Дальше докладывали мои коллеги по геологическим съемкам - молодой Слава, и солидный Антон Степанович. Породы у них были те же, что и на моем пятачке, но сложной, долгоживущей глубинной структурой даже не пахло. И геофизические накладки серенькие, не на чем остановить глаз. И резюме главного геолога было соответствующее:

"У тебя можно закругляться. Канавой вскроешь свою фитюльку (так назвал единственный приличный разлом), и достаточно", - это он Славе.

"У тебя сложнее", - это Антону Степановичу, - "подходящий разлом в долине, придется картировочное бурение ставить", - посмотрел на Лешку, и ткнул пальцем на меня, - " Только вначале к нему картировку перетянем, как договаривались".

Дальше быстро отстрелялся Лешка, составлявший всего лишь схему. Ее еще уточнять и уточнять, и в этом году довести до ума точно не получится. Так что, от Лешки ничего особого главный геолог не ждал.

"Работай дальше", - такую ему дал оценку, непонятно только, что это означало: хорошо или плохо. Зато Николай Федорович любимца без внимания не оставил:

"Сложный участок", - это насчет Лешкиной схемы, - "но парень разобрался, разломы наметил. А это по картировке не у каждого получится!" - только забыл сказать, что половина этой схемы сделана мною. Главный геолог на его речугу не отреагировал. Предложил общий перекур, а после него - экскурсию по интересным местам. Все тут же потянули из палатки на свежий воздух. Главный геолог поманил меня:

"Все, что возьмешь с собой, отнеси в машину. Шофера я предупредил, что к чему, и в партию поедем, в отряд не возвращаясь", - успокоил мою душу! И помахал рукой Николаю Федоровичу, что-то хотел сказать и ему. Я же рванул в палатку, засунул в чехол спальник, переоделся в подходящую для партии и городка одежду. А заранее приготовленные бутылки Пино-Франа давно были затарены в брезентовый пробный мешок. Притащил все к Уазику, шофер помог загрузить позади сидений.

Виктору Александровичу, Виталию и мне было предложено заднее сидение Уазика; Слава, Антон Степанович, Лешка и Виктор Андрианович забрались в кузов бортовой, к шоферу в кабину залез Николай Федорович. Поехали.

"Командуй!" - обернулся ко мне главный геолог, и я показал рукой: рулить к долине, с разломом под наносами, и с единственным выходом измененных перспективных пород.

Из обеих машин вылезли, к нужному месту подошли, я пообъяснял что к чему. Главному геологу ситуация понравилась:

"Будем делать все, что наметили!" - это он Виктору Александровичу. Разошлись по машинам, поехали к пятачку.

Здесь задержались надолго. Измененные породы, сложная структура, понравились всем. Геологи застучали молотками, начали образцы сравнивать, о чем то спорить, что то друг другу доказывать. Пробежались вдоль структуры метров пятьсот, вернулись назад и проехали на машинах дальше с пол километра, слезли, камни поколотили.

"Все хорошо, все правильно. Будем проектировать бурение", - выдал главный геолог окончательный вердикт, для меня приятный, и обратился к молодому Славе, - "Вези к своему разлому, глянем, что у тебя". Поехали, только теперь впереди была бортовая.

В принципе, можно было и не ехать. Так себе разломчик, единственная плоскость скольжения с глинкой трения, ни тебе осложнений, ни изменений, и вообще ничего интересного. Посмотреть хватило пятнадцати минут.

"По домам", - последовала команда, и начали разбираться по машинам. Поехали к дороге из отряда на партию.

"Для поисков бурением у вас намечается два участка", - обернулся главный геолог назад, к Виктору Александровичу, - "Две разрывных структуры у него", - показал на меня глазами. Отвернулся, устроился на сидении поудобней: "Теперь к ним все внимание. Пока у студента (точно имел ввиду меня!) практика не закончилась!" Мне, конечно, было приятно это слышать, и в душе я улыбнулся, вдобавок к уже хорошему настроению: еду в партию, скоро встреча с любимой! И как дошел до такой жизни, ведь слово любовь и все его производные совсем недавно считал для себя ненужными, необязательными и даже вредными!

Выехали на дорогу, остановились. Главный геолог обернулся к Виктору Александровичу:

"Студента я с собой забираю, до понедельника. Николай Федорович знает!"

Старший геолог и Виталий заулыбались, последний мне и подмигнул. Не иначе, Лешка в очередной раз проболтался, куда я сейчас направляюсь! С трудом удалось сохранить вид серьезный. Но это моих отрядных учителей не обмануло, и из Уазика они вылезали с довольными физиономиями. Помахали руками, и побежали к подъезжающей бортовой, вернуться на ней в отряд. Наш же Уазик покатил в противоположную сторону, в цивилизацию, приближая меня к любимой.

"Девушку провожать едешь?" - главный геолог обернулся ко мне с переднего сидения. С хитрецой в глазах.

"Да", - промямлил я, не очень и удивившись. Знал главный геолог о наших со Светой ночных прогулках вокруг партии, и без труда догадался, зачем я у него выпрашивал день для личных дел.

"Красивая девчонка. И скромная", - похвалил Свету, и уселся на сидении нормально. А через минуту обернулся еще раз:

"Если захочешь сюда распределиться - скажи. Я это для тебя с удовольствием устрою", - и отвернулся, давая мне время подумать.

В памяти мгновением пролетели ночные охоты, родник, море следов сайги вокруг него, постоянно выскакивающие в маршрутах зайцы, озеро с немереным количеством рыбы. Постоянное тепло наконец, постоянное солнце, божественные ночи с бриллиантами звезд!

"Хочу", - вырвалось из меня. Главный геолог сразу же обернулся:

"Вот и хорошо!" - улыбнулся, - "Решишь - проблем не будет и с девушкой, распределят к нам", - и смотрел мне в глаза.

"Тоже хочу", - это ответил с надеждой, что Светуля будет не против.

"Договорились!" - протянул ко мне руку и я ее пожал своей. А впереди показался шахтерский городок.

Часть тринадцатая.

Мужская общага встретила тишиной. Никого! В знакомой комнате бросил спальник на пустую кровать, с пробным мешком в руке, затаренным бутылками с вином, побежал к общаге женской. И попал туда в разгар оформления праздничного, но отнюдь не радующего меня стола - проводы друзей, подруг, и любимых никого не вдохновляют.

Встретили как старого знакомого, хором выдали "ура!", когда выставил на стол содержимое пробного мешка, тут же хотели придумать мне работу. Но, разглядев выражение лица, почти неотрывный взгляд на Свету (а ее на меня), махнули на нас рукой и оставили в покое. Мы тут же из дома выскочили, с надеждой разочек поцеловаться не на всеобщем обозрении. Не тут то было: народ постоянно вбегал и выбегал из общаги, все на нас с любопытством зыркали, кто-то с интересом поглядывал в нашу сторону из коридора.

"Двадцать минут у нас есть", - тихо сказал Свете. Поняла, улыбнулась, и повела за руку от шумного дома к дороге на Мирный. И уже на ней, подальше от любопытных глаз, прижались друг к другу и целовались, пока не услышали призывные крики.

Дальше пошло по знакомому сценарию: тосты за здоровье и успехи каждой из покидающих партию девушек, потом те же тосты за девушек остающихся. Потом магнитофон и танцы. Этого момента мы со Светой и ждали: потихоньку из общаги смылись. И больше до утра в ней не появлялись. Для начала в отсутствии лишних глаз наконец то утолили голод - почти двое суток не виделись! - близкого общения. Потом наступило время серьезного разговора. Рассказал о предложении главного геолога распределиться на работу сюда, в эту партию, и о своем желании этим предложением воспользоваться.

"А вдруг меня пошлют в другое место?" - в ее голосе было мало надежды.

"Если согласна вернуться сюда - главный геолог и об этом обещал позаботиться. Позвонит, куда нужно".