Феликс покраснел:

- Это та штука, из-за которой я, как дохляк, в обморок упал?

- Она самая.

- Получается, что я - не настоящий волшебник?

- Тебя метла слушается? А не волшебника стала бы слушаться?

- Это я ее слушаюсь...

- Как это?

- Ну, она сама все делает, что мадам Хуч прикажет, а я только стараюсь не свалиться. Жалко ее.

- Роланду?

- Метлу. Совсем прутиков мало осталось.

- О, господи! Ты меня с ума сведешь, своей хозяйственностью и настырностью. Договаривайся со своей замечательной метлой: согласна ли она нас двоих подкинуть домой. А там у меня найдется, чем починить.

Феликс сосредоточенно погладил древко, прислушался, вновь погладил. Было и впрямь похоже, что они ведут безмолвную беседу. Хотя... Он же симбионт, как уверяет Помона. А метла - бывшее растение. Может, симбионт действительно в состоянии понимать даже сухую деревяшку.

Мальчишка закончил обмен информацией. Посмотрел на мелькающие в воздухе фигурки старшекурсников и вдруг бросился на меня, сбивая с ног. Его голова врезалась мне в живот. Я охнула от боли и неожиданности, и мы с мелким агрессором шлепнулись на скамью.

В ту же секунду в невидимую преграду, окружавшую трибуны, врезался бладжер. Врезался и тут же отскочил, словно резиновый мяч от стены. Чары ограждения насмешливо зазвенели, дескать "не возьмешь, не пробьешь". Я раскашлялась. Феликс резко отодвинулся, поднялся и закрутил головой.

- Бладжер... ищешь? Нет его. Улетел. Вон, щиты поют, слышишь? - я сползла с лавочки, попыталась выпрямиться и нормально вдохнуть. Со стоном согнулась, вновь схватившись за живот. Реактивному чертенку тараном в строительной фирме нужно подрабатывать. При сносе старых зданий.

Мальчишка побледнел так, словно бладжер проломил мне череп, и все вокруг залито кровью. Живой таран упал на колени и умоляюще зашептал:

- Тетя... Вам больно... Я не хотел... Я думал, что он попадет в вас. Пожалуйста, простите меня! Накажите, как хотите, только простите! Я не знал... Я...

Меня бросило в пот от одной только мысли, что кто-то может увидеть эту идиотскую сцену с мольбой о пощаде. И меня в роли палача. Я подхватила мужичка подмышки и рывком поставила на ноги.

- Сдурел? Прекрати немедленно! Я уже в порядке. Ничего со мной не случилось.

Но Феликс безмолвно всхлипывал, видимо, в ожидании скорых репрессий. Парень выглядел так, словно теперь из моей "пробитой" головы начали вытекать мозги.

Я отдышалась, вновь села на скамью и медленно протянула к нему руку, опасаясь, что от резкого жеста Феликс может выкинуть еще что-нибудь неудоборасхлебываемое.

- Иди ко мне, я не сержусь и ничего тебе не сделаю. Обещаю. Шлепать не буду. Ругаться тоже. Я хочу тебе показать, почему бладжеры не залетают на трибуну.

Пацан, словно завороженный, сделал ко мне крошечный шаг, потом еще. Наконец, я увидела свое отражение в его широко раскрытых перепуганных глазенках. Нижняя губа у моего защитника еле заметно дрожала.

Я ловко сцапала рукав слишком большой для мужичка рубашки и усадила Феликса к себе на колени.

- Смотри, видишь эти еле заметные прозрачные радужные кольца в воздухе? Приглядись: они постепенно исчезают. Это и есть место, куда попал бладжер. Так работают защитные чары. Чтобы их пробить, нужно приложить куда большее усилие, чем то с которым мяч отбивают игроки. Так что спасибо тебе за великолепную реакцию и мгновенно принятое решения о спасении моей жизни. Но на трибунах мне ничего не грозит. И тебе. И никому.

Феликс, напряженный, словно натянутая струна, не сидел у меня на коленях. Он опирался кончиками пальцев о пол, не перенося тяжесть своего маленького тельца в положение, которое было бы удобным мне и ему. Его ноги вскоре задрожали от крайне неудобной позы, но упрямец не сдавался. Лицо его стало непроницаемым, словно непобежденный бладжером барьер.

Я не стала продолжать пытку неуместной нежностью. Не особо церемонясь, спихнула деятеля с колен, потерла живот, потянулась.

- Болит?

- Болит, конечно. Но уже проходит. Я просто растерялась. Никак не могу привыкнуть к твоим... нестандартным решениям, скажем так. Перестань париться по этому поводу. Что там с метлой?

Феликс поднял упавшую метлу и протянул мне. С его лица постепенно сошла мертвенная бледность, в глазенках, уменьшившихся до приемлемого размера, загорелось любопытство.

- Пить хочешь? Ты хорошо работал на уроке у Роланды, наверное во рту все пересохло.

Феликс удивился, опустил метлу:

- Я хорошо работал? У меня же все медленно так... А в конце чуть не свалился. Если бы не метла, - он вновь погладил ее, - то точно упал бы. Позорник.

- А я считаю, что очень хорошо! Для первого раза - вообще великолепно. Что Роланда сказала?

- Она сказала: "Хм, посмотрим-посмотрим, приходи еще, до свидания, приятно было познакомиться".

- О, ну если она дала такую оценку, это значит, что ты ей понравился. Обычно она говорит так: "Ну, не всем же в команде играть, а для здоровья полеты очень полезны".

Феликс все еще недоверчиво смотрел на меня, но потом смущенно улыбнулся:

- Спасибо.

Я подняла бинокль, сумела трансфигурировать его в стакан и наполнить водой с помощью Агуаменти.

Пацан смотрел на это действо и шевелил губами. Было такое впечатление, что он запоминал заклинания и формулу трансфигурации.

Взял стакан, с интересом осмотрел его, поцокал по стеклу ногтем. Медленно, прислушиваясь к себе, выпил воду, с удивлением посмотрел на собственный живот, погладил его.

Все это выглядело так забавно, что я еле удерживалась от смеха.

- Как настоящая! - вынес свой вердикт эксперт.

- А то! Фальшивой воды не держим! Дай мне стакан, я тоже пить хочу. Агуаменти!

Через минуту стакан превратился в толстый ремень.

- Подойди ближе, заправь рубаху в джинсы и не шевелись.

Феликс послушался, с опаской поглядывая то на ремень, то на меня.

Я прошептала заклинание приклеивания, окатив им грудь и рукава рубахи.

- За спину мне, быстро, пока заклятие не стабилизировалось, обхвати сильно руками и ногами. Только шею не сжимай - обними за плечи. Прижмись. И не шевелись, а то свалишься.

- И разобьюсь? Мы высоко полетим?