По сути они ведь ровесники. Остаться в семнадцать неполных лет с ребенком на руках, одному, без помощи и поддержки - это страшно. Лично Манта не представляла, что бы она делала в такой ситуации.

- Я пытался найти духа женщины-матери, чтобы она научила меня всему, но такие предпочитают не оставлять семьи своих детей, приглядывать за ними. Они не соглашались пойти со мной. А по статьям в сети я так ничего и не понял. Все разъехались, и… - он улыбнулся, только уголками губ, - если честно, мне больше не к кому обратиться. Я доверяю только тебе.

Манта откинулась на спинку дивана. Йо устал, смертельно устал, только сейчас она заметила круги под глазами и мятую майку, пробивающуюся щетину на подбородке. Он не брился, скорей всего, попросту не успевал.

Девушка вздохнула и перевела взгляд на Хану. Тот не виноват, что его родители такие безответственные. Как и вообще все родственники в целом. Наверное, в ней говорил неистребимый материнский инстинкт, которые есть в каждой женщине.

- Давай сюда Хану, я попробую уложить его у себя в спальне, а ты пока перекуси, - кивнула на тарелку с рисом.

Младенец оказался неожиданно тяжелым, а еще теплым, почти горячим. Он не умел держать головку, и Манта неловко, неумело поддерживала его под основание черепа сгибом собственно руки. Неудобно, но она страшно боялась изменить положение, чтобы не уронить маленькое существо. Маленькое, живое, беспомощное, с крохотными пальчиками, кнопочкой носа, беззубым ротиком и большими серьезными глазами. Этот взгляд у него от Анны, точно.

Манта усмехнулась, аккуратно положила малыша в центр кровати, открыла одеяло. И еле сдержала рвотные позывы: в нос ударил крепкий запах грязных детских пеленок. Удивительно, но для существа, питающегося молоком, производил на свет Хана просто отвратительные ароматы. И как он только не заплакал раньше? Терпеливый ребенок. Хотя, скорей всего, сам еще не осознал, что ему что-то мешается в пеленках.

Девушку подташнивало, когда она стаскивала криво застегнутые, большие по размеру подгузники. Ничего странного, что Хана не заметил, как покакал. Йо брал пеленку с большим запасом свободного места. Отодвинула ногой угол ковра, бросила его прямо на пол и посмотрела на перемазанные ножки и попку. Какая женщина не смотрела фильмы про детей, пусть даже комедии? Из них Манта знала, что надо помыть младенца в теплой воде. Но сначала надо ее набрать. А потом обязательно проветрить комнату. Обязательно.

В коридор, ведущий к ванной, она вывалилась и с наслаждением вдохнула чистый воздух.

- Амидамару, - позвала духа.

Самурай не замедлил появиться.

- Пригляди за Ханой, пока я наберу воду. Его надо искупать.

- Конечно, Манта, - дух растворился в направлении спальни, а девушка зашла в ванную комнату.

Тазика под рукой не имелось, и она сомневалась, что такого маленького ребенка можно купать в большой ванне. Затычка из ванной не подходила к раковине, и Манта сделала кляп из собственных носков. Ничего, что она их еще ни разу не надевала. И уже вряд ли наденет.

Амидамару бдел над развернутым младенцем, его запахи не донимали. Хана пристально следил за духом, моргал и раскрывал ротик.

- Он видит тебя? - удивилась девушка.

- Господин Йомей сказал, что у Ханы очень могущественный дар, едва ли не больше, чем у Йо.

- Понятно, - Манта взяла малыша на руки.

Тот не плакал, не пытался избежать прикосновений, хотя она где-то читала, что младенцы в этом возрасте не очень любят чужаков и узнают по запаху только родителей, принимают только их. Значит, Хана являлся исключением. Чего еще ждать от сына Йо?

Теплая вода заставила мальчика пискнуть, затем всхлипнуть, но Манта открыла тонкую струйку, и журчание переключило внимание, пока она смывала остатки переработанной пищи с нежной кожи, ополаскивала крохотный писюнчик. Боже, она еще никогда так близко не знакомилась с мужской анатомией.

Водичка на зажившем пупочке Хане понравилась, он агукнул, и Манта со смехом полила его еще раз, после чего вынула из воды, завернула в пушистое полотенце. Ребенок недовольно засопел, явно приготовился заплакать, и девушка растерялась. Что делать? Ему холодно? Может, он кушать хочет? Вряд ли дело в пеленках, младшая сестра никогда не протестовала, если ножки оставались свободными.

Надо пойти посоветоваться с Йо, тот наверняка должен был уже закончить с обедом.

Шаман не только победил большую порцию карри, но и успел заснуть. Просто свалился на диван и вырубился. Манта против воли улыбнулась: устал, даже обувь не снял. Хотя… Йо всегда мог похвастаться умением засыпать даже стоя.

Она на минутку опустила Хану на второй диван, стянула сандалии с ног шамана и укрыла его одеялом.

- Давай не будем плакать? - тихонько попросила она Хану, направляясь обратно в спальню. Там как раз уже проветрилось, можно закрывать окно. - Не будем беспокоить твоего папу, он очень устал.

Открывший было рот для плача Хана икнул и замер, прислушиваясь. Он вообще может слышать и понимать в этом возрасте? Сколько там ему? Три месяца?

- Мы сейчас поставим согреться молоко, где-то у меня должна была оставаться закрытая пачка. Как раз только вчера заходила в магазин, хотела приготовить с ним десерт, - она говорила и говорила, почти без артикуляции, главное, мягко и нежно, тихо. Хане нравился именно этот тембр, когда Манта изменяла тон, малыш недовольно сопел, краснел и готовился разразиться слезами.

Прокипятила молоко, безнадежно его упустила, так как оперировать одной рукой было тяжело, но покидать ее объятия Хана напрочь отказывался. Стоило его только попробовать положить на диван, и снова раздавалось угрожающее сопение.

- Шантажист маленький, - пропыхтела Манта, одной рукой ставя котелок с остатками молока в миску с холодной водой, чтобы остудить. - У вас есть бутылочки?

- Йо складывал все детские вещи, - охотно просветил ее Амидамару.

Бутылка была чуть ли не больше самого Ханы. Манта с сомнением посмотрела на ужасающую посудину. Как поить из нее ребенка? Неужели не нашлось ничего поменьше?

- Йо слишком уставал, поэтому купил все по совету продавца, - появился рядом Амидамару.

Понятно, значит, первым делом нужно позаботиться о нормальных вещах для Ханы.

В сумке же нашлись и вещи для ребенка, пижамка нежного персикового цвета на кнопочках, с капюшончиком - то, что нужно. И большой запас подгузников. А вот присыпки не имелось. Манта вздохнула, внесла еще одни пункт в мысленный список, пока переодевала Хану. Молоко она проверяла трижды: на руке, на животе, на языке, - пока не удовлетворилась его температурой.

Они перешли в спальню, где Манта вытянулась на кровати, взяв на руки малыша. Хана жадно чмокал молочком, бутылка почти скрывала его целиком. И от этого зрелища в груди рос горячий комок, подбирался к горлу комком, а к глазам - слезами.

Срыгивание научило, что лучше сначала постелить на плечо полотенце или салфетку. Манта скривилась, стаскивая с себя безнадежно испорченную майку. От плеча пахло молоком и немного - странной кислинкой. Совсем незнакомый запах.

А еще Хана любил, чтобы с ним разговаривали. О чем угодно. Манта неторопливо рассказывала о приключениях, которые довелось пережить ей и Йо, как она познакомилась с другими шаманами, какие у них замечательные духи. На присоединении Рю, Хана зевнул и заснул, умильно засопев носиком. Манта осторожно положила его в центр кровати, чтобы не упал. До этого она ходила по комнате, укачивая ребенка. Он же еще маленький, играть не умеет, ему бы поесть, поспать, да на мир вокруг посмотреть.

Хана спал, сжимая крохотные кулачки, и Манта ощущала, как прикипает к этому ребенку сердцем. Йо снова врывался в ее жизнь, бесцеремонно, летним вихрем раскидывая осенние листья ее спокойной жизни. Наверняка ей снова придется ругаться с отцом за право приглядывать теперь уже за двумя Асакурами, но Манта понимала, что в любом случае не оставит их одних. Они же не справятся.

Поэтому ей нужно выработать план действий. Что поможет лучше, чем всемирная паутина?