Каким-то чудом пройдя сквозь строй немцев, увидели перед собой четвертую и самую большую группу, идущую двумя параллельными колоннами. Используя тот же маневр, мы без команды всей пятеркой понеслись со стрельбой в лоб на врага и с ходу сбили еще два 10-87, один из которых, ведущий, пришелся на мою долю. Строй противника распался, мы повторили атаку с нижней полусферы, одновременно укрываясь тем самым от истребителей, и опять сбили два "юнкерса".
В этом редком в истории войны бою мы даже не имели серьезных повреждений самолетов. Корабельное зенитчики, отражая атаки разрозненных звеньев и одиночных самолетов, тоже сбили пятерых фашистов. Противник потерял двенадцать пикировщиков из ста пятидесяти, удара по кораблям так и не получилось.
Что же принесло редкостный боевой успех пяти советским истребителям в бою с такой армадой врага? Прежде всего новизна тактического приема встречные атаки по ведущим в группах, высокая огневая и летная выучка гвардейцев, дерзость и отвага в бою и, конечно, риск.
За этим неравным боем наблюдал командующей флотом, находившийся в это время на одном из кораблей, он высоко оценил наш успех. Через час после посадки на КП полка от командующего флотом пришел приказ о присвоении внеочередных званий всем участвовавшим в бою летчикам. С этого дня я капитан.
Боями 28 и 29 мая, по сути, закончилась тяжелейшая борьба истребительной авиации и зенитных средств, охранявших ледовую дорогу в зимне-весенний период 1942 года.
К началу июня наш ратный труд принес неплохие результаты: в воздушных боях за последние четыре месяца летчики 4-го ГИАП сбили девяносто два вражеских самолета! Васильева, Цоколаева, Кожанова, Байсултанова и меня представили к званию Героя Советского Союза.
В июне завершился первый год тяжелейших испытаний нашего народа. Горькие вести шли с Южного: и Центрального фронтов. Пал Севастополь, наши войска оставили Воронеж и ряд других городов. И на нашем фронте немцы не теряли надежды захватить Ленинград. Они начали стягивать большие силы наземных войск и авиации в районы Порхова, Луги, Гатчины, Красного Села, готовясь повторить, как это было в сентябре, штурм Ленинграда более мощными ударами с разных направлений. С каких конкретно и какими силами, понять пока было трудно. Правда, действия 1-го воздушного флота врага, артобстрел всех районов города и минирование с воздуха акватории взморья показывали, что враг стремится закупорить корабля и подводные лодки в Неве, сделать невозможным их выход по Ленинградскому морскому каналу в район Кронштадта.
И снова развернулись воздушные сражения в районе Ленинграда и Кронштадта. Хотя и с большими потерями, все же победителями вышли истребители фронта и флота. Только 71-й ИАП сбил двадцать четыре "хейнкеля" и "юнкерса". А мы, гвардейцы, опасаясь ослабить прикрытие массовых перевозок через озеро, продолжали дежурить в самолетах на земле. Это для нас, летчиков, было самым томительным. Полчища комаров и всякой мошкары атаковали нас злее "мессершмиттов". Они проникали повсюду, никакое марлевое или сетчатое покрытие не спасало от этого гнуса.
Только взлетев в воздух, мы могли вздохнуть свободно, техники же опухали от комаров больше, чем от недоедания в зимний период. Но что поделаешь? Боевые условия требовали жить в лесу, в сырых, топких от воды землянках и готовиться к новым боям. Летчики не тратили попусту ни минуты между полетами и дежурством. Шли к прицелам, тренажерам и садились за схемы воздушных боев, и учили, учили, учили...
4-й гвардейский, стоявший более семи месяцев на прикрытии ледовой, а затем водной Дороги жизни Ленинграда, оказался правофланговым истребительной, авиации не только в обеспечения бесперебойной работы главной артерии непокоренного города, но и по боевым итогам за год войны. На его счету было 11 800 боевых вылетов, из них 2000 на бомбоштурмовые удары и 940 на воздушную разведку. 218 самолетов, много боевой техники, кораблей потеряли враги от метких ударов нашего боевого коллектива. Такого успеха не имел тогда еще ни один полк морской авиации. Радовала победа над самолетами Ме-109Ф, на которые Гитлер возлагал большие надежды. И радость наша была закономерной. Это был результат неимоверных усилий всего гвардейского коллектива, нашедшего новые приемы в тактике боя, мастерстве владения самолетом и оружием. Только в марте - июне летчики полка сбили 45 "мессершмиттов" и обеспечили надежное прикрытие восточной части Дороги жизни. Правда, боевой счет обошелся нам дорого. За 12 месяцев войны полк потерял 49 летчиков, 12 техников и 87 самолетов И-16 и И-153.
...Все чаще вылетали мы на аэродромы под Ленинград и в Кронштадт на помощь другим истребительным полкам, прикрывавшим флоты и ударную морскую авиацию, которая вела борьбу с артиллерией врага, обстреливавшей Ленинград.
ФУНДАМЕНТ ПОБЕДЫ
Начинался второй год войны. Каким он будет для нас? Трудно сказать. Мне, ладожанину, воюющему над, родным домом, ясно одно: любой ценой очистить родную ленинградскую землю от фашистской чумы. А цену победы над врагом в воздухе и на земле я за минувший год познал сполна. Нет рядом многих боевых друзей, да и сам дважды ранен, пять раз сбит и десятки раз смотрел смерти в глаза.
Бессонные ночи, напряженные дни боев и загруженные до предела учебой просветы между боевыми полетами принесли успехи полку и эскадрилье, особенно в весенний период. Теперь предстояла не менее трудная задача - удержать высокие боевые показатели, сохранить уровень боеспособности в предстоящих летних боях. Для этого надо было дать глубокий анализ нашей деятельности за истекший год, изыскать новые методы совершенствования боевого мастерства на изношенных до предела и устаревших "ишачках", а главное - поддержать высокий морально-боевой дух каждого воина эскадрильи. Шесть месяцев третья гвардейская эскадрилья держит первое место в полку.
- Поставить точку на достигнутом нельзя, - сказал Петр Кожанов на совещании руководящего состава эскадрильи 16 июня 1942 года. - Все помнят период, когда стыдно было смотреть друг другу в глаза, сердце кровью обливалось из-за гибели друзей и однополчан. Сейчас на фронте затишье временное. Предстоят более тяжелые бои.
- Вот ты как учитель и комиссар и проведи линию постоянного повышения боеспособности и высокого уровня морально-боевого духа, когда фашисты с каждым днем наращивают количество модернизированных "мессершмиттов", - с дружеской улыбкой заметил Алим Байсултанов.
Анатолий Кузнецов и Михаил Бороздин - штурман и инженер эскадрильи серьезно посмотрели на комиссара и заместителя и начали что-то писать в свои блокноты.
- Провести эту единственную прямую должны мы, руководители эскадрильи и коммунисты, - твердо сказал парторг Владимир Бакиров. Он тут же предложил итоги года и задачи на летний период обсудить на партийном собрании, мобилизовать коммунистов на выполнение боевых задач в любой воздушной обстановке.
Высказав сокровенное, летчик Бакиров посмотрел на присутствовавших, ожидая поддержки.
Ждать долго не пришлось. Поднялся командир звена старший лейтенант Евгений Цыганов. По возрасту он всего на год старше Бакирова, но воюет с первого дня воины. За год боев познал все, что на войне отпущено летчику. В партию его приняли на втором месяце войны, теперь активный коммунист, член партийного бюро.
- А мое предложение другое, - твердо сказал Евгений. - Нужно подготовить указания на летний период и на общем собрании поставить задачи каждому звену и техническому составу, а потом строго спросить с тех, кто все еще допускает промахи, снижающие боевые результаты эскадрильи.
- А те, кто хорошо выполняет боевые задачи, - разве им на собрании говорить не о чем? - горячо заговорил адъютант капитан Владимир Куприн.
- Говорить можно много, - недовольно буркнул Цыганов, видя, что его не поддерживают.
Высказывания, предложения и реплики показали, что руководящий состав эскадрильи понимает серьезность предстоящих боев. "А парторг, несмотря на молодость, молодец, - подумал я, - справедливости и чувства ответственности ему не занимать. Теперь дело за мной". И слова находились как-то сами собой:
