С этим заявлением, поразившим всех, кто знал Олега Оскаровича, Кукс положил ключ в карман пальто и, не говоря больше ни слова, вышел через парадный ход.

Только он ушел, Евгений Павлович решительно уселся у телефона. Наливайко надеялся напасть на Тонины следы, не снимая домашних тапочек.

Мария Гавриловна оделась потеплее и сказала, что побродит и поищет Тоню поблизости.

— Кто знает, может, девчонка рядом где заплуталась.

Уставшая с непривычной дороги Августа ушла к себе. Еще в автобусе по пути из аэропорта она с удовольствием думала о том, как будет отдыхать с книгой в своей широкой постели. Но теперь решила не ложиться до тех пор, пока не узнает, что тревога была напрасной.

Ольга Эрастовна задержалась на кухне и всякий раз с облегчением вздыхала, когда ее муж, дозвонившись до очередного приемного покоя, узнавал, что в больницу никакой девочки с улицы не поступало.

Обычно по вечерам в квартире № 77 не обращали внимания на звонки в передней и на них не выходили. Каждый считал, что это его не касается. Если звонили долго и настойчиво, отворять двери шел тот, чьему терпению наступал предел. А сейчас на всякий сигнал следовала немедленная реакция. Близоруко щурясь, выходила Августа Яковлевна. Наливайко бросал свой пост у телефона и, опередив старуху, спешил отворить дверь. В коридор с надеждой выглядывала Ольга Эрастовна.

Звонили несколько раз. Кто-то запоздалый и несведущий, в красном шарфе, спрашивал Риту. Дворничиха приносила счета на оплату квартиры. Звонили, чтобы пустить Василису, которая в полном неведении квартирных событий задержалась на прогулке.

Тоня не появлялась.

Глава 26

ШЕЛ ПО УЛИЦЕ МАЛЮТКА

В детстве Олег Оскарович увлекался сочинениями Конан-Дойля. Он знал, что тайну преступления следует начинать раскрывать там, где были обнаружены последние его следы.

Кукс прибыл на то место Невского, где повстречал Тоню в обществе незнакомого человека с портфелем.

Разумеется, ничего наводящего на ее след он здесь не увидел и немедленно отправился на вокзал.

Олег Оскарович обошел огромный мраморный вестибюль, дважды побывал в зале ожидания, заглядывал на перрон и на всякий случай даже в ресторан. Все было напрасно.

Подумав, Кукс решил воспользоваться помощью вокзального начальства.

Пока он старательно и, как полагал, достаточно образно описывал Тонины приметы дежурному по вокзалу, а тот беспомощно пожимал плечами, в разговор вмешалась уборщица. Обернутой в тряпку щеткой она вытирала кафельный пол и вдруг, замерев, спросила Кукса:

— В красной шапочке, говоришь, с белой бомбой?

— Ну да, глаза такие проникновенные… Очень живой ребенок.

— Глаз не видела, а так схоже… Сидела с теткой толстой рядом. Та в платке…

— Может быть, с дядькой? С портфелем? — попробовал помочь ей встревоженный услышанным Кукс.

— Дядьки не было, а тетка верно, и девочка небольшая, курносенькая.

— Скорей всего она!

— Где вы видели? — спросил уборщицу дежурный по вокзалу и взялся за телефонную трубку.

— В зале ожидании. Часа два уж. Да, может, и не та. Мало ли девчонок, — уборщица задумалась. Тетку-то я потом еще заметила. Она к поезду бежала.

Олег Оскарович был готов снова кинуться в зал ожидания, хотя только что там побывал.

Дежурный по вокзалу позвонил в несколько вокзальных точек. Тони никто не видел. Справился в кассе. Узнавал, не покупала ли девочка в красной шапочке самостоятельно куда-либо билет. Но и в кассах Тони не примечали.

От дежурного Олег Оскарович ушел с мало обнадеживающими сведениями. И все же он считал, что напал на след девочки. По всему получалось, что уборщица видела именно Тоню. Теперь было необходимо логично рассудить, куда она могла направиться с вокзала.

Из автомата Кукс с трудом дозвонился до дома. Телефон все время был занят. От Наливайко Олег Оскарович узнал, что никаких сведений о Тоне до сих пор нет. Тогда он сообщил, что имеет основания предполагать, что их беспокойная соседка была на вокзале, и станет продолжать поиски.

Олег Оскарович подумал о том, что Тоня снова могла выйти на Невский. Витрины магазинов на проспекте были украшены к Новому году и светились весело и привлекательно. Вполне возможно, рассуждал про себя Кукс, девочка могла увлечься и не заметила времени.

Гипотеза Олега Оскаровича держалась на зыбкой почве. Очутись Тоня одна в этот час на Невском, она давно бы была препровождена домой. В сущности Олег Оскарович надеялся на счастливое "а вдруг!". Но главным в его идее было не терять надежды и не уподобляться тому самому лежачему камню, о котором известно, что под него не течет и вода.

Вдохновленный этими оригинальными соображениями, Кукс вступил на шумный вечерний проспект и направился в сторону Адмиралтейства.

В то время, как Олег Оскарович продолжал свои поиски на улицах города, а кандидат Наливайко, с радостью не обнаружив ни в одной больнице Тони, требовал решительных действий от милиции; в то время как Мария Гавриловна, нагулявшись и вдоволь наделившись квартирной бедой со встречными старухами, все еще бессмысленно бродила вокруг дома, а отчаявшаяся Аня уже сидела в дежурной комнате районного отделения и ждала, пока центральная служба милиции получит сведения со всего города, — в это время позабывшая о всех горестях Тоня весело хохотала в первом ряду кинотеатра "Родина", всей своей отзывчивой душой переживая приключения храброго корнета Азарова.

Фильм шел к концу. Тоня уже второй час находилась в отличном настроении. Но до того, как попасть, в кино, ей пришлось пережить не очень-то спокойные минуты.

Она побывала на Московском вокзале. Побродила по залам с холодными мраморными стенами. Узнала, что поезд в Мурманск пойдет только завтра, и, решила, что можно подождать. Во-первых, рассуждала Тоня, было уже темно, и, значит, завтра недалеко. А во-вторых, на вокзале отыскался зал ожидания. Тоня сама прочитала вывеску над дверью и вошла в зал. Там она уселась на скамейку рядом с толстой теткой и стала, ждать. Положив ноги на перевязанные веревками чемоданы, тетка спала, и Тоня догадалась, что она тоже ждет завтрашнего поезда. Какая-то старушка подметала в зале пол и посматривала на Тоню. На всякий случай Тоня подвинулась ближе к спящей. Старушка провела щеткой под Тониными ногами и, ничего не спросив, пошла дальше.

Но ждать поезда, да еще до завтра, оказалось скучно. Тоня подумала о том, что дома ее, наверно, уже хватились. Ахает и удивляется, куда она делась, Мария Гавриловна. Василиса ходит по квартире, мяукает и зовет Тоню. Стало весело при мысли о том, что ее, наверное, ищут во дворе и на улице. И никому не догадаться, что она здесь и едет к Рите. Потом она подумала, что, когда вернется, ей попадет за то, что она поехала к Рите без спроса, да еще в нечищенных ботинках. Но Тоне так не хотелось к тете Панкине!

Она слезла со скамейки и вышла из зала. К поездам спешили люди с чемоданами. На Тоню никто не смотрел. Она была одна. И вдруг Тоня решила, что, если она сейчас пойдет к папе Петру Васильевичу и скажет, что не хочет к тете Панюше, он поймет ее. Да, вот сейчас она пойдет к нему и театр, заберется в будочку с цветными глазками и расскажет все, все… Где театр, Тоня знала. Нужно пойти по Невскому, потом по улице. Потом будет сад с Пушкиным. Там и театр. А к Риге?! К Риге она по едет в другой раз, с утра.

Через несколько минут она уже шагала в толпе прохожих по ярко освещенной людной стороне проспекта. Две женщины тащили елку, похожую на колючего разлапистого зверя. Тоня сейчас же пошла рядом и даже взялась за одну из веток, так что другим казалось, будто елку несут втроем.

Но не успела Тоня дойти до нужной ей улицы, как елка неожиданно повернула и поползла в подворотню. Тоня опять пошла одна. Но тут она увидела знакомую улицу и в конце ее сад. Тоня побежала по ней и оказалась на площади. Еще издали она увидела большие, до самого неба, буквы: