— Пусть так, это пока не важно. Итак, следующий эпизод. Бандит берётся организовать контрабанду оружия в нашу страну. Но он отлично знал, что везти сюда оружие незачем — это всё равно, что ездить в Париж с женой или в Тулу со своим самоваром. Тут полно нелегального оружия, да только иностранцу купить его здесь не так-то просто. И тут на сцене появляется ещё один циркач, отец убитой в Венгрии шлюхи, старый фокусник по прозвищу Хоттабыч. Бандит мог вертеть стариком, как ему вздумается, угрожая смертью внука. В итоге старик снабдил приехавших из-за рубежа боевиков оружием с серебряными пулями, жильём и транспортом.

— Юрий Николаевич, а вы не знаете, зачем Врагам серебряные пули?

— Нет. Скорее всего, дань традиции.

— Я ещё вот что хочу спросить. Старик знал, что помогает убийцам?

— Несомненно.

— Значит, он разменивал смерть внука на мою и Бонифация?

— Да. Но не забывайте, Лита, что кто-то из ваших безнаказанно убил его дочь, и он об этом знал. Так что моральных оценок мы ставить не будем. Продолжим нашу историю. У «Ван Хельсингов» был магнитный ключ от двери подъезда. Это факт — ключ нашли на одном из трупов. Кто его дал этой банде, мы точно не знаем, но скорее всего кто-то из ваших. Наибольшие подозрения вызывает Агата Петровна — она живёт в том же подъезде, что и убитый. Но ключ легко можно было украсть или отнять у любого из соседей.

— Вы на меня клевещете, — процедила сквозь зубы Агата. — Это бездоказательный навет!

— Я тебе сказала — молчать! — рявкнула на неё Лита. — Ещё раз вякнешь что-нибудь — вырублю!

— Ещё очень важный вопрос — где стоял красный «Форд», на котором приехали «Ван Хельсинги», — не обращая внимания на женскую перепалку, продолжал Нежный. — По предварительным данным полиции — возле самого подъезда. Лита, вы его там видели?

— Видела. Стоял с работающим двигателем. В салоне двое впереди, двое сзади. Номер не рассмотрела, его снегом залепило, и спереди, и сзади. В тот вечер была метель, снег на многие машины налип. Но откуда мне было знать, что там внутри Враги? Хотя когда входила в подъезд, почувствовала, что на меня со злобой смотрят охотники, и скоро я увижу чью-то смерть, скорее всего, не свою. Так и вышло.

— Почему вы так подумали? — заинтересовался Нежный.

— Не знаю. Я — страж, мы больше чувствуем, чем рассуждаем. Поэтому у нас очень быстрая реакция.

— Что ж, считаем доказанным, что машина стояла у самого подъезда. Но почему она стояла там? Обычно в таких случаях бандиты или террористы оставляют свой транспорт чуть поодаль. «Ван Хельсинг» занимается такими делами несколько веков, отчего же вдруг такое вопиющее пренебрежение техникой безопасности? Ведь их мог там увидеть кто угодно, например, Агата Петровна. Окна её квартиры выходят в том числе и на эту сторону. Я думаю, они получили такой приказ, а чем он был вызван, известно только тем, кто его отдавал. Но могу предположить, что они там именно затем и стояли, чтобы их видел некий наблюдатель. Молчите, Агата Петровна, а то Лита так и рвётся вас побить.

— Пусть только попробует рот открыть, — со злобой подтвердила Лита.

— Следующий эпизод произошёл в квартире Бонифация. В нём есть некоторые неясности. Лита, я бы хотел, чтобы вы ответили на несколько вопросов.

— Спрашивайте.

— Сперва вернёмся чуть назад. Как вы вошли в подъезд? У вас был ключ?

— Нет. Я позвонила через домофон, и тётя Агата мне открыла?

— Вот эта Агата?

— Да, она.

— На седьмой этаж вы поднялись лифтом?

— Да. Я бы быстрее взбежала по лестнице, но куда спешить?

— Затем вы позвонили в дверь?

— Нет. Тётка дала мне ключи от квартиры. Я открыла замки и вошла.

— Я полагаю, когда вы туда вошли, собаку по кличке Молли вы не заметили, и не знаете, где она находилась в это время.

— Конечно, — засмеялась Лита, Юлия тоже захихикала, и даже Агата хмыкнула.

— Дальше вы с Бонифацием занялись личными делами, и тут в помещение проникли убийцы. Ни вы, ни Молли сразу их не заметили.

— Всё так и было.

— А почему не заметили? Капитан Сорокина проверила дверь, по её рапорту, ключ в замке скрежещет так, что мёртвого разбудит.

— Дверь была не заперта. Не только у Врагов идиотские традиции. Им и ключи не понадобились.

— Ключи у одного из них мы нашли. Это не вы их подбросили?

— Не я. Мне не до того было.

— Когда вы их заметили?

— Услышала, когда первый из них шагнул спальню. Выстрелил он почти сразу. Тогда я схватила пистолет Бонифация, он лежал под подушкой, и три раза выстрелила.

— Но вы их тогда не видели?

— Когда стреляла — не видела. Зато потом рассмотрела.

— Стреляя не глядя, наугад, вы трижды попали в головы террористам. Как?

— Я едва ли не лучший стрелок среди стражей. Если не просто лучший. А как у меня получается — вряд ли смогу объяснить. Получается, и всё.

— Хорошо, пусть будет так. Но я бы хотел, чтобы в протоколе вашего допроса было написано, что во время стрельбы вы их видели, а не стреляли вслепую. Чтобы ни у кого не возникало лишних вопросов и сомнений. Или это для вас принципиально?

— Вовсе нет. Видела, так видела, какая разница? Для них уж точно никакой.

— Потом вы позвонили тётке, и вкратце рассказали ей, что произошло.

— Да.

— Она рассказала вам, как оттуда выбраться, и вы с её помощью выбрались.

— Да.

— Но вы, к сожалению, не помните, как именно это происходило.

— Нет, я отлично помню. У всех стражей отличная память.

— Кармелита, ты не поняла. Ты должна всем говорить, что всё забыла. Юрий Николаевич, она — страж, а стражам всё нужно объяснять очень подробно.

— Да, Лита, вы всё забыли. В примечаниях я напишу, что не поверил в вашу забывчивость, и распишу пару способов, которыми вы могли незаметно покинуть квартиру. Если кто-то из моих коллег увидит какие-то нестыковки, задавать вопросы он будет мне, а не вам. И ещё нужно, чтобы Агата Петровна не болтала лишнего.

— Она вообще не будет болтать, — пообещала Лита. — Ни лишнего, ни не лишнего.

— Стражи не выносят приговоров, — снова вмешалась Юлия. — Ты берёшь на себя слишком много.

— А кто мне помешает? Уж не ты ли?

— А ты поднимешь на меня руку?

— Нет. Я просто развяжу Майю. Развязать?

— Девушки, не ссорьтесь! — призвал их Нежный. — Уже очень поздно, поберегите время, если не своё, то хотя бы моё и капитана Сорокиной. Итак, у нас в наличии четыре трупа. Гражданин Бонифаций убит «Ван Хельсингами», если он на самом деле убит…

— Ему полголовы снесли, как он мог выжить? — удивилась Лита.

— Наш эксперт предполагал, что Бонифаций умер естественной смертью.

— Точно! Крови совсем не было!

— Он именно так и сказал. Предполагается инфаркт. Увы, труп из морга сегодня похищен неизвестными, так что уточнить диагноз не удастся. Зато наши баллистики проверили его пистолет. Он не использовался в каком-либо преступлении, и его происхождение установить не удалось. Я считаю, что это пистолет Бонифация, а не Литы. Так будет проще для всех.

— Да, это его пистолет, — подтвердила Лита.

— Тем лучше. Поскольку он мёртв, то обвинение в незаконном хранении оружия выдвинуть против него не получится. Теперь я бы хотел услышать историю сражения с федеральным спецназом. Майя, вам слово.

— А я что? Я — страж. Пусть мудрейшая Агата расскажет, я так не умею.

— Ничего я не буду говорить, — отказалась Агата.

— Тогда, Лита, попробуем восстановить картину с вашей помощью. Итак, Агата и Майя считают, что взяли меня в плен и обезоружили, и тут одна из них видит в окно, что в подъезд вбегает спецназ. Что бы вы сделали на их месте?

— Не знаю, стражей этому не учат, — Лита задумалась и добавила: — Наверно, я бы разрядила ваш пистолет и вернула его вам. Или даже не разрядила, а перекосила бы патрон, чтобы его заклинило. Если, конечно, у вас «Макаров», я его отлично знаю. Ещё, наверно, я бы ногтями разодрала тело себе и напарнице, чтобы царапины были неглубокие, а крови много. Тогда спецназ не сразу поймёт, кто заложник, а кто террорист. Больше ничего в голову не приходит.