Вода в лужах была теплая. Я зашлепал по ним босыми ногами, весело разбрызгивая их содержимое. Люди оборачивались на меня и улыбались. Майку я засунул одним краем в левый карман так, что ее другая часть свисала ниже колена. Волосы давно уже намокли и прилипли к лицу. Люди смотрели на меня, а я на них. И нам всем было весело. Им от моей выходки. Мне - оттого, что уж очень смешно прохожие жались друг к другу.
Стальные прутья дождя били по моей спине. Я пешком дошел от проспекта Машерова до проспекта Скорины. Там я спустился в переход. Идти босиком по нему было не очень приятно, потому что пол там был пыльный и сухой. Наконец я снова вышел на свободу и пошел мимо кафе, которых там была целая улица. Люди, прятавшиеся в них, смотрели на меня и улыбались. Никто меня не осуждал. По крайне мере я не чувствовал ни одного негативного взгляда.
Я свернул в переулок между Национальным Банком и Английским посольством. Не так давно тут построили скверик. Он мне очень нравиться. Особенно вечером, когда зажигают белые фонари. Я прошел по центральной аллее в противоположный конец сквера и сел на скамейку. Руками оперся сзади себя и стал смотреть в небо. Дождь больно был меня по груди и лицу. Но мне это очень даже нравилось.
Что чувствуют капли, когда летят вниз? Наверное, им не хочется разбиваться. По крайней мере, если бы я был каплей, то думал бы именно об этом. Хотя с другой стороны, это так здорово - СВОБОДНЫЙ ПОЛЕТ.
Мне захотелось покурить. Только сигареты мои, обе пачки, превратились в кашу. Я выкинул их в урну, стоявшую рядом со скамейкой. Деньги тоже размокли, только выбрасывать я их не стал. Решил, что когда приду домой, то обязательно высушу их утюгом, или на батарее.
Дождь стал заканчиваться. Я встал и побрел домой.
Давно в Минске не было такого дождя. Когда я был маленький, я от кого-то услышал, что когда идет дождь, то это значит, что тот, кто умер, не хочет уходить на небеса. Если это правда, то кто-то очень любил жизнь...
Глава 12
Когда я вышел из института первое, что мне бросилось в глаза - это роскошный, черный "BMW". Передняя дверь справа была открыта, а на сиденье сидел Антон. Сидел и курил. Увидев меня, он махнул рукой, чтобы я подошел. Когда я приблизился, он широко улыбнулся. Из машины вышел водитель. Здоровый, коротко стриженый парень в спортивном костюме. Так ходят только в спальных районах. В каких-нибудь Шабанах.
- Знакомьтесь. Сергей - это Тимур. Тимур - это Сергей, - представил нас Антон.
Мы молча пожали друг другу руки.
- Нравиться тачка? - продолжал свой треп Антон. - Чуваку бабки были срочно нужны, так он и продал ее, - он постучал ладонью по крыше машины. За четыре косаря. Пожалел я его просто. Можно было меньше дать. Но моя доброта победила.
- Лживая добродетель...
- Чего? Что ты имеешь в виду?
- Доброту свою засунь себе в задницу. Она тут не причем. Правильней сказать - ее тут просто нет. Нет, и не было. И я сомневаюсь, что она когда-нибудь у тебя появиться. Ты всего лишь воспользовался положением другого человека. И я тебя не осуждаю. Мало, кто поступил бы иначе. Вот только не надо мне тут разглагольствовать про доброту. Гуманист...
Видно было, что Антону не очень понравилось все, что я ему наговорил. Не знаю, думал ли он иначе. Или наркотики совсем сожгли его мозги, что он просто не мог сообразить, что ответить, но он сказал:
- Поехали, покатаемся что ли?
Я молча открыл дверцу автомобиля, сел на заднее сиденье, достал сигареты...
- Только в машине не курить! Один долбак мне в старой тачке потолок пропалил. Так что теперь я не разрешаю курить в машине. Без обид?
- Ладно, - я убрал сигареты в карман.
Антон забрался в машину, на сиденье рядом с водителем. Сначала мы проехались по дворам. Унылые пятиэтажки с пустыми глазницами вместо окон. Умирающие старики, смотрящие на мир уставшими глазами. Перепачканные малыши, сидящие в песочнице. Их родителям нет до них дела. Они сидят дома в грязи, давно потеряв место на заводе и уважение к себе. Бутылка их поймет. А дети? С детьми ничего не станет. Пусть с детства привыкают, что детства у таких, как они - нет.
Я как-то не заметил, как мы перестали петлять по дворам, выехали на улицу и поехали в сторону Шабанов. Там свернули на заправку.
- У тебя деньги есть? - Сергей обратился к Антону. - Заправиться надо.
Антон "выдал" нужную сумму. Заправившись, Сергей вывел машину на Партизанский проспект, и мы быстро стали удаляться от Шабанов.
Надо сказать, Сергей уверенно держал машину. Казалось, что они созданы друг для друга. Идеальная пара. И все-таки что-то было не так. Что-то не давало мне расслабиться. Как будто, кто-то шептал мне в ухо: "Ты в опасности. Ты в опасности!" По мере приближения к центру, машин на дороге становилось больше, а скорость нашей росла прямо пропорционально их появлению. Я даже не заметил, что в салоне воцарилась полная тишина.
Мы пронеслись через перекресток на красный свет. Я тупо уставился в затылок водителя. Резкий звук клаксона справой стороны от нашей машины заставил меня повернуть голову в сторону, откуда он послышался. Мы пересекали очередной перекресток, а старенький форд не доехал до нас каких-то полметра.
- Ты!!! Придурок, что творишь!!! - я заорал на Сергея.
- Блядь!!! Тормоза не работают!!! - таким же, срывающимся на крик голосом, ответил он.
- Чего? - мои глаза округлились.
- Ну, что я дебил так шутить?!
Мне действительно стало страшно. И что я первое подумал? Что я больше никогда ЕЕ не увижу. Меня волновало это больше всего. Я так люблю ее. И было страшно не столько за свою жизнь, сколько за то, что больше ее не увижу. Я очень люблю ее.
На довольно большой скорости мы доехали до какой-то дороги на Партизанском и свернули туда. Нам повезло. Там велись строительные работы, и машин не было. Только бетонные блоки вместо бордюров. Сергей переключил коробку на вторую передачу и... резко рванул руль вправо. Педаль тормоза вдавил в пол. Машину повело вокруг своей оси. Она сделал неполный оборот, и стала.
Я вышел. Выругался матом. Руки тряслись так, что я не мог попасть сигаретой в рот. Когда это мне, наконец, удалось, зажигалка отказалась зажигаться. Я швырнул ее куда-то, а следом и сигарету.
Антон достал мобильник и стал вызывать техпомощь. Через минут десять приехала большая красная машина с мигалками и подъемником. Я сидел на бетонном блоке и смотрел, как гроб на колесах, полчаса назад чуть не ставший моим последним пристанищем, ставили на платформу. Подошел Антон, сел рядом. Я посмотрел на него. Наши взгляды на мгновение встретились.
Машину погрузили. Сергей махнул нам рукой и запрыгнул в машину техпомощи. Мы с Антоном даже не пошевелились. Лишь, когда "красная" машина скрылась из виду, мы все также молча встали и пошли по направлению к метро.
Домой ехали молча. Прощались тоже молча. Только пожали друг другу руки.
Придя домой, я разделся в коридоре. Голый прошел в кухню. Достал из холодильника клубнику и взбитые сливки. Потом пошел и сел в пустую ванну. Все тело передернуло, когда я спиной прислонился к ее холодным стенкам. Посидев так пару минут, я включил воду, и она стала быстро заполнять пустое пространство между мной и стенками ванны, постепенно затапливая лабиринты моего тела. Я слышал, как звонил телефон, но мне было плевать, потому что я точно знал, что это звонит не ОНА.
Я пролежал в горячей воде около часа, поедая кроваво-красную, сладкую клубнику и холодные сливки. Когда я вышел из ванны, тут же раздался звонок телефона.
- Ну, как ты? - я услышал знакомый хриплый голос Антона.
- Нормально...
- Что делаешь?
- В игры компьютерные играю, - солгал я.
- А я водки выпил. Почти бутылку в одно рыло. А ни хуя не вставило, он замолчал, а я не стал ему мешать этим заниматься. Я слушал его нервное дыхание в трубку. Через минуту он продолжил. - Ну и пересрал я сегодня.
- Я тоже... Но водку не пил.
