– Наверное… – пожала плечами хозяйка дома. – Ведь всякое может случиться в жизни. Почему бы и нет?

– А новому родичу будут рады? Примут?

– Сложно однозначно сказать, – ответила Мели, закончив украшать тортик разноцветной карамельной посыпкой и отправив в холодильный шкаф. – Смотря какой родственник, я думаю.

Она выглянула в зал, убедилась, что Настенька пока одна справляется. Время обеда подходит, и потому я поторопилась со следующим вопросом, а то мало ли, когда еще возможность представится:

– Как вы считаете: хорошо или плохо жить в кланах оборотней?

– В каком смысле – «жить»?

– Э-э-э, быть частью клана, находиться под его защитой… – «уточнила» я, переливая из жбана в стеклянный кувшинчик квас.

– Тебе кто-то уже предлагал? – насторожилась Мели.

– Нет, я на будущее, вдруг предложат, – врать искренне опекавшей меня женщине было совестно, пришлось мысленно себе пообещать: обязательно о барсе рассказать Зотовым. Но сначала самой не помешало бы разобраться с новыми родственными связями.

Мели успокоилась, но задумалась над ответом:

– Понимаешь, в двух словах не скажешь: хорошо или нет. Смотря чьи кланы.

– Почему?

– Потому что у всех по-разному. В зависимости от особенностей каждого вида, традиций, обычаев. К примеру, о крупных кошачьих нехищные оборотни знают мало, сама понимаешь почему. О волках тоже. Кто не вхож в ту среду, может судить о них понаслышке, из газетных сплетен да из официальных новостей. Такая безобидная мелочь, как мы, в банды не входит, живет обособленно…

– Ну хотя бы самые распространенные сведения? – состроив просительную рожицу, я подхалимски уставилась на рассказчицу.

– Вот кошачье племя… – насмешливо покачала головой Мели и сдалась. – В основном оборотни держатся родовых кланов, но в городе может быть иная иерархия. Во главе стоит либо самый сильный и непременно хитрый, и умный, либо самый старший, тоже наделенный умом, хитростью и силой. Обычно не обладающие властью члены клана живут своими семьями, либо одиночками и платят налог за защиту в общую казну. У кланов свои территории, иногда целые городские районы или часть земель вокруг города, или на окраине…

– …А как же верховые и группировки? – не поняла я.

– …Или входят в крупные группировки, объединенные, как правило, коммерческими интересами. В них входят оборотни разных видов, чаще всего образуя большие банды со своими внутренними законами и правилами. Где жизнь вертится вокруг лидера. Есть и верховые во главе. Кстати, наш Марк давным-давно держит несколько кварталов под собой.

– Надо же… – от каких-либо комментариев я удержалась. Эмоции тоже держала под контролем.

– Вообще-то, что бы ты ни думала, в городе у оборотней больше свободы.

– Неужели? – изумилась я. Зная, насколько опасно жить в городе, страшно представить, что творится за его пределами.

– Не сомневайся. В кланах, обосновавшихся подальше от городов, царят строгие патриархальные нравы. Заправляют старейшины. Помнишь, я тебе о староверах рассказывала?

– Мели, вы вскользь упомянули, а поподробнее можно? – настояла я.

– Можно, – согласилась она. – Пятьсот лет мы воевали, рвали глотки друг другу, пытаясь осознать, кем стали. Как с этим жить дальше. Нелепо звучит, но для многих принять себя такими, измененными, оказалось сложно. Кроме того, в уничтожении серых люди принимали активное участие, сжигая поселения, убивая не похожих, иных. Представляешь, какое тогда было время?

Я судорожно сглотнула, кивнув: фантазия у меня богатая.

– Еще бы! В наших школах история того времени входит в обязательную программу. События довольно подробно описываются, правда, несколько с другой стороны…

– Догадываюсь с какой, – хмыкнула Мели. – Серые – звери и убийцы. Поголовно. Да?

Я виновато пожала плечами и попробовала оправдаться:

– Но ведь что-то соответствует учебнику, на себе испытала…

– Ой, – шеф-повар махнула рукой, поправила сползший на лоб белый колпак и, нарезая морковку соломкой, продолжила: – В общем, после образования Стены, жизнь на серых землях начала налаживаться. Формировались кланы, сперва – семейные, общинные, потом – территориальные и видовые. Законы там действовали старые, которые еще до катастрофы были. Так и живут по сей день. Мужики – во главе, а бабы – по хозяйству. Затем, с развитием торговли и увеличением городов, ситуация тоже изменилась. Появились инакомыслящие, всяко-разно, а старейшинам не пришлось по нутру, вот и уводили своих оборотней дальше, в менее освоенные и населенные места.

– И что теперь? – я ловила каждое слово, как на самой интересной лекции.

– Теперь города – оплоты свободы, а поселения староверов – древних устоев. И отсюда следует: прежде чем принимать предложение вступить в клан, сначала выясни – в городской или староверческий, – щелкнули меня по носу.

– А то заставят ходить в холщовых платьях до пят? – улыбнулась я.

– Если бы только, – многозначительно посмотрела на меня хозяйка дома. – Девочек у оборотней рождается мало, самцов – гораздо больше.

– Странно…

– Перенаселения у нас нет из-за слишком высокой смертности. Слабые не выживают. К тому же, звериная натура спокойно жить мешает. В войнах и драках чаще гибнут мужчины, вот природа и берет свое – их больше рождается. Сейчас, конечно, обстановка спокойнее, а девочек все равно мало. У староверов закон: самка обязана принести несколько пометов, таким образом выполнить долг перед родичами. – (Одна терминология чего стоит!) – У кошек в помете бывает до четырех-пяти котят…

– Сколько?! – ошарашенно выдохнула я.

Женщина-перевертыш с пониманием хмыкнула и продолжила:

– Однако выносить и родить несколько раз не каждая сможет, да и согласится ли, но выбора нет.

– А у волков? – моему любопытству не было предела. Страшно интересно.

– У всех псовых то же самое, но не более двух-трех щенков.

– Маловато что-то! – мрачно съехидничала я.

– Потому что щенки рождаются крепче, здоровее, живучее. Котят меньше выживает. Вот и берут количеством… – так же мрачно ответила Мели.

– Потрясающие жизненные перспективы…

Если утром, на «свежую» голову, я задумалась о том, чтобы найти Рогова и признать родство, то сейчас, если бы увидела его, забилась бы в щель поглубже. Выяснять в какой клан он меня определить собирался, совершенно расхотелось. Ну какая родня барсам рысь?..

– Да ладно, все утрясется, – погладила меня по плечу ежиха. – Не принимай близко к сердцу.

– Спасибо, Мели, главное усвоила: замуж выходить лучше за городского волка, – едко резюмировала я, про себя решив лучше не выходить вовсе.

– Тебе выбирать, – снисходительно усмехнулась она. – Только вот о чем подумай: тебе нужна преданность или верность?

– И в чем разница?

– Волки те же псы, преданы тому, кто их кормит, или любит… как собаки. Ты готова разделить их преданность любимому делу… хозяину… клану…

Моя обожаемая «колючка» с улыбкой смотрела на меня, ожидая вопроса, и я ее не подвела:

– А кошки?

– Кошки себе на уме. Всегда. И заботятся лишь о своем благе.

– Тогда почему…

– Зато кошка сама выбирает хозяина и хранит верность до самой смерти ему одному. И неважно, кормят ли ее вкусно, богат ли хозяйский дом… Однажды определившись со своими чувствами, кошка становится самым верным защитником и спутником. Кто ты, откуда и как к ней относишься – дело десятое.

– Ясно, – уныло вздохнула, посчитав себя неправильной кошкой. – Придется мне за своими чувствами следить, а то выберу кого-нибудь непутевого и всю жизнь буду мучиться.

На кухню влетела испуганная, трясущаяся Настя. Округлившимися глазами посмотрев на нас, выпалила:

– Ксения, там к тебе пришли… оборотни… огромные и хищные.

– Мне конец, – придушенно пискнула я.

В зал я выходила, усилив внутренние щиты, чтобы мой страх не вырвался на свободу. Не торопясь, с высоко поднятой головой и бесстрастным выражением на лице. По крайне мере, очень на это надеялась, ведь старалась же выглядеть достойно своей хищницы.