- Ну что вы, речь шла всего лишь о гольфе, - смущенно пробормотал я, вдруг осознав, что веду себя не как подобает врачу-профессионалу. За два месяца работы на Парк-Лейн я приобрел куда больший опыт общения с трудными пациентами, чем за пять лет, проведенных в Св. Суизине, где посетители относились к врачам с таким же благоговейным трепетом, как к полиции. И тем не менее влюбленные в Пиф-Пафа женщины оставались для меня непреодолимой проблемой.

- Что же мне делать? - застонала незнакомка, зарывшись лицом в кушетку. - Что мне делать? Я хочу умереть! Мне ничего другого не остается! Да, только умереть...

Пока я придумывал, как быть дальше, она вдруг встрепенулась и посмотрела на меня, словно видела впервые.

- Кто вы такой?

- Я ассистент доктора Поттер-Фиппса, - вежливо ответил я. - Я могу вам помочь?

- Никто не в силах мне помочь! - Ее красивое лицо побледнело, а размывшаяся краска стекала по щекам грязными ручейками. Вдруг она заломила руки и, запрокинув голову назад, истошно завизжала.

Что ж, по крайней мере, с легкими у незнакомки все было в порядке. Как, впрочем, и с трахеей и голосовыми связками. И тем не менее я посчитал своим долгом вмешаться.

- Прошу вас, успокойтесь, пожалуйста! - проорал я. - Бога ради, перестаньте кричать!

Но дамочка завизжала пуще прежнего. Вопя благим матом, она для пущей убедительности молотила себя кулачками по лбу и барабанила каблуками по паркету.

К этой минуте меня уже меньше беспокоило состояние её здоровья жизненная энергия била из красотки ключом, - чем моя собственная репутация. Годы, проведенные в Св. Суизине, выработали в каждом из нас железное правило: никогда не оставаться с пациенткой-женщиной наедине, без присутствия медсестры. В любую минуту двери приемной могли пасть под натиском полицейских, журналистов или даже просто случайных прохожих, которым не давали спокойно спать лавры сэра Галахада.

- Проклятье! - вскричал я. - Да замолчите же вы!

Однако поклонница Пиф-Пафа завопила ещё громче. На сей счет инструкции Св. Суизина ничего путного не предусматривали, однако, по счастью, я припомнил из художественной литературы, что спасительный рецепт состоит из звонкой пощечины. Собравшись с духом, я нагнулся к исходившей криком дамочке и со всего размаха отвесил ей увесистую оплеуху. Однако мое снадобье возымело обратное действие: вместо того, чтобы успокоиться, эта особа ответила таким апперкотом слева, что я отлетел к стене. В следующий миг разъяренная не на шутку дамочка тигрицей соскочила с кушетки и принялась швырять в меня всем, что попадало под руку.

Беспомощно барахтаясь посреди кучи журналов, телефонных справочников, расколотого фарфора и стекла, я все же сумел подняться как раз вовремя, чтобы увернуться от меткого удара массивной лампой, который наверняка оглушил бы меня, а то и вовсе раскроил череп.

- Что вы вытворяете, черт побери? - гневно вскричал я, хватая разбушевавшуюся посетительницу за руки. - Вы же меня убьете!

- И поделом тебе, мерзавец! - завизжала она. - Как ты посмел на женщину руку поднять? Неандерталец!

Последнее слово она произнесла уже почти спокойным тоном, заронив во мне надежду.

- А что мне оставалось делать? - миролюбиво вопросил я. - У вас началась истерика, и мне пришлось применить испытанное народное средство. Вы же набросились на меня как расфуфыренная дикая лесная кошка!

- Ненавижу вас! - кокетливо надулась она. И тут же свалилась мне на грудь, обливаясь горючими слезами.

В течение нескольких минут я только гладил её по спине и бормотал слова утешения. Затем произнес:

- Может, вам лучше вернуться домой и лечь в постель? Если хотите, могу выписать вам хорошее успокаивающее средство. Проспитесь, а потом сразу полегчает.

Незнакомка с шумом высморкалась. Вид у неё был пренесчастный.

- Я останусь здесь до возвращения моей рыбки, моего Пиф-Пафа, - с обожанием пробормотала она.

- Но доктор Поттер-Фиппс может задержаться на всю ночь, - возразил я. И тут же, увидев её гневно вспыхнувшие глаза, поправился: - В том смысле, что после гольфа его могут к больному вызвать и все такое...

Ее голова бессильно поникла.

- Отвезите меня домой. Пожалуйста. Я не могу этого вынести. Не оставляйте меня одну.

- Ну что вы... - замялся я. - Я не могу.

- Пожалуйста! - взвыла она. - Умоляю вас. Это недалеко. Совсем рядышком.

Меня по-прежнему обуревали сомнения. Наконец я решился.

- Ну что ж, я отвезу вас. - Ведь должен же я был каким-то образом от неё избавиться. - Только обещайте, что по пути будете вести себя прилично.

Она поспешно закивала, словно провинившаяся школьница.

- Обещаю.

Я помог ей выйти на улицу и, остановив такси, забрался следом за ней на заднее сиденье.

- Есть дома кто-нибудь, кто сможет за вами присмотреть? - спросил я.

Она молча помотала головой из стороны в сторону.

- А есть у вас родственники или друзья, которых можно об этом попросить?

- Я их всех ненавижу!

Я полюбовался в окно на ярко-синее небо, на солнце, весело золотившее крыши домов, и вдруг пожалел, что я не мальчик, который таскает вслед за Пиф-Пафом клюшки для гольфа.

Жила моя скандалистка в самом конце Керзон-стрит. Почти весь путь мы проделали в полном молчании, и уже подъезжали, когда она вдруг радостно воскликнула:

- Господи, ну и дура же я!

Повернув голову, я обнаружил, что моя спутница достала косметичку и, глядясь в зеркало, накрашивается.

- Должен признаться, что мне не совсем понятна ваша реплика, сдержанно произнес я.

Впервые за все время нашего знакомства она улыбнулась.

- Я ведь и правда дура, да? И чего так завелась, сама не понимаю. Должно быть, выпила лишнего за ланчем. Алкоголь на меня порой убийственно действует. А вы, наверное, решили, что у меня вообще крыша поехала?

- Откровенно говоря, подобные подозрения закрались ко мне в голову, сдержанно признался я. - Я даже подумывал, не вызвать ли психичку с санитарами.

- Спасибо, что не вызвали. Господи, а денек-то какой стоит, а? Загляденье просто. - Она со щелчком захлопнула косметичку. - Ну, вот мы и приехали? Заскочите на секундочку - махнем по рюмашке. После всего пережитого вам это просто необходимо.