События и размышления

II часть

(9 июля - 31 июля)

Сии манускрипты были написаны мною летом 1979 года, после окончания 8-го класса 179 физико-математической школы Москвы. Я встретил в этой школе очень интересных людей, многие из которых были в гуманитарном и общем плане много более развиты, чем я и это привело к быстрому стимулированному желанию самообразования именно в гуманитарной области, не смотря на то, что я был "по номиналу" физик и должен был интересоваться только физикой. Это не дневник в обыкновенном смысле. Хотя я и описываю здесь себя как "себя", на самом деле это скорее рассказы, фантазии на темы о том, как бы я хотел думать или делать. Здесь "Я" являюсь таким же предметом вымысла и фантазии, как все люди которые меня окружают. Оскорблённое самолюбие обыкновенно является источником самого обширного спектра заблуждений, но приводит к очень активному развитию желания понять мир вокруг себя. Если человек инфантилен, как Аркадий из "Подростка" Достоевского и никто на него не обращает внимания, то это является хорошим стимулом фантазировать и сочинять сказки на основании реальности, даже если эта реальность не блещет особым разнообразием. Название моих дневников было взято по названию аналитического обзора из моей самой любимой в то время радиостанции "Голос Америки из Вашингтона".

Иллюзии и реальность

Я хочу быть полностью откровенным с самим собой.

"События и размышления" 27 июля. Пятница.

9 июля. Понедельник

Всё утро, проснувшись читал "Войну и мир". Меня поразило количество имён встречающихся в начале книги. Хотя есть книги, где имён больше (например "Сага о Форсайтах"), но сразу уловил всех мне не удалось. По мере чтения дальше я всё больше и больше входил в курс дела. Оставил книгу для того, чтобы встретить маму на станции, я уже имел почти полное представление о главных и второстепенных героях. Я прочитал 300 страниц. Прежде, чем без 15-и минут двенадцать я поехал встретить маму, мне пришлось починить руль у моего велосипеда, который упорно не хотел поворачиваться. После десяти минут тупого отвинчивания и завинчивания различных винтов, меня осенила блестящая мысль и через несколько минут всё было готово к отправлению. Я поехал к остановке поезда. Ехал автоматически. Если бы мама не приехала, то это ни на каплю не изменило бы моего настроения. Сейчас я вспоминаю, как было раньше. Лет пять назад, когда у меня был на даче велосипед я очень любил встречать родителей. Они, как обычно приезжали на субботу и воскресенье. Для меня это было был праздник. В субботу утром я садился на велосипед и ехал до магазина. Особенная страсть, основное желание моё заключалось в том, что я хотел поймать их, меня в основном захватывал азарт погони. Родители были для меня нечто совершенно уникальное и то, что я должен был поймать. Они приезжали обычно двумя путями: первый - это на автобусе, доезжающем до колодца; второй - это автобусом до Деулинского переезда, а дальше пешком. Я доезжал до магазина. Когда мимо меня проносился автобус я хотел во что бы то ни стало увидеть в нём моих parents и даже, если я их там не увидел, то всё равно гнался за автобусом до колодца ( ведь возможно, что я их просмотрел). Бывало, что именно так я их и встречал, но чаще они проходили пешком. Убедившись, что в автобусе никого нет, я стремглав гнался до магазина и снова занимал ожидательную позицию. И в это время они приходили. Приходили пешком от, как мне тогда казалось, далёкого Деулинского переезда. Я был очень рад им. В диком, необузданном размахе я бросался на них, целуя, говоря о том, как хорошо, что они приехали и как я по ним скучал. С нескрываемым волнением (во начитался "Войну и мир"!) я ждал, когда они вынут из сумки сладости и какие-нибудь интересные вещи. Через три часа после приезда празднество сходило на нет и начинались "счастливые будни". Какое счастье пойти с мамой в лес, на озеро, в поле. Счастье простое откровенное детское счастье. Лавина восторженных чувств, когда море по колено, лес - три дерева, а деревенские ребята - ласковые мальчики. Жаль, что это всё прошло. Я сидел и скучал на перроне, представлявшем собой маленькую грязную площадку из земли, ограниченную кругом шпалами, на котором стоит старая, исписанная различными словами и именами, а также признаниями в любви палатка. На прогнившей скамейке сидело несколько человек. Было видно, что пришли они сюда из Загорска. Часть людей была одета красиво, они были чисты, было видно, что поездка в Александров для них торжественна. Была и вторая группа. Они были грязны, одеты в спецодежду или в изношенную домашнюю одежду. У меня с детства отвращение к женщинам в спецодежде. Многие из них были с тюками и чемоданами. Мне было нечего делать. Я достал ножик и стал вырезать на одной шпале слова : "179 школа - чемпион. Х. Мила. 1979 г.". У меня появилась идея изрезать в лесу деревья (штук двадцать) инициалами Милы. Когда я пойду за грибами, я буду заниматься этим. Наконец приехала мама. Она была восхищена и не заметила, что я холодно к ней отношусь. Только сказала: "Ты очень изменился". Я взал у неё две сумки и поехал домой, попросив её купить в магазине хлеб. Потом я приехал к магазину и взял у неё хлеб. Когда мама пришла домой, она рассказала о том, что Пономаренко, знакомый моего деда (умершего, отца моего отца) из Украины прислал письмо. Он очень приглашал нас к себе. Он писал, что будет счастлив нас видеть "днём и ночью". Для меня это большая радость. Это масса впечатлений, о которых я напишу. После я впился в "Войну и мир". Когда я сидел на балконе, произошёл небольшой инцидент. Анна Николаевна (баба Аня) ещё хуже моей бабушки коверкает русские слова. Это меня сильно раздражает. Она исказила в разговоре с Анюткой слово космонавт, произнеся его с каким-то деревенским акцентом и исказив несколько букв.

Это слово в этот момент как-то сильно выделяемой в потоке мало искажённых слов. У неё получилось что-то вроде "косманаты". Я весело спросил "Анна Николаевна, а как будет по-русски?" Она неопределённо ответила: "Как же касманаты, космос", повторив изуродованное слово. Я повторил свой вопрос, не смотря на подмигивание мне бабой Клавой (Клавдией Владимировной). Потом, когда Анна Николаевна ушла, баба Клава мне сказала: "Ты ... (говно) на лопате". Я не хочу писать здесь слова каким она меня назвала, потому что я пишу "События и размышления" литературным языком. Моё мнение о ней резко упало. Так может быть сказать родному внуку за какой-то пустяк только очень недобрая женщина. Но, ничего не может испортить моего нейтрально-спокойного, холодного настроения. Я читал до тех пор, пока не увидел маму с Анюткой, уходящих на рыбалку". Я решил идти с ними. Рыба клевала плохо. Баловавшаяся Анютка спутала удочки и вскоре мы пошли домой. По дороге встретил Андрея с Володей. Они предлагали мне поигать в бадминтон. Андрей, голосом какого-то бесприкословного повиновения, сказал мне: "Пойдём, а то Таня не хочет выходить на улицу". Очень странная фраза. Наверное он имел в виду, что только что приехавшая Таня не выйзет, если её не позову я. И не потому, что я, а потому, что Андрей с Володей сделали ей много пакостей. Я вынес бадминтон. От Тани я узнал, что она сегодня же уезжает и поэтому не выходит. Всё встало на свои места. Поиграв минут пятнадцать, я пошёл помыться в только что истопленной бане. Баня находится у нас около сарая. Она представляет собой маленькую комнату, обитую клеёнкой. В углу стоит большая кирпичная печь, дающая довольно сильный жар. Здесь можно сделать и парилку, если полить на печь водой. Помывшись, я полез на чердак, читать "Войну и мир". Завтра я встаю в 3 часа утра для того, чтобы идти с дедушкой на рыбалку.