— Мама, а Лиза где?

— Сынок, я её с папой оставила, не стала в больницу тащить. Как же так получилось, мы ни чего не замечали, или не хотели замечать. Я пробежалась по всем соседям, которые дома были, никто ничего не знал и не видел, не хотели видеть, что мальчику плохо. Вызвали полицию и слесаря, вскрыли дверь, нашли его паспорт, да и полис, вдруг понадобится. А еще я там покушать принесла и тебе, и Димочке.

— Спасибо, мам. Не знаю, что бы я без тебя делал.

Выйдя с балкона в палату, меня словно ударили под дых. На меня был устремлен взгляд голубых, как ясное, летнее небо, глаз. Эти глаза… Это они преследовали меня последние несколько месяцев и днем, и ночью. Вот только взгляд был безучастный, не выражающий эмоций. Мне стало не по себе от этого взгляда, в глубине души поднималось чувство вины. Я не мог отвести взгляд от этих глаз, сердце щемило. Дима прошептал:

— Зачем?

Мама не дала мне ответить, быстро подскочила к кровати и, взяв Диму за руку, затараторила:

— Димочка, тебе сейчас надо выздоравливать, все разговоры потом. Паша, не стой столбом, быстрее позови врача — проговорила она, повернув голову в мою сторону.

Я с трудом оторвал взгляд, подошел к кровати и нажал кнопку вызова врача. Буквально через минуту в палату зашел Рустам.

— Здравствуйте, молодой человек, я Ваш лечащий врач.

Рустам внимательно смотрел на Диму, перевел взгляд на монитор, смотря на показатели, подошел к медицинскому столику, набрал в шприц лекарство и вколол в капельницу ближе к руке. Дима закрыл глаза.

— Паша, я вколол седативный препарат, он успокоится и будет спать. Продержим его на них какое-то время. Я как раз собирался идти сюда, как ты послал вызов. Пойдем, поговорим.

Мы вышли в коридор, мама осталась возле Димы.

— Паша, начали приходить анализы. Всё не так плохо как могло быть. Истощение, синяки и пара трещин в ребрах, это ты и так уже знаешь. Печень, сердце и почки не совсем в порядке, но ничего непоправимого нет. Проколем несколько дней, и всё будет хорошо в физическом плане. При условии, что в дальнейшем он будет вести здоровый образ жизни, правильное питание, и никакого алкоголя, и тем более чего похуже. Все препараты доставят с минуты на минуту. Меня больше беспокоит его душевное состояние, как я и говорил ранее, тут нужен психиатр для начала, а потом психолог. Могу тебе точно сказать, ему нужна будет твоя помощь, помимо антидепрессантов.

— Рустам, я больше не психолог и не имею морального права заниматься этим видом деятельности. Я прикрыл практику. Чем и кому могу помочь, если себе не смог, да и не замечал того, что творилось под носом.

— Ты ещё молод и опыта у тебя мало. Поверь человеку, у которого за плечами пятнадцатилетняя практика работы с алкоголиками и наркоманами. Это как сапожник без сапог, да, ты слишком погрузился в чужие проблемы и не заметил своих. Так бывает, и очень часто, а то, что ты сейчас говоришь, это только подтверждает, что ты, хороший психолог. Знаешь, сколько врачей наркологов закончили свои дни, спившись? Много, Паша, очень много. Вот и скажи, работая с алкоголиками и наркоманами, как можно было самим к такому придти? И тем не менее, это факт, они вовремя не заметили, что с ними происходит, а ты заметил и пытаешься сделать выводы. Зная этого паренька, как ты думаешь, он подпустит к себе незнакомого человека и будет ли раскрывать перед ним душу?

— Думаю, что нет, он всегда был замкнутым и немного не в себе, сколько его знаю. Немаловажный фактор сыграла неблагополучная семья.

— Вот тебе и ответ на вопросы.

Вернувшись в палату, подскочила мама с расспросами.

— Пашенька, ну что врач говорит?

— Мам, не переживай. В физическом плане он неплох, не смотря ни на что, скоро пойдет на поправку. А душевное, ну тут сама понимаешь, что-то же его подтолкнуло к такому образу жизни.

— Мне очень стыдно, как мы так могли упустить мальчика, не присмотреть за ним. Может, после выписки, заберешь его на время к себе? А за квартирой мы присмотрим. Всё равно ты один и Диме одному не надо сейчас быть.

— Я так и сделаю, не переживай. Ох про паспорт забыл, надо Рустаму отдать.

— Пашенька, я же поесть принесла вам, и куриный бульон для Димочки, попробуешь напоить его, если врачи разрешат. А я еще завтра приду, принесу вам чего-нибудь. Домашняя еда куда лучше больничной.

— Спасибо, мам, папе привет передавай и малышку поцелуй от меня.

========== Глава 5 ==========

Как и говорил Рустам, физическое состояние Димы улучшилось, а вот психическое, оставляло желать лучшего. Он сидел и смотрел в одну точку, не разговаривая, не реагируя ни на что. Взгляд, не выражающий эмоций, полная безучастность. Через неделю, его решили выписывать, перед выпиской заглянул психиатр, мужчина лет пятидесяти. Выставил меня из палаты, что там происходило, я не знаю. Выйдя через часа полтора, спросил с кем он может поговорить о состоянии пациента. Естественно я ответил, что со мной.

— Вот что я скажу, молодой человек. На лицо все признаки психического расстройства разных видов. Здесь и эмоциональные стрессы, семейные и социальные проблемы, а так же алкоголь. В данный момент, молодой человек не в состоянии позаботиться о себе сам. Из этого следует, что одному ему проживать нельзя, на сегодняшний день он недееспособен. Лечение возможно, но вы должны понимать, если он сам не захочет помочь себе, ни кто не поможет. К сожалению, без его желания лечение не возможно. Сейчас пациент погрузился в себя и его надо вытолкнуть из этого состояния. Я выпишу антидепрессант, а ваша задача, найти пациенту хорошего психолога. На этом пока всё, раз в три недели привозить ко мне на осмотр. В случае ухудшения психического состояния, немедленно вызывать меня.

Так же и Рустам сказал, всё зависящее от него, в данный момент он сделал, в случае чего, звонить в любое время дня и ночи. Пожелал удачи, терпения и выписал.

Я совершенно не представлял, как быть дальше, с какой стороны подойти к Диме, как его расшевелить. Он постоянно сидел в когда-то бывшем моём кабинете. Взгляд устремлённый в даль, за стеклянную стену. С трудом удавалось покормить его с ложечки. Ухаживал за ним, помогал помыться, отводил в туалет, из-за слабости его шатало из стороны в сторону, худенький, словно эфемерный. На попытки заговорить, Дима иногда откликался, поднимал на меня свои глазищи, заглядывая прямо в душу и тихим шепотом спрашивал: