину, за которую он платил. — Судя по звуку мотора, я почти уверена, что пикап пытается мне сказать «брось меня, спасайся сама»

Уголок рта у Дмитрия вновь приподнялся. Я ни разу не видела его полную улыбку, но даже от такой «микро-улыбки» сердце замирало.

— Машина — это всё, что тебе нужно?

Неужели он уже готов к большим подаркам? Да я просто ас по части дойки! Для пятого пункта длинного розыгрыша — «разогрева» — было ещё рановато — но он такой восприимчивый… — Меня должны скоро выселить. — Так что подари мне коня — и полцарства в придачу!

— Мы не допустим, чтобы тебя выселили, moy ángel.

Лучше всего растянуть пятый этап на несколько свиданий, так что, сделав нужные намёки, я сменила тему. — Что ты имел в виду, когда сказал, что с трудом читаешь других?

— К этому у меня нет никаких способностей. У меня нет проблем ни с математикой, ни с другими научными дисциплинами, но люди постоянно меня обманывают.

Это признание меня растрогало. Любые признаки уязвимости делали этого неправдоподобного мужчину более понятным — в конце концов, он тоже смертный, однако не стоит всем рассказывать такие вещи, иначе его просто обдерут, как липку.

Кто-то вроде меня. Укол вины был похож на удар исподтишка. — Как ты понимаешь, кому можно верить?

Его глаза померкли. — В конце концов, это всегда выясняется, правда?

Ух ты, стало быть, не только я знаю, что такое обманутое доверие. И этот человек до сих пор страдает от последствий.

Такой поступок совершил кто-то из бывших друзей? Или родственников? Или любимая девушка?

При мысли о том, что над ним могла поглумиться какая-то женщина, я почувствовала такую ревность, что мне стало даже как-то не по себе. Нельзя испытывать к нему никаких чувств.

Что он будет делать, если узнает, кто я на самом деле? Рано или поздно их служба безопасности что-нибудь раскопает.

А я уже сейчас предавала Дмитрия. — Звучит так, будто тебе в жизни уже ставили подножки.

Он смотрел в окно. — Довольно рано в жизни.

— Человек, с которым у тебя были отношения?

Он пожал плечами.

На нас словно пелена опустилась. — Дмитрий? — К его щеке я прижала ладонь, отчего его веки сразу отяжелели.

Он прильнул к моей руке, и у меня сердце сжалось. Ему действительно нужен был этот жест поддержки.

До меня вдруг дошло. Ему не просто поставили в жизни подножку, его жестоко предали. Внезапно я ощутила желание защитить этого человека, и это чувство застало меня врасплох. Раньше я испытывала подобное только к членам своей семьи.

«До самой смерти» — такой у нас был девиз, потому что наша преданность друг к другу длилась вечно.

Дмитрий явно заново переживал какую-то боль из прошлого, а я хотела, чтобы он оставался со мной здесь и сейчас. — Ну, ладно, здоровяк. — Костяшками пальцев я провела по его напряжённой линии подбородка. — Готов узнать, как я получила своё прозвище?

Его глаза зажглись интересом. — Да. Потому что никакого смысла в нём нет. — Этот человек явно любил, чтобы всё вокруг имело смысл.

— В детстве меня просто завораживали пороки. Погремушки над колыбелькой вызывали у меня только слёзы, зато звук тасуемой колоды и щёлканье игральных фишек успокаивали. Я смеялась и хлопала в ладоши, если при мне открывали шампанское. И набрасывалась на других детей с поцелуями. На всех и каждого. — Я улыбнулась. — Такой я была непостоянной.

— Я могу слушать, как ты говоришь о себе так долго, как… — Он осёкся. — Неисчислимое количество времени.

Такой комплимент заставил меня улыбнуться. Настоящий компьютерщик.

— Я хочу продолжить то, что у нас сейчас, Виктория. Имей в виду. Я получу это.

Я что, кажусь ему настолько доступной? Или он мыслит, как типичный мужчина в Вегасе?

— Люди много чего придумывают про официанток, Дмитрий. Я не продаюсь, знаешь ли.

— Я знаю. Иначе уже купил бы тебя.

Я усмехнулась, полагая, что он шутит, но он лишь внимательно на меня смотрел. Слишком внимательно! Я решила ему подыграть. — Чтобы бы ты сделал, если бы я принадлежала тебе? — Я ласково погладила его подбородок. — Побрился бы?

Он покачал головой. — Я бы освободил тебя, Виктория. А потом бы купил для тебя весь этот чёртов мир.

Моя улыбка померкла, уступив место чутью афериста. — Дмитрий, ты… сумасшедший?

Его грудь не двигалась, поскольку он затаил дыхание. Не сводя с меня глаз, он медленно кивнул.