И все-таки есть одна закавыка.

Все приехавшие в Америку тоскуют по своей родине - будь-то армяне, бразильцы, японцы, китайцы, украинцы. Стало привычным в учебники по английскому языку помещать фразу, которую можно перевести примерно так: "Я всегда думаю о родине, потому что там родился, там остались мои близкие и друзья". Но вот что интересно: только русская тоска обернулась вдруг реэмиграцией. На это явление впервые обратили внимание журналисты нью-йоркской газеты "Русский базар", опубликовавшие целый ряд интервью с реэмигрантами. Основная их претензия к Америке - бездуховность. Оппоненты (а среди них были не только малоизвестные и довольные Америкой русские эмигранты, но и такие знаменитые, как Александр Генис) возражали, ссылались на то, что по количеству театров, музеев, концертных залов и библиотек тот же Нью-Йорк заткнет за пояс любой русский город. Что еще, мол, надо? И что это такое - духовность? Кто выдумал это понятие? Респектабельная "Нью-Йорк таймс" тоже опубликовала статью о реэмиграции прибывших из СССР и постсоветских стран и была крайне возмущена тем, что кого-то не устраивает американский благословенный край. Да, Америка затягивает, гипнотизирует обещаниями денежной, благополучной и надежной жизни. Вот только бы встать на ноги. А когда становишься на ноги, привычка к безудержному накоплению не выпускает ни в театр, ни на выставку. Вот и получается, что Америка, несмотря на великолепные библиотеки, картинные галереи и музеи, в которые в иные дни можно попасть и бесплатно, на довольно насыщенную музыкальную жизнь, дает мало возможностей для культурного и духовного развития. Да в общем-то эта прагматичная страна и не ждет от эмигрантов высокой духовности, как, впрочем, и от американцев. Действительно, духовность не пощупаешь руками, не измеришь самым хитроумным прибором. Ее не вычислить, разделив число кинотеатров на количество населения. Это  состояние души, способ мироощущения, как заметил журналист "Русского базара" Валентин Лабунский. Молодая киевлянка Оля, участвовавшая в этой дискуссии, отметила, что страдает в Америке не оттого, что не может посетить музей или библиотеку. Ей невыносимо тоскливо и одиноко со сверстниками, которые говорят о деньгах, карьере, марках и достоинствах своих автомашин.... (Между прочим, по данным опроса, проведенного одной из известных страховых компаний среди 516 автовладельцев, только 6 процентов в ряду семейных предпочтений поставили на первое место детей, 10 процентов  - супругов, родителей, друзей, а 45 процентов заявили, что самая важная для них ценность  - машина.)

В центральном нью-йоркском парке, в мае, Оля тщетно искала соловья, которого привыкла слышать на Трухановском острове в Киеве. Поделилась своей "бедой" со сверстниками. Ее засмеяли. Какой соловей, какое пение? Надо быстрее стать программистом и делать "баксы". Баксы, баксы и баксы.... Только с ними можно слушать соловьев!

Из Москвы

Ты так увлекся житейской экономикой и политикой, что совершенно не пишешь, например, о театре или о музыке. В Бостоне, кажется, есть знаменитый симфонический оркестр. Его же не сжевали с биг-магами и чизбургерами в Макдоналдсах. Мы в своем странствии по жизни подошли ко времени "заслуженного отдыха" в сумбурные времена. И картина этого "заслуженного отдыха" населена чудовищами Босха. Не выдумываю, основываюсь на информационных фактах. От "хорошей" жизни в Новгородской области в 2000 году смертность превысила рождаемость в 2,7 раза, население сократилось на 9 тысяч человек. В Хабаровском крае в том же году работники образования, культуры, здравоохранения оказались на грани выживания. В Удмуртии пенсии хватает лишь на оплату жилья и на скудное питание. Пенсионер из Свердловска получает минимальную пенсию - 538 рублей. На это, Эдик, можно продержаться две недели, строжайше экономя каждый кусок хлеба. На Дону, по официальной статистике, 21 процент людей живет за чертой бедности, а 37 процентов имеют доход менее тысячи рублей. Что же касается медицины, картина по России почти одинакова: усиливается тенденция к платному здравоохранению, "пенсионера" в программе "доступные лекарства" почти нет. Где-то бесплатно дают лишь аспирин и стрептоцид. Во многих случаях необходимо каждый год подтверждать, проходя ВТЭК, что ты стар и болен, на что и сил не хватает. Говорят, в Москве все обстоит лучше. Но это если деньги есть!

Я тебе нарисовала нерадостную и все же правдивую житейскую обстановку, но вот тебе неожиданный штрих к этим дням нашей жизни. И тоже правдивый. На том "веселом" жизненном фоне, который я тебе нарисовала, наш российский человек способен спасаться не только поиском работы, подработками, водкой, биржей труда, воровством, изобретением своего маленького бизнеса и т.  д., но и искусством. Никогда раньше я не видела такого почти чувственного всплеска любви к музыке, театру, живописи. Многоликие чувства многоликих душ...

В осеннюю слякоть, в скользкий зимний или накаленный от солнца летний день всех возрастов и доходов толпа заполняет концертные залы, обветшалую без ремонта, но любимую консерваторию, театры, большие и малые. (Сколько их возникло!)  Ожидают у подъезда Образцову, выбирают между Казарновской и Хворостовским, не в пользу первой. Многим не нравятся ее заявления, что "Россия почему-то плелась в хвосте оперного мира", что "русскую оперу не знают на Западе". Не нравится стремление укоренить в российской оперной жизни "совершенно новые тенденции". Возможно, они хороши, но мы, как народ-тугодум, не любим напора, да и к золотому тельцу подозрительны. После концерта Любови Казарновской многие качали головой: "Хорошо, но много денег ушло". Но зал и на Казарновскую был полон. Я пришла к грешной мысли: в России религию заменяет великое искусство. Никогда не будет в наших церквах народу больше, чем в концертных залах, где мы спасаемся, быть может, потому, что не каждый день собираемся умирать, полагаясь на доброту Бога. Или оттого, что древний дух Святой Руси, проникая в отдаленно стоящую современную жизнь, усваивается нашей душой через музыку, жест, мазок. Мы как бы духовно живы от рождения. А сегодня, в хаосе перевернутых ценностей, искусство индивидуализирует то, из чего состоит этот общий хаос, и открывает организацию, значение, красоту лучшего и главнейшего. Так думал Свиридов.