– Виктория!
Кто-то позвал ее по имени. Всхлипнув, девочка обернулась. Ей показалось, что сквозь клубы дыма она видит силуэт женщины. Внезапно она услышала другие голоса.
Проснувшись от кошмара, Виктория заморгала. Сквозь щель между шторами нежно-зеленого цвета в комнату проник солнечный свет. Стрелки на циферблате маленьких золотых часов, стоявших на ее ночном столике, показывали девять.
Она пришла домой около трех часов ночи. Хопкинс и миссис Доджсон были еще на ногах и ждали ее. Девушка заявила, что слишком устала и расскажет о бале завтра.
Из коридора действительно доносились голоса. Один из них принадлежал Хопкинсу, а второй – бабушке Гермионе. «Господи!» – Виктория застонала. Скорее всего, леди Гленмораг приехала, чтобы отчитать ее за ссору с сэром Френсисом. Больше всего на свете ей хотелось натянуть на голову одеяло и спрятаться от всех.
«Хопкинс, кажется, растерян», – подумала она, но ведь Хопкинс никогда не бывает растерян. Это просто невозможно. Встревожившись, Виктория поднялась. Это невозможно. В этот же миг в дверь постучали.
– Войдите! – произнесла она, дверь распахнулась, и в дверном проеме действительно появился Хопкинс. Взгляд его был устремлен на воображаемую точку где-то у нее над головой, его обычно бесстрастное лицо выражало встревоженность.
– Хопкинс, что случилось? – испугалась Виктория.
– Простите, что помешал вам, мисс Виктория, – он поклонился, – однако ваша бабушка, леди Гленмораг, только что сообщила мне, что сегодня ночью был убит сэр Френсис Сандерленд. Скотленд-Ярд хочет допросить вас на этот счет.
Виктория широко раскрыла глаза.
«Мне это снится, – подумала она, – кошмар не отпускает меня». Однако тут рядом с Хопкинсом появилась ее бабушка Гермиона. Вид она имела крайне рассерженный.
– Виктория, – резко произнесла она, – твое поведение снова было неприемлемым. Мало того что тебе обязательно нужно было публично поругаться с сэром Френсисом, нет, тебе нужно было сделать это незадолго до того, как он был убит. Немедленно одевайся, я буду сопровождать тебя на беседу с комиссаром.
Этого не может быть, это все неправда…
– Мне известить мистера Монтгомери, мисс Виктория? – услышала она слова Хопкинса.
– Да, пожалуйста, сделайте это. Ах нет, он на острове Мэн, – вспомнила она.
Впервые со дня смерти отца Виктория пожалела, что рядом нет мистера Монтгомери: не как ее опекуна, а как адвоката.
«Уж лучше бы меня эскортировал в Скотленд-Ярд полицейский, чем бабушка Гермиона», – мрачно подумала Виктория, сев в карету рядом с леди Гленмораг. Убийство сэра Френсиса все еще не укладывалось у нее в голове. Карета резко тронулась с места. Небо было затянуто тучами, по окнам и крыше барабанил дождь.
Ее бабушка выглядела свежей и отдохнувшей, несмотря на то что, скорее всего, спала лишь несколько часов, и была одета идеально. На ней было светло-серое пальто с изысканным узором из волнистых линий и кругов. Воротник и длинные чашеобразные рукава и такая же светло-серая шляпа были оторочены мехом. Женщина смотрела на внучатую племянницу все так же с возмущением.
– Твоя бабушка Виктория тоже постоянно устраивала скандалы. Твой отец не просто выбрал омерзительную профессию, – слово «профессию» она произнесла с отвращением, – своим аморальным образом жизни, который он выставлял напоказ, он компрометировал свою семью. Но даже эти двое не сумели добиться того, что их будут допрашивать как свидетелей по делу об убийстве.
– Я не убивала сэра Френсиса, – поспешила заявить Виктория.
– Что ж, я очень на это надеюсь. Процесс по делу об убийстве с тобой в качестве обвиняемой – только этого нашей семье и не хватало, – леди Гленмораг подняла брови. – Как бы там ни было, ты совершенно разрушила то хорошее впечатление, которое успела произвести на гостей бала, и испортила вечер своей кузине.
Виктория решила промолчать и не напоминать о том, что не хотела участвовать в бале.
Бабушка погрузилась в укоризненное молчание, и Виктория была ей за это очень благодарна. Поскольку, как это часто бывало, когда она оказывалась заперта в замкнутом пространстве и волновалась, ей стало не хватать воздуха. Девушка заставила себя дышать ровно и спокойно.
Сквозь деревья Грин-парка Виктория краем глаза увидела Букингемский дворец. Под дождем он тоже казался серым. Ничто больше не напоминало о ярко освещенном бальном зале минувшей ночью. Ей казалось невообразимым, что не прошло и дня с тех пор, как она предстала перед королем в бальном платье, флиртовала и танцевала с Рэндольфом.
Постепенно шоковое состояние отступало, и она мысленно вернулась к убийству сэра Френсиса. Она презирала его, и его смерть от чьей-то руки не тревожила ее. И все же девушке было жаль, что она больше не сможет прийти к нему, чтобы узнать, кем была та загадочная женщина, которая спасла ее из горящей квартиры.
«Теперь я никогда не узнаю, почему отец лгал мне. Никогда больше я не смогу вспоминать о нем с легкостью…»
Мгновение спустя Виктория уже презирала себя за такие размышления и только потом заметила, что карета едет не в сторону площади Пикадилли, а сворачивает на Сент-Джеймс-стрит.
– Разве мы едем не в Скотленд-Ярд? – удивленно поинтересовалась она. – Вы же говорили, что со мной хочет поговорить комиссар.
– Мы встретимся с ним в доме твоего дедушки. У Скотленд-Ярда наверняка кишмя кишат журналисты. – Бабушка Гермиона наморщила нос, словно от неприятного запаха. – Секретарь твоего дедушки все утро провел, звоня главным редакторам всех лондонских газет с просьбой не упоминать твоего имени в связи с убийством. Тем не менее будет лучше, если нас не увидят возле Скотленд-Ярда.
«Наверное, при разговоре с комиссаром будет присутствовать не только бабушка Гермиона, но и дедушка, – подумала Виктория. – А я-то думала, что хуже уже быть не может…» Бабушка снова бросила на Викторию возмущенный взгляд.
– Конечно же, все узнают, что тебя допрашивали в связи с убийством. Однако есть разница, будут ли люди говорить об этом скандальном происшествии шепотом или же открыто.
Пока карета катилась дальше по Сент-Джеймс-стрит с ее домами в стиле классицизма, а затем повернула на Пэлл-Мэлл, где находился Олдвин-хаус, лондонская резиденция семьи, Виктория пыталась вспомнить, что знает из газет о сэре Артуре Стэнхоупе, главе Скотленд-Ярда. Он был старшим сыном баронета во втором поколении, семьи, которая обзавелась титулом не так давно. На должность он вступил лишь несколько месяцев тому назад. Сделав военную карьеру, он несколько лет возглавлял родезийскую полицию. Он, как и сэр Френсис, придерживался строго консервативных убеждений.
Нет, разговор точно будет не из приятных. Особенно в присутствии бабушки и дедушки.
Со стороны Пэлл-Мэлл Олдвин-хаус был огорожен высокой кованой решеткой. Семейная резиденция была построена в конце XVIII века, однако в ней не было ничего от легкого изящества георгианской архитектуры. Фасад из песчаника и два коротких крыла, похожие на башни, придавали ей сходство с крепостью.
Виктория слышала разговоры о том, что внутри дом прежде был совсем не таким, как неприятный фасад. Что холл был окрашен в светлые, приветливые цвета в стиле рококо, на верхние этажи вела воздушная парадная лестница. Однако ее дедушка, следуя викторианской моде, приказал перестроить холл и остальные комнаты. Вместо парадной лестницы в доме появилась деревянная лестница с двумя крыльями, стены первого этажа были обшиты темными панелями и оклеены фиолетовыми обоями. Камин был облицован черным мрамором. Над ним висела голова медведя, убитого кем-то из мужских представителей семейства.
Виктория знала, что ее отец терпеть не мог этот дом. В детстве она несколько раз была здесь в гостях у бабушки – во время этих визитов дедушки не было никогда – и всегда чувствовала себя неуютно.
«Изабель наверняка рада тому, что у меня неприятности», – подумала Виктория.