Тут у меня возникла мысль, что Руперт Квин собирался предложить мне постоянную работу у него. Сама по себе мысль была ужасна, но меня начинала слишком беспокоить моя безопасность. После сегодняшнего шоу я, скорее всего, попаду в черные списки американской разведки, компании "Интернейшнл Чартер", если она ещё уцелеет, египтян, которым компания непременно все сообщит, чтобы отомстить мне, и множества организаций старых нацистов от Мадрида до Рио - не говоря уже о тех, кто сейчас командует в Бонне. Когда нужно укрыться, мир вдруг выглядит ужасно маленьким, и я никогда не вынашивал идей отрастить бороду или красться по ночам с перекрашенными волосами.

Найди Руперт ко мне правильный подход, я мог бы и согласиться. Заниматься какой-нибудь тщательно спланированной операцией, вроде той, в которую меня сейчас воткнули. Получать свои гарантированные три тысячи в год и деньги на расходы, свободные от уплаты налогов. Не так уж плохо. Особенно если при этом не слишком часто встречаться с Рупертом Квином. Впрочем, я не мог себе представить, что он захочет видеть меня в качестве своего личного помощника после всего, что случилось за последние дни.

- Вероника, как американцы вышли на меня?

- Не знаю, видимо произошла одна из обычных маленьких утечек информации. Мне кажется, Руперт посылал кучу телеграмм в Лондон, сам пытаясь это выяснить. Ты был очень - очень засекречен. Может быть, ты сам наговорил чего-нибудь во сне, пока обучался в Техасе?

Я пожал плечами и вновь занялся самолетом.

Неплохая мысль. Если американцы проверяли каждого пилота, работающего на "Интернейшнл Чартер", то могли обнаружить, что я англичанин. Что я работал в британской фирме, связанной с американцами и занимавшейся специфической деятельностью. И что у моего бывшего начальника Стаффорда до сих пор много друзей, работающих на правительство. Это могло их достаточно насторожить, чтобы наблюдать за мной в те моменты, когда я покидал Датос, и зафиксировать, скажем, нашу встречу с Килмари. Ну а если они знали, на кого работает Вероника, вонь могла подняться до небес.

- Ты все время работаешь на Руперта?

Она покачала головой.

- Нет, только когда я ему нужна. Он слишком скуп, чтобы заключить постоянный контракт. Ты же знаешь, секретарша из меня никудышняя, а большую часть времени в службе "НС/НПС" больше делать нечего. Думаю, что сексуальные шпионы выходят из моды, верно, Билл, дорогуша?

Брентридж ухмыльнулся.

- Да, к сожалению. Теперь все делают компьютеры. Ну конечно, русские все ещё работают по-старому. Некоторые их куколки - это что-то из ряда вон выходящее. Иметь с ними дело - просто истинное наслаждение. Конечно, иной раз они могут показаться несколько старомодными, но иногда встречаются сотрудники такой квалификации... - он закатил глаза.

Я снова надел наушники и настроился на нужный канал.

- "Чессна" вызывает борт. "Чессна" вызывает борт. Как вы меня слышите?

Сквозь помехи донесся искаженный голос корабельного радиста.

- Слышу вас на четверку.

Возможно, что между нами оказались несколько островов.

- "Чессна" вызывает борт. Примерно через пять минут мы начнем садиться. Не суетитесь, и наилучшие пожелания Руперту. Конец связи.

Я сбросил наушники - впереди показался остров - отдал вперед ручку и мы начали терять высоту.

На высоте тысячи футов я сделал круг над островом. Все выглядело спокойно. Овцы паслись в стороне от долины и старый отшельник, которого можно было узнать по белой холщевой рубахе, стоя на пороге дома махал мне рукой.

- Внизу на вид все в порядке, - сказал я и развернул "чессну". - Вам на всякий случай лучше снова пристегнуться. Посадка может оказаться довольно жесткой, особенно если наткнемся на камень.

Теперь я забыл обо всем, пристально вглядываясь в откос, за которым открывался вход в долину. Снижался я медленно и аккуратно, чуть покачивая "Чессну", чтобы лучше почувствовать ветер. Но было совершенно тихо, ни малейшего дуновения. Откос вынырнул перед самым носом самолета и я начал сдвигать назад рычаги дроссельных заслонок, работая ручкой и педалями, чтобы точно вести самолет. Несколько секунд мы летели над опасно выступающими скалами, пришлось чуть прибавить газу, чтобы замедлить спуск и колеса коснулись короткой посадочной дорожки. Овцы поддерживали её в состоянии не хуже, чем в аэропорту "Ля Гуардия". "Чессна" разок подпрыгнула, но я её удержал, а затем мы покатились к выбеленой хижине.

Старик куда-то исчез - вероятно, отправился доставать что-нибудь вкусненькое или приводить в порядок компанию "Детман Лимитед". Неожиданно предстоящая встреча с Детманом не показалась мне такой уж приятной. Я мягко затормозил, винты лениво провернулись пару раз и мы остановились. Детман был прикован в весьма неудобном положении и находился в нем уже около двадцати четырех часов. Сейчас он должен быть в весьма дурном настроении, и я предпочел бы, чтобы он излил хотя бы часть своей злобы на постороннего.

Вероника с Брентриджем казались несколько испуганными, когда я в конце концов остановил самолет в пятидесяти ярдах от дома. Может быть, они несколько месяцев разрабатывали планы этой операции и уже сжились с нею? Или знали о Детмане куда больше того, что сказали мне? Одним словом, Брентридж выбрался из самолета и побежал к хижине. Вероника последовала за ним. Я открыл дверцу со своей стороны и выбрался на крыло.

- Эй, Вероника, вернись! - закричал я.

Брентридж добрался до двери, распахнул её и нырнул внутрь, выхватив при этом пистолет так, как это полагается делать агентам секретной службы. Для полноты картины ему не хватало гранаты в другой руке и кинжала в зубах. Вероника следовала за ним буквально по пятам. Я пожал плечами и снова уселся на свое сидение, чтобы окончательно заглушить двигатели.

Оглушительно громыхнул выстрел. Перекрыв шум двух работающих двигателей, он гулким эхом разнесся по всей долине. Меня словно парализовало, рука застыла в нескольких дюймах от выключателей. В темном дверном проеме появилась фигура человека со старой дробовой двустволкой в руках. Видно было, что ружье он держит весьма профессионально. Это был Детман, и почувствовав, что мой желудок трепыхается, как подстреленный фазан, я понял, что Уильям Брентридж при всем его опыте разделил судьбу многих тысяч евреев и русских, попавших Детману на мушку.

Вероника окаменела, замерев спиной ко мне всего в пяти ярдах от него. Я стрелять не мог,, хотя автомат лежал рядом, на заднем сидении. Он мог проделать в Веронике дыру размером со столовую тарелку и скрыться в хижине, прежде чем я успею прицелиться. Даже в этом паническом состоянии мне очень хотелось понять, как им удалось освободиться. Видимо, виною этому был старик - отшельник. Его каким-то образом сумели обмануть. Или крючья, ввинченные в стену, оказались не так надежны, как я полагал.

Они были на свободе. Должно быть, один из них надел рубаху старика, чтобы помахать мне. С расстояния в тысячу футов, пролетая со скоростью ста миль в час и взглянув лишь мельком, слишком легко было принять желаемое за действительное. А теперь отшельник наверняка мертв.

Очень медленно дулом ружья Детман показал Веронике, чтобы та отодвинулась в сторону. Она двинулась, как во сне, а потом неожиданно сгорбилась и упала. Я подумал, что шок оказался для неё слишком сильным. Но тут кто-то вышвырнул останки Брентриджа в дверь, я смог увидеть их лишь мельком, но мне показалось, что у него нет головы. Она увидела его раньше меня и от ужаса упала в обморок.

- Пилот! - прокричал Детман.

Его голос эхом отозвался в скалах, перелетая от одного откоса к другому, и наконец улетел к спокойному морю. Он стоял совершенно один в нескольких футах от двери. Я знал, что он не будет даже пытаться выстрелить в меня с такого расстояния из своего ружья и даже автоматический пистолет Брентриджа был бесполезен на дистанции в пятьдесят ярдов. Я погладил лежавший у меня на коленях "шмайссер". Но его ружье было направлено прямо на лежавшую на земле Веронику. Не нужно было даже целиться, достаточно нажать на курок.