Скорей всего, он не сможет драться, если навстречу им кто-то попадется.

Стены задрожали, и из темного прохода выскочил трехглавый пес-единорог. Торико вышел вперед. Зебра не может использовать свои звуковые способности, остается только он.

Как всегда, недооценил товарища. Зебра подставился под удар когтистой лапы, закрыв собой Торико. И рассвирепел, отчего уровень его энергии резко скакнул вверх.

Торико расширенными глазами смотрел на уничтожение пса. Зебра просто размазал его по стене.

И своей кровью написал послание на белом плаще:

Весь свой голос я потратил на защиту мелкой. Взамен… я свернул карту и потерял ее из виду.

Выглядел он мрачным и недовольным подобным обстоятельством.

Они съели пса-единорога, запивая его составами Комацу. Мясо было не очень питательным, но вместе со снадобьями пополнило запасы энергии. Торико с благодарностью подумал о напарнице, которая на протяжении всего пути заботилась о них.

Зебра молча пнул его в направлении одной из стен. Торико поморщился. И для чего, скажите на милость, они придумывали в детстве все эти знаки на случай пропажи голоса у Зебры?

Уголовник хмыкнул и показал ему “Заткнись и действуй”. Разбивая стену, за которой скрывался потайной проход вниз, Торико был уверен, что мысленно тот добавил “баклан”.

Просторный зал с многочисленными, искусно вырезанными колоннами. Комацу кралась вдоль стенки, озираясь по сторонам. Если ее обнаружат здесь, поединка не избежать.

Только этого не хватало. А еще эти следы в пыли…. Трехпалые, как у роботов браконьеров… или у тех существ, что они встречали с Торико во время своих путешествий.

Сзади раздалось причмокивание, как будто кто-то скользил по полу и временами отдирал от него присоски.

Комацу развернулась. Эскаргулья! Милое существо, похожее на улитку, только с шипастыми рогами. И мощными челюстями на панцире и языке.

Зверь попытался длиннющим языком дотянуться до девушки. Та еле успела увернуться. Облизнешься, животное! Кувырок вперед, подпрыгнуть над языком и вонзить в него нож Мелка, приковывая к полу.

Слизень пронзительно заверещал, пытаясь освободиться. Комацу, не теряя времени даром, швырнула в него несколько флакончиков. Жидкость с шипением расплавила панцирь, который горячими каплями стал падать на студенистое тело слизня, прожигая его насквозь.

Росянки с болота вырабатывали жутко вредный пищеварительный сок, обладающий повышенной кислотностью. Чересчур повышенной. Они плевались им на расстояние в три метра, и пока добыча, оглушенная болевым шоком, пыталась прийти в себя, захватывали и убивали ее, чтобы затем медленно переваривать.

Комацу повезло, что они позволили ей набрать сока.

Слизень встряхнулся, попытался увернуться от собственного плавящегося панциря. Несколько капель улетели в дальнюю стену, прожгли ее насквозь. Что-то там обрушилось со страшным грохотом. Комацу наблюдала за этим из-за колонны с интересом первооткрывателя. Провести эксперименты дома она не успела, да и подходящих “жертв” там не было. Росянки сглотнули и отказались плеваться, когда поймали многообещающий взгляд травяных волков.

Слизень еще какое-то время корчился, пока не затих, бездыханный. Его убил болевой шок и раны, нанесенные кислотой.

Комацу подошла и забрала нож Мелка, который все это время не позволял слизню шевельнуться. Какое счастье, что кислота не попала на него. И не тронула сам язык. Обидно только, что такая гора ингредиентов пропадает. Всю ее девушку унести не сможет, съесть - не осилит. А если начнет готовить, привлечет к себе ненужное внимание.

Внезапно там, куда улетели капли плавящегося панциря, она услышала журчание воды. Комацу направилась туда, сжимая на всякий случай нож Мелка.

- Что это был за визг? Что-то с Комацу? - Торико остановился.

Они спускались все ниже, залы становились больше, в них появлялся песок на полу.

Зебра помахал рукой, показывая, что кто-то приближается.

Панцирные шары, как красные колеса, двигались к ним. Перед нападением они развернулись, показывая полный набор клыков.

- Надеюсь, хоть вы окажитесь питательными, - вздохнул Торико, посылая в них многократную летающую вилку.

Комацу заглянула в большой зал, наполненный песком и водой. Шар из смеси панциря и кислоты пробил и обрушил перегородку, что держала подземные воды в хранилище, и теперь она понемногу просачивалась вниз, капая с потолка.

Извечное женское любопытство. Перед ним отступали любые ужасы и страхи. Комацу не стала исключением.

Этот зал… он выглядел совершенно другим, нежели предыдущие. Более просторный, сделанный с большей старательностью и помпезностью. Стены его украшали древние фрески, до сих пор сохранившие свои краски. Девушка стряхнула пыль с одной. Существа, похожие на того, что они с Торико видели на овощном небе, охотились с копьями на зеленого льва с рыжей гривой. К какому виду принадлежал зверь, по схематичным рисункам Комацу определить не смогла.

И так везде - те же существа добывают ингредиенты, охотятся, готовят, едят. Рисунки привели ее в зал, где возле стен стояли запечатанные каменные саркофаги. На некоторые из них из поврежденного водохранилища капала вода. Дыхание перехватил. Умерший древний король и легендарное сокровище, похороненное в пирамиде - неужели это здесь?

В глубине зала стоял невысокий постамент. Фосфоресцирующая плесень на стенах давала слабое, голубоватое сияние. Комацу ме-едленно пошла между саркофагов. Сердце билось через раз, руки подрагивали. Но любопытство, вечный двигатель прогресса поваров-экспериментаторов и причина многих неприятностей, гнало ее вперед.

На постаменте лежала древняя на вид книга в кожаном переплете. Незнакомые слова, странные закорючки вместо букв. И рисунки, такие же рисунки, что и на стенах. Комацу прикоснулась к книге, боясь, что та рассыплется на глазах. Но, видимо, бумага была сделана из другого материала, нежели привычные сегодня, потому что книга выдержала. Она сохранилась в течение нескольких тысяч лет. Комацу быстро захватила ее, спрятала в свою сумку. Не пропадать же добру. Если она не ошиблась в природе рисунков на стенах, внутри должны находиться рецепты приготовления блюд древней расы, жившей тысячелетия назад. Ведь на стенах они не просто загоняли дичь, они показывали, как правильно ее обрабатывать. Все упиралось в незнание языка, но Комацу не зря изучила множество кулинарных рецептов и поваренных книг. По сути, все они составлялись однотипно, и по длине слов, расположению рисунков вполне можно было догадаться, о чем идет речь.

Скрежет, тихий скрежет наполнил комнату. Так отодвигается каменная плита со своего постамента. Тихое шуршание за спиной. Комацу ощутила чье-то присутствие, чей-то жадный взгляд….

Позади нее стояло иссохшее существо, как назвала его Лав, “птицечеловек”. Только похожее на морщинистую, старую ветку. Оно тянуло лапы к Комацу, жадно скалилось. И резко, как тень, метнулось к ней. Девушка успела только закрыть глаза.

Удар отбросил ее на стену, а существо - обратно к многочисленным саркофагом. Оно медленно поднялось и, пошатываясь, вновь направилось к девушке.

Комацу показалось, что у нее волосы стали шевелиться на голове.

Но сдаваться не собиралась. Она не хотела умирать здесь, в старом, пыльном подвале, где никто и никогда не найдет ее. Она должна помочь собрать Игристую колу.

В руку сам прыгнул флакончик, заполненный слезами северных цветов Альпирисов. Распыляясь, они создавали ледяной туман, по своим свойствам напоминающий жидкий азот. Пора немножко охладить жар пустныни.

Существо отбило флакончик, но жидкость уже вылилась вокруг него, испарения охватили его ноги, стали покрывать ледяной коркой. Комацу по стенку пошла к выходу, пока существо было занято тем, что пыталось освободиться.

Наивный. Даже слезы Альпирисов обладали хищными повадками самого цветочка. И так просто не отпускали добычу. Стремление задержать еду, столь редкую на морозном севере, заложенное в генах.