Старая, доставшаяся нам от моей бабушки кровать имела четыре столбика, поэтому привязать жену особого труда не составило. Я привязал руки за столбики у изголовья, а ноги связал вместе в области лодыжек. Заклеив скотчем рот и глаза, я оставил ее спать, пока не пройдет действие лекарства.

            Затем я вытащил остатки свиного пирога и пиво из холодильника. Пока все шло в соответствии с моим планом, но я по-прежнему понятия не имел, что буду делать дальше. Закончив трапезу, я схватил еще одну бутылку пива и вернулся в спальню. Эмилия была все еще в отключке, поэтому я решил какое-то время посидеть рядом с ней.

            - Как я хотел бы, что между нами все было иначе. Я все бы отдал, чтобы откатить время назад и постарался б сделать тебя счастливой. Верь или нет, я говорю это не из-за болезни. Я говорю это, потому что любил тебя. Когда-то ты была для меня всем. Ты была той, кто сделала меня лучше. Ты была моим будущим, моей единственной истинной любовью. А теперь ты для меня ничто. Когда я вижу твое лицо, я не испытываю ничего кроме презрения и ненависти. Я не знал, что способен на такие чувства, особенно, в отношении тебя. Раньше я не хотел жить без тебя, а сейчас я просто не хочу жить. К сожалению для тебя, моя дорогая, ты тоже не будешь жить.

            Я снова похлопал ее по щекам, удостоверившись, что она еще какое-то время не проснется, затем поднялся и взял с полки на стенке с домашним кинотеатром книгу. Роман Мэтта Шоу "Не читай" всегда был одним из самых моих любимых. И на этот раз, вместо того, чтобы читать ради удовольствия, я решил провести кое-какие исследования. В книге, один плохой парень, серийный убийца по совместительству, хотел написать лучший роман ужасов всех времен. И ради этого пытал и убивал людей самыми изощренными способами. Особенно мне нравилась сцена, где он вырывает одной женщине глазное яблоко штопором.

            Интересно, насколько точно Шоу описал глаз?

            После книги и фильма, просмотренного накануне, у меня появилось несколько хороших идей, как весело провести время, пока я не умер. В чем я не был уверен, так это, успею ли я их воплотить. Чтобы развлечься, мне нужно подготовиться, пока Эмилия не проснулась. Я прошел на кухню и схватил записную книжку и ручку. Затем изложил детали, которые потребуется знать тем, кто обнаружит нас.

            Меня зовут Майк Хикман. Мне 34 года, и я умираю от СПИДа. Я заразился им от жены, у которой был роман на стороне. И хотя медицинское вмешательство может продлить мне жизнь, я не хочу, чтобы меня спасали. Я не хочу жить в виде оболочки прежнего "я", завися от поддерживающих меня лекарств. И напоследок я планирую показать всем несколько вещей, которым за всю жизнь научил меня мир ужасов. Когда я закончу играть с юной леди, которую я привязал к кровати, я убью себя. Вы не поймаете меня. Не предадите меня суду. В этом преступлении я вне закона.

            А в случае, если вы не сумеете опознать девушку, ее зовут Эмилия Хикман и она - моя жена. Многие могут усомниться в моих мотивах. Но могу вас заверить, у меня нет иных мотивов, кроме как убийство в отместку за вынесенный мне смертный приговор. Считайте, что этим убийством я покрою весь мой список желаний.

Майкл Хикман

2 апреля 2016

3

            Написав свое последнее письмо, я направился в гараж, стоявший возле дома. Я был уставшим и ослабшим, и чувствовал усиливающуюся мигрень. Игнорируя боль, я продолжил свою миссию. В гараже я взял длинную отвертку, ножницы и гвоздемет. Когда я вернулся в спальню с инструментами в руках, Эмилия уже начала шевелиться.

            Ей потребовалось несколько секунд, чтобы проснуться и осознать, что она в беде. Не сумев открыть глаза, она запаниковала. Я же просто стоял, смотрел, как она пытается освободиться, и обдумывал свой следующий шаг. Открыто признаю, что наблюдая за ее борьбой, я не на шутку возбудился, и мне пришлось держать себя в руках, чтобы не изнасиловать ее прямо там. Вместо этого я сел на краю кровати и стал гладить ей волосы, но она лишь дергалась от меня в сторону и начинала вырываться еще сильнее. Раз ей не нравилось, что я трогаю ее волосы, я опустил руку по ее лицу к шее, и, наконец, к груди. Затем легонько ущипнул сосок сквозь топик и лифчик, но она лежала неподвижно не настолько долго, чтобы я успел насладиться действием. Я заметил, что ее сосок отвердел, отчего подумал, что ей понравилось. Извращенная сучка. Неужели ей это нравилось? Наверное, нет, но было бы неплохо. Я потянулся к краю кровати и схватил ножницы. И хотя первым инстинктом было вонзить их ей в сердце, вместо этого, я срезал с нее топик и белый хлопчатобумажный лифчик. Она билась так, что я отчасти удивился, как она не порезалась.

            На часах было 16:32, и хотя я уже совершенно обессилел, хотелось сделать еще очень много. Из-за проклятой болезни, которая отнимала у меня энергию, мне приходилось делать короткие перерывы. Но циркулирующий у меня в венах адреналин поддерживал меня дольше, чем я ожидал. Я подошел к Эмилии и сорвал скотч у нее с глаз. Осознав, что вместе с ним я удалил ей часть ресниц и бровей, я рассмеялся. Было несколько больно наблюдать, как ее глаза пытаются привыкнуть к свету. А когда она увидела меня? Не знал, что человеческие глаза могут так расширяться. Если честно, это было довольно комично.

Ее глаза смотрели умоляюще, как будто она пыталась без каких-либо слов убедить меня отпустить ее. К сожалению для нее, этот ее взгляд на меня никак не повлиял. Раз первыми я открыл ей глаза, я решил, что они - по крайней мере, один из них - будет идеальным началом моей миссии. А миссия моя была серьезная. Я приступил к ней, и никто не смог бы остановить меня. Эмилия была в долгу передо мной.

            Я схватил с кровати отвертку и приказал Эм не шевелиться, чтобы она не причинила себе больше вреда и боли. Конечно, я знал, что будет больно, но это была часть развлечения. Зажав левой рукой ей голову, правой рукой я вставил кончик отвертки в слезный проток, но не стал давить. Идея была вырвать ей глаз одним быстрым движением. Поскольку Эмилия билась так сильно, что я не смог держать ей голову ровно, отвертка соскользнула и воткнулась прямо в середину левого глаза. Упс. Она закричала так громко, насколько позволял скотч на рту. Количество жидкости, хлынувшей из глазного яблока, удивило меня. А еще меня удивило, как она не потеряла сознание. Кончик отвертки пронзил глазное яблоко почти насквозь. Я выдернул инструмент, слегка приподняв кончик, в надежде, что глаз выскочит. Я был очень рад, что у меня получилось, хотя влажный хруст был не настолько приятен для моих ушей. Я снял глазное яблоко с конца отвертки и повертел в пальцах. Оно было такое же мягкое, гладкое и податливое, как описывал Шоу. Но мне очень не понравились жесткие кусочки, торчавшие из заднего конца. Бросив его на пол, я придвинулся к Эм. Она продолжала биться и кричать. По крайней мере, она пыталась кричать, когда я изучал дыру, проделанную у нее в голове.

            Новую дыру...

            Я рассмеялся, прогнав грязную мысль, пришедшую в голову. Хотя мысль сунуть свой член в узкую дырочку, казалась привлекательной, с настолько маленькой это могло не сработать. Впрочем, еще было много возможностей, поскольку я только начал. Мне хотелось посмотреть, что осталось у Эм в глазнице, но загнувшееся веко мешало осмотру. Схватив ножницы, я приподнял веко левой рукой и, хихикая от изданного им чваканья, одним плавным движением правой руки отрезал его. Теперь у меня был отличный вид - точнее, будет, когда я смою кровь. Мне было нечем смыть кровь, и я определенно не оставил бы Эм одну в комнате, несмотря на то, что она была крепко связана и никуда бы не делась. С помощью воды из бутылки, которую она всегда держала на прикроватной тумбочке, я смыл кровь, а с помощью майки решил осушить рану. Когда я засунул туда майку, чтобы жидкость впиталась в нее, Эм снова закричала. Похоже, больно было сильнее, чем я предполагал.