- Погоди, но Дэннил…

- Дэннил вообще идет лесом! Я… Придурок, да я тебя люблю!

Последнее он выпалил, пожалуй, слишком громко, потому что соседние столики притихли, а на них уставилось сразу с дюжину раздраженных глаз.

Миша выглядел несколько ошеломленным. Ситуация сильно напоминала момент подобного «внезапного признания» Дженсена на вечеринке по поводу окончания съемок. Дежа вю было настолько ярким, что Эклз был почти уверен, что Миша сейчас, как тогда, вскочит, опрокинув стул, и гневно покинет помещение.

Но в этот раз Коллинз, очевидно, совладал со своими импульсами. Он вновь опустил глаза в пол и нервно рассмеялся.

- Вау, - сказал он, - Это, конечно, внезапно.

Сердце Дженсена колотилось, но он не собирался давать задний ход. Он с вызовом смотрел на брюнета перед собой, который, казалось, впервые в жизни не знал, что ответить.

- Это смелое заявление, Дженс, - Миша, наконец, поднял на него глаза. Он старался выглядеть спокойным, но Эклз видел лихорадочный блеск во взгляде любимого.

- Я хочу быть с тобой, - «добил» тему Дженсен. Он чувствовал, как дрожат пальцы, держащие чашку с остывающим кофе.

Миша не смотрел на его дрожащие пальцы. Бесконечно-синие глаза вглядывались в бесстрашную зелень глаз «Дина Винчестера».

- А как же твой будущий ребенок? – тихо спросил Миша.

Ну почему сплетни разносятся так быстро? Дженсен закрыл глаза. Господи, как же ему хотелось сейчас, чтобы задержка была мнимой. На нервной почве. А врач ошибся анализами. И Дэннил не была бы беременной. Он уже ничего не боялся! Он бы развелся с женой и был бы с Мишей! Как же сильно он хотел быть с ним, быть с ним всегда, а не только урывками на съемках. Его уже не волновали ни таблоиды, ни желтая пресса, ни внимание фанатов. Он просто хотел быть с тем, кого любит. Такое простое человеческое желание…Такое простое и невозможное одновременно…

- Я хочу быть с тобой, - упрямо повторил Дженсен как обиженный ребенок, делая особый упор на слово «с тобой».

- Это наваждение, - голос Миши внезапно дрогнул, словно ему самому было больно говорить, - Это не любовь, Дженс.

- Да как ты… Откуда тебе знать? – возмутился Дженсен.

- Чувак, ты тридцатилетний гетеросексуальный мужик. У тебя есть жена, скоро будет ребенок. Прекрасная карьера. Друзья. Деньги. Зачем тебе я?

- Ты плохо услышал в первый раз? – грубо ответил Дженсен, - Я же сказал: я люблю тебя. Мне никто и ничто не нужно.

- Дженс, погоди, не горячись. Тебе не шестнадцать лет, чтобы вот так, в омут с головою… Ты уже построил хорошую жизнь, зачем же рушить ее? Из-за какого-то пьяного секса? Ты влюбился, и то не факт, после того, как мы один-единственный раз переспали?

- Конечно, нет! – тут Дженсен даже не знал, злиться ему или оправдываться, - Я… Мне кажется, это давно уже во мне. Я давно испытывал к тебе тягу, но, как ты сказал, тридцать лет безупречной «карьеры» гетеросексуала и так далее… Ладно, признаюсь тебе, раз такое дело. Да, сексом я не занимался с парнем, но баловаться – баловался. В колледже. Экспериментировал, так сказать. И знаешь что? Тогда мне это понравилось! Но общество со своими принципами и моралью задавило это во мне. Я довольствовался женщинами, потому что никогда и не влюблялся по-настоящему. До сих пор.

Миша снова грустно усмехнулся, будто не веря Дженсену.

- Я никогда, - Дженсен понизил голос до шепота, - Никогда ни к кому ни испытал подобного. Это как жажда. Как потребность. Это нужно мне как воздух. Ты нужен мне как воздух.

Миша жалобно посмотрел на него. Было видно, что Коллинзу хотелось бы отринуть все и принять любовь Дженсена, но что-то сидело в нем, что-то сдерживало… Эклз почувствовал липкий страх, внезапно осознав, что может не убедить Коллинза. Слова закончились, а мозг словно заклинило. Повисла неловкая тишина.

- Это страсть, - так же тихо заметил Миша, разглядывая остатки кофе на дне своей чашки, - Это не любовь.

Дженсен открыл было рот, готовый разразиться новой тирадой, но Коллинз его опередил:

- Я понимаю тебя, Дженс, понимаю! Я… Я тоже все это время думал о тебе! Я дико скучал, я изводился без тебя! Даже сейчас, когда ты сказал про этого… как-там его… Алекса, я испытал непреодолимое желание идти и бить морды всем подряд! Я не хотел сегодня встречаться с тобой, потому что надеялся, что пережив «ломку», я излечусь от этой страсти, излечусь от тебя, Дженс! Но я не смог. Я пришел. Потому что я очень сильно хотел увидеть тебя. Но теперь я мучаюсь даже сильнее. Потому что я реалист.

Дженсен боялся вдохнуть. Буря эмоций бушевала внутри, но он не мог вымолвить ни слова.

- Дженс, - Миша был серьезен как никогда, - Мы должны пережить это. Переболеть. Я уверен, что это пройдет. Да, это тяжело. Но это правильно. Моя семья разрушена. У тебя она только создается, буквально на глазах. Перед тобой открыты все двери, и ты просто обязан состояться в этой жизни.

- Так почему ты закрываешь свою дверь? – голос предательски дрогнул, а глаза защипало.

- Мы взрослые люди, - виноватым, но в то же время твердым тоном сказал Миша, - И мы понимаем, что в жизни не всегда все складывается так, как нам хочется. Мы должны руководствоваться не желаниями, а разумом. Если не хотим закончить где-то под забором.

В голове Дженсена не вязалось счастье с Мишей и с этим «под забором». Он почти не понимал, что пытается доказать ему Коллинз. Единственное, что он осознавал, это то, что Миша отталкивает Дженсена, отталкивает его любовь.

- Мы, - голос Миши тоже стал немного дрожать, а глаза заблестели, - Мы не должны больше видеться. До съемок. И на съемках мы должны держаться. Мы не можем наломать дров, Дженс, мы просто не имеем права.

- Но я люблю… - ком застрял в горле Дженсена и он не смог завершить фразу.

- Я знаю, - Миша замялся, - Мне кажется, я тоже.

И, будто испугавшись своих слов, Коллинз резко поднялся с места. Не прощаясь, он вышел из-за стола. Легкий шорох одежды, тонкий аромат мужского одеколона, и вот Коллинза уже нет рядом.

Дженсен все еще сидел как громом пораженный. Вдалеке тренькнул колокольчик на входе, на мгновение впустив в «Старабакс» шум улицы. Не оборачиваясь, Дженсен знал, что это вышел Миша из кофейни и вновь растворился в этом огромном мире, скрылся от него.

Дженсен закрыл ладонью глаза, чтобы никто в этом дьявольском заведении, в которое больше не проникали лучи солнца, не видел его боли.

========== 8. “Ты должен быть с женой”. ==========

А вскоре начались съемки нового сезона, и Дженсен улетел в Ванкувер. Отношения с Дэннил совсем разладились, к тому же жена начала догадываться, в чем дело. Эклз избегал общения с ней, и особенно – после того злополучного разговора с Мишей. Все кончилось тем, что накануне отъезда Дженсена Дэннил закатила ему грандиозный скандал с криками, слезами и швырянием вещей об стену.

- Ты изменил мне, подонок! – плакала она и металась по дому, как раненный зверь.

- Нет! Прекрати эту истерику! – Эклз чувствовал ярость и боль одновременно.

- Я что, слепая по-твоему? Или тупая? Я что, ничего не понимаю?!

- Нет, не понимаешь!

- Ты чертова звезда экрана! Все эти… фанатки, они же гроздьями на тебе виснут, а ты им потакаешь!

Дженсен устало потер переносицу. Опять она со своими «фанатками». А еще говорит, что все понимает!

- Я всегда знала, что ты слаб, что ты не можешь отказать какой-нибудь смазливой девице, которая проявит чуть больше настойчивости! Я знала, что ты трахаешься со своими фанатками!

- Да ты спятила! – нервный смех сорвался с губ Дженсена. Да, было. Один раз. Сто лет назад, и то он сильно пожалел об этом, когда та дура стала распускать слухи в прессе.

- Но знаешь, - Дэннил кулаком размазывала слезы по лицу, - Я готова была смириться даже с этим. Потому что любил-то ты меня! Возвращался всегда ко мне, своей жене!

- Естественно, я люблю только тебя! – он выпалил это слишком зло, слишком… неискренне.

- Нет, не любишь! – снова взвилась жена, а слезы градом покатились из ее покрасневших глаз, - Не любишь! Не любишь! Больше не любишь!