====== Глава 13 Гибнущая звезда ======

Кир с трудом выходил из тянущего небытия после долгого сна, не торопясь раскрывать глаза. Вот уже какое-то время он прислушивался к тому, что происходило вокруг. Судя по тихому монотонному пиканью работали какие-то приборы, приглушенный свет не бил в закрытые веки и не заставлял морщиться. Чуть позже его слуха достигли глухие перестуки и свисты кипящей неподалеку работы. – Долго еще будешь дрыхнуть? – Кир, узнав недовольный голос имрахца, все же заставил себя разлепить веки, не забыв про себя отметить, что его пробуждение не осталось незамеченным. Бледный, с убранными назад волосами, что чуть поблескивали от влаги в свете ночных ламп, Азул сидел слева на железной койке, не глядя Киру в лицо. – Я знаю где мы, – его холодный сдержанный тон не сразу донес до Кира всю важность сообщения. – Ну? – с легким от слабости нетерпением спросил фризиец, зашевелившись и пытаясь сесть повыше. – На Сидерисе. Кир нахмурился, попытался припомнить название планеты или хотя бы приблизительные координаты в отрезке Млечного Пути, но в голову ничего не приходило; возможно, виной тому являлось неприятное головокружение, последовавшее за недавним пробуждением. – Не могу вспомнить, – наконец пробурчал он, недовольный тем, что ему приходиться обращаться за помощью к имрахцу. – И не вспомнишь. Судя по всему, местные обитатели слыхом не слыхивали ни о какой Империи, императоре или знакомых нам мирах. – Как ты узнал? – все больше приходил в сознание Кир. – Ясно как, – недовольно отмахнулся Азул. – Проснулся и начал объяснять кто я, требовал предать информацию на Имрах, а люди в белых халатах посмотрели на меня как на психа и решили, что от стресса при аварии у меня помутился разум. – Азул презрительно усмехнулся. – Может, они просто не знают об Имрахе? Азул кинул злобный взгляд на Кира, словно сама идея такой возможности была смехотворна и невообразима, но всё же ответил: – Я сказал, что мы кандидаты на трон и Император будет недоволен нашим исчезновением, на что они покачали головой и заставили выпить лекарство. – Значит, мы где-то далеко, – еще больше свел брови Кир и задумался. – Так далеко, что они даже про Землю никогда не слышали, – пробубнил зеленоглазый. Кир хотел было переспросить, уверен ли Азул в этом, но по растерянному лицу имрахца понял, что этим лишь еще больше разозлит принца – наверняка он тоже об этом спросил и натолкнулся на ту же реакцию. Но как, каким образом обитатели этого мира не знают о Земле? Ведь все гуманоидные расы являются потомками землян, а значит, и они тоже. Или же есть еще ветви, о которых ничего не известно? Но была ещё одно, чего Кир никак не мог понять. – Как мы могли оказаться на другой планете? – Я думал об этом. Когда ты влетел в пещеру, то просто исчез с моих радаров. А потом этот гиперпрыжок... Наверное, мы угодили в ‘кротовую нору’ – что-то типа блуждающего межпространственного тоннеля, другого объяснения, как мы могли переместиться с Арессарма на богом забытую планету я не нахожу. Несмотря на всю невероятность теории Азула, это представлялось единственно мало-мальски логичным объяснением. Кир не мог проигнорировать тот факт, что они действительно совершили прыжок, поэтому возможность очутиться за миллионы тысяч световых лет нельзя отбрасывать. – Тебе удалось узнать что-нибудь про этот Сидерис? – Не много, – недовольно откликнулся Азул вырванный из таких же путаных размышлений. – Только то, что это ‘наша’ родная планета и нам следует вернутся к работе как можно быстрее. – Какой работе? Азул устало повернулся к Киру: – Когда я очнулся и начал нести чушь, по их разумению, они сказали что возможно, мы из котлована, в котором случилась авария. Мой диагноз – потеря памяти вследствие сильного потрясения, – Азул закусил губу. – И я подумал, что нам будет безопасней прикинуться местными, согласившись с их идиотской версией. Пусть считают, что мы с участка, где произошла катастрофа, кстати та, которую мы пытались предотвратить, помнишь рычаги? Кир кивнул. – Мы не успели, но все же завершили работу, то есть мы знали, что делать в той ситуации, это факт в пользу того что мы действительно работаем где-то здесь. Нашу одежду утилизировали как непригодную без лишних подозрений и обещали выдать новый комплект, значит, и здесь мы не вызвали подозрений. Не уверен, что бы нас ожидало, знай они, что мы пришлые. А так у нас появится свобода действий, мы сможем выяснить, в какую дыру вселенной нас занесло и вернемся домой так, что, может, они и вовсе не заметят. Рассуждения Азула показались Киру вполне логичными, и он был абсолютно прав в том, что в этом неизвестном мире им ни на что не приходилось рассчитывать, если уж об империи здесь слыхом не слыхивали. – Они спросили наши имена и должности, но я прикинулся что ничего не помню. Сказал, что мы клепали – это единственное, что пришло мне на ум судя по обстановке, и кажется, они были довольны ответом, кивнув и сказав, что найдут нам места где-нибудь ещё, а также займутся поиском наших родственников, если таковые имеются. Это натолкнуло меня на мысль, что если мы окажемся сиротами, никто не удивится. Должно быть, жизнь у них не сахар, если второе, что у меня спросили, после того как справились о самочувствии – где я работаю. – Азул развернулся в сторону двери. – И еще, – неожиданно вспомнил он, – я воспользовался моментом и попросил, чтобы нам немного рассказали о планете и чем мы тут якобы занимаемся, чтобы хоть немного компенсировать ‘провалы в памяти’. Они согласились, сказав, что если и ты, придя в себя ничего не вспомнишь, тогда они так и поступят. От обилия информации голова кружилась всё сильнее. – Сколько времени я потерял? – Сегодня третьи сутки, как мы здесь, – снисходительно поделился Азул с явным чувством превосходства в голосе. – Я пришел в себя вчера Кир снова кивнул. – Мы можем кого-нибудь позвать? – Кнопка на ручке слева, только можешь не утруждать себя – через полчаса обед. Кир промолчал, чувствуя себя слегка неуютно от того, что так много пропустил и позволил блондину принять столько важных решений, а что, если бы он совершил какую-нибудь глупость? Ладно, что сделано то сделано, и пока все было сносно. У них есть план и шанс разобраться в ситуации, и если все пойдет гладко – вернуться домой. Ведь если они как-то сюда попали, значит, должен быть обратный путь. – И кстати, – заговорил Азул, все так же старательно отворачиваясь, – я благодарен за спасение моей жизни. Его тон звучал холодно и официально. ‘Интересно, за первое или за второе?’ – но видимо, столь несущественный факт был намеренно проигнорирован, ведь не забыл же он в самом деле. – Но в долгу я оставаться не собираюсь, – словно вогнав гвоздь, закончил имрахец, и Кир почувствовал всё его раздражение и негодование из-за того, что такое сиятельство как Азул оказался обязанным ‘безродному крестьянину’. Кир безразлично кивнул и откинулся на подушку – водоворот в голове все никак не желал униматься. “Что ж, будем решать проблемы по мере их поступления, сейчас необходимо подкрепиться и убедить незнакомцев в выдуманной амнезии.” Как и сказал Азул, ровно через полчаса принесли обед. Кир сделал в голове пометку, что час разбит на шестьдесят минут по шестьдесят секунд, как и по межпланетному стандарту, следовательно, что-то общее между их мирами все же было, и решил, что как только они останутся наедине с Азулом, он поделится своим наблюдением, раз уж тот снизошёл до того, чтобы все ему объяснить. Хотя, вряд ли стоит засчитывать действия имрахца как искреннее желание помочь – сейчас они были в одной лодке и действовать сообща было в их общих интересах. Да и наушник-переводчик знал этот язык, исправно дублируя раскатистое наречие, одно это уже вселяло определенную надежду. На обед они получили какую-то мягкую светлую кашицу, которая, несмотря на сомнительный вид, приятно пахла и оказалась вкусной. Увидев, что Кир очнулся ему тоже принесли порцию. – Ешьте, ешьте, ребята, набирайтесь сил, – подбадривал мальчишек доктор, по крайней мере Кир сделал такой вывод исходя из светлых одежд мужчины сорока лет, что совсем не походил на работягу, которого они встретили ранее. Он был среднего роста, подтянут и гладко выбрит, под глазом у него был небольшой поперечный шрам как от пореза. – Меня зовут Орвос, ребятишки, и если вас что-то беспокоит, не стесняйтесь, сразу говорите, что не так, – он дружелюбно улыбнулся увидев с какой жадностью они накинулись на еду. Орвос действительно являлся врачом четвертого отсека или котлована, как чаще звали отсеки обитатели третьего цеха. Он дал парням время расправиться с едой, незаметно разглядывая русого парня с серыми глазами. Через несколько минут он убедился, что и второй мальчик здоров, вот только и в нем, как и в его товарище было что-то необычное, настолько неуловимое, что даже наблюдательному глазу Орвоса не удавалось выхватить зудящую деталь, не дающую покоя, но он решил пока не сдаваться. – Надеюсь, вы оба хорошо отдохнули. Чем порадуете? – оба парня мгновенно уставились на доктора. Тот перевел взгляд на Кира. – Твой друг ничего не помнит о том, кто он и откуда. А ты? Кир попытался придать лицу как можно более растерянный и безобидный вид, затем сдвинул брови и расфокусировал взгляд, словно о чем то размышляя, но после минуты молчания сдался и, покачав головой, ответил: – Ничего не помню. Орвос продолжал пристально разглядывать чуть вздернутый нос парня и темно серые глаза. Он не до конца поверил мальчику – как бы хорошо тот не сыграл, уж слишком взрослый дух оставил отметины на плотно поджатой нижней губе и еле заметного хитрого прищура затаившегося в уголках глаз ‘Если он и не помнит, то точно о чем-то умалчивает.’ Хотя – та жизнь, которую вели уже многие поколения сидерианцев могла просто изменить лицо юноши, оставив отпечаток непосильной для детей работы и тягот лишений, с коими был знаком каждый. Орвос выдохнул, решив, что время расставит все по местам и наверняка ему удастся понять, кто такие эти мальчишки, ведь в конце концов именно ему выпало приглядывать за ними. Искать двум беспамятным детям няньку никто не собирался, и не из-за безразличия, а просто в жизни гибнущей планеты были более важные приоритеты. – Раз уж и ты ничего не помнишь, то, пожалуй, я расскажу вам то, что необходимо знать. Если у вас появится вопросы можете меня прервать или оставить до окончания истории. Отойдя к противоположной стене комнаты, Орвос уселся на вращающийся стул и оперся локтем на стол, сцепив руки перед собой. – Как я успел упомянуть, – доктор бросил взгляд на Азула, имея того ввиду, – ваш дом называется Сидерис. Это небольшая планета, не имеющая спутников и вращающаяся вокруг яркой звезды, в несколько раз превосходящей ее в размерах. К сожалению, несколько веков назад наши ученные обнаружили, что вращение ядра планеты замедляется, а вместе с тем погибает и мир Сидериса. У нас поползли полюса, меняя форму сферы, ослабели магнитные поля, начала падать температура, нанося непоправимый ущерб флоре и фауне планеты, а также влияя на генную структуру организмов. В общем, жизнь на Сидерисе начала стремительно затухать, не давая эволюции совершить привычный ход и адаптировать живые организмы к изменениям. Орвос закинул ногу на ногу и потер шею, будто разминая от тяжелого бремени. – Вначале лучшие умы планеты бились над тем, чтобы остановить или хотя бы замедлить наступление катастрофы, пытались даже ‘завести ядро’, но увы, грунт нашей планеты представляет специфическое соединение, напоминающее смесь металла и стекла, устойчивое к определенному типу воздействия, скажем, строительство мегакомплексов на поверхности, и чрезвычайно хрупкое при любой попытке глубинных работ. Проще говоря при использовании многих видов сверл для рытья скважин, каналов или жил грунт дает гигантские трещины, паутиной разламывающие основу во всех направлениях за доли секунды. Поэтому проникновение к мантии и ядру стало невозможным, а значит, об этой идее пришлось забыть. Доктор перевел дыхание и отпив воды из стакана продолжил: – Переселение на другую планету рассматривалось вначале как возможная перспектива и являлось одним из проектов, но оказалось, что наши организмы слишком сильно зависят от полей Сидериса – всё, начиная от кровяного давления до внутреннего локального, стабилизирующего каждый орган в отдельности, держится на воздействии магнитных полей. Научный отдел определил, что функционирование организма в привычном, не наносящем здоровью вреда режиме возможно на внушительном расстоянии, около четырехсот тысяч миль, но увы, этого недостаточно чтобы найти и заселить другую планету. Пока доктор вел свой неспешный рассказ, Кир подумал, насколько видимо сложное приспособление стабилизатор поверхностного магнитного поля. Этот самый прибор размещался вместе с кислородопроизводящими установками и, не задевая подземных пластов планеты, создавал привычную для гуманоидов магнитную оболочку вместе с другими подполями. Он, Кир, даже никогда не задумывался, насколько необходимо данное устройство. Оказывается, здесь оно могло стать бесценным... Доктор тем временем продолжил: – Как я уже сказал, это был один из начальных проектов, который пришлось отложить в сторону, тем более что имелся другой подающий большие надежды, и выглядевший хоть и невообразимо трудоемким, но вполне осуществимым – на базе паровых установок, являющихся основополагающим источником энергии на Сидерисе. От Орвоса не укрылось, что подростки еле заметно переглянулись; интересно, что такого необычного было в его сообщении. – Этот проект возглавляет Главный Инженер, человек, – на этом слове доктор слегка запнулся, – человек, подаривший гибнущей планете надежду на спасение. Именно над этим проектом трудится вот уже которое поколение сидерианцев, и мы как никогда близки к завершению. День Икс уже назначен, и идет обратный отсчет. Доктор погрузился в собственные размышления оставив ребят размышлять о сказанном. – А что должно случиться в День Икс и что это за проект? – вернул его в действительность Кир после долгой паузы. – Мы строим новую планету, – ответил Орвос,просто, как будто сообщал о строительстве нового моста через реку. Кир с Азулом лишились дара речи. Они, конечно же, знали и слышали о многих чудесах инженерии и конструкторской мысли, но строительство целой планеты! – Вы не ослышались, – решил подтвердить доктор собственные слова, видя вытянувшиеся лица парней. Он отлично понимал, что для каждого жителя Сидериса этот факт являлся непреложным и неоспоримым, но, судя по реакции ребят, новость их глубоко шокировала. Наверное, они и вправду ничего не помнят, решил он. – Мы строим новую планету, больше чем эта и намного удобнее. Мы решили построить для себя идеальный мир, собрав всё лучшее и наиболее ценное на собственной планете и привнеся те изменения, которые превратят нашу новую землю в обетованную. – Но каким образом можно добиться такого результата? – сбивчиво встрял Азул. – Хотя бы то же самое ядро... – Ты прав – это непросто, и, пожалуй, ‘сердце’ – так мы обозначаем ядро планеты, является одним из самых сложных этапов. Главный инженер планирует поместить внутрь планеты часть огненной звезды. Она настолько большая и жаркая, что при заимствовании некоторого количества горящей породы не должно ничего случиться; затем мы разместим в её центре и, под действием собственного жара, она заплавит сама себя в оболочку, дав толчок новой жизни. По характеристикам новый мир будет близкой копией Сидериса, – доктор споткнулся и нахмурился, – вернее, копией планеты до Большой Стройки, до того, как мы развернули строительную площадку планетного масштаба и перекачали почти все имеющиеся здесь ресурсы. Сейчас Сидерис лишь жалкий призрак былой красоты, хотя когда я родился, он выглядел так же, как и сейчас, но деды передают от прадедов легенду о прекрасном Сидерисе... Именно её мы и стараемся воплотить всеми силами... Ребята видели, с каким напряжением давались эти слова доктору. – После того, как новое ядро будет помещено в конструкцию, предстоит столкнуть Сидерис с эллипса вращения вокруг нашей звезды и поместить на его место Мать... – Мать? – непонимающе переспросил Кир. Свободным ухом, там где не было наушника, ему послышалось нечто вроде ‘гея’ или ‘зея’. – Да, – едва заметная улыбка коснулась уголков рта Орвоса, но так и не добралась до глаз. – Это название проекта и будущее имя нашей новой планеты – Мать. Киру давно не приходилось слышать столько надежды в таком обыденном слове, что раздается на сотнях языках в тысячах мирах. Ему стало грустно и захотелось домой. На Азула Кир даже не смотрел, отчего-то он даже не сомневался, что имрахец думает о том же. – Это кажется очень сложным, – осторожно заметил Азул. – Ещё бы, – без колебаний согласился доктор, – день Икс, который случится через сорок три дня, вообще на грани фантастики, но мы все так долго к этому шли, что думаю, готовы. Мы с пеленок знакомимся с планом и работаем изо дня в день над его осуществлениям. Гибель планеты вообще не самое легкое событие, – попытался иронизировать доктор, но шутка, и без того сомнительная, вяло упала между тремя находящимися в комнате, да так и осталась лежать у ног врача. – Ладно, – поднялся Орвос, – думаю, на сегодня хватит. Завтра я отвечу на ваши вопросы, если таковые ещё останутся, а сегодня всё, отдыхайте. Видя умученный мыслью взгляд русоволосого доктор понял, что столько информации может только навредить еще не вернувшейся памяти; блондин выглядел лучше, но и его взгляд к окончанию речи доктора наполнила усталость. ‘Бедные дети’, – подумал про себя доктор, и имел он в виду не только двух странных мальчишек, временно занявших палату, но и всех детей Сидериса, которые никогда не узнают, что такое детство. Как только ребенок обучался выполнять простые действия или поручения более или менее осмысленно, для него находилась работа, пусть самая элементарная и незначительная, но и ее кто-то должен был выполнять. Кто-то должен был протирать пыль, разносить еду тем, кто не спускался в столовую, трудясь без отрыва от производства, доставлять сообщения, если телефонная линия выходила из строя из-за взрыва или других неполадок и еще много всего, что могли делать дети – помощь на кухне, в Научном отделе, канцелярии, везде, где требовался неквалифицированный труд. Со временем, взрослея, становясь подростками, они занимали место с более тяжелыми задачами, рабочие часы удлинялись и нагрузка медленно, но верно выжигала юношескую энергию, энтузиазм и желание внести свой вклад в общее дело. Сегодня доктор жалел этих мальчишек и тех, что были до него и, наверное, чуть-чуть, самую малость ему взгрустнулось о собственном, так и не прожитом детстве, таком как в книгах, где дети росли играли, посещали кино и театры, ходили в общеобразовательные школы, где могли научиться чему хотели, даже таким бесполезным в тяжелое время наукам как рисование, музыка, драматическое искусство. Они ездили в лагеря на море – Орвос слышал о море и видел картинки – ходили в клубы по интересам и играли... Сердце, все еще молодое, но такое выжатое жизнью, напряженно сжалось, заставляя доктора остановиться и прислониться лбом, покрытым испариной к такой же теплой стене. ‘Жарко’ Здесь, на нижних уровнях сталелитейного и рудодобывающего производства всегда было жарко и невыносимо душно. Доктор расстегнул верхние пуговицы рубашки, стараясь сделать вдох. Он давно не питал иллюзий по поводу своего здоровья и будущего, но те, те кто придут после него, узнают, что такое жизнь из сказки что давным-давно была былью. Эти новые дети и люди будут счастливы и Орвос отдал на жертвенный алтарь все силы и душу ради этой мечты, как до него это делали его деды и прадеды.