Я поджимаю губы. Лидия пыталась спасти нас, а всё, что мы сейчас делаем — это тратим драгоценное время на разговоры.

— Будем считать, что то, что бы сейчас во мне не “рождалось”, — я произношу это слово, делая кавычки пальцами, потому что до сих пор слабо во всё верю. — Теперь наше преимущество. Преимущество, которое поможет нам отыскать Лидию до того, как это суперлуние успеет вступить в силу.

========== // if today was your last day ==========

Шины скрипят по асфальту, когда Скотт давит на педаль тормоза до самого упора, и как только автомобиль останавливается, я вылетаю из него, открываю заднюю дверь и помогаю Стайлзу выбраться наружу.

Кажется, что с каждой минутой ему становится всё хуже … Кажется, он умирает.

Скотт помогает мне, и мы вместе проводим Стилински до крыльца, где нам уже открывает дверь миссис Юкимура. Именно она изначально выпустила ногицунэ, так что, вероятно, она знает о нём больше, чем все мы. И, возможно, может помочь нам отыскать Лидию.

Мы сажаем Стайлза на диван, и парень тут же хватает меня за руку, которую я крепко сжимаю, не произнося ни слова.

— Завтра луна будет на одну шестую больше и на одну треть ярче, чем её состояние во время полнолуния. Это событие коснётся всех — оборотней, лис, людей, каждого, без исключения, — миссис Юкимура протягивает Стилински глиняную кружку, от которой идёт пар.

— Что это? — спрашиваю я.

— Чай.

— В смысле, какой-то особенный, волшебный чай? — Стайлз принимает кружку свободной рукой и заглядывает внутрь.

— Нет. Ромашковый, — миссис Юкимура удивлённо на нас смотрит.

— Суперлуние … Что оно сделает с ногицунэ? — спрашивает Скотт.

Я поднимаю на него взгляд. МакКолл сосредоточено бегает глазами от матери Юкимуры к дочери.

— То же, что и с кицунэ, — женщина оборачивается на Киру, что стоит поодаль. — Придаст сил.

— А с оборотнями?

— Для волков это такое же полнолуние, за исключением того, что влияние луны увеличивается в разы.

— То есть, если раньше в этот день мы испытывали желание кого-нибудь убить, то сейчас …

— Сейчас это желание станет непреодолимым.

Скотт переводит взгляд на меня. Я знаю, о чём он думает — я, как “ново перерождённый” оборотень буду ощущать этот день сильнее всех. И далеко не факт, что мне удастся обратить это против врага, а не друга.

Стайлз делает глоток чая, а затем ставит кружку на стол. Помимо неё тут стоит игральная доска го — я хорошо её знаю потому, что часто слышала её терминологию в своей голове. Правда, самой сути я так и не смогла уловить, хоть и однажды, после первого её от ногицунэ упоминания, провела несколько часов в интернете за изучением правил.

Однако, в расставленных чёрных и белых камешках сейчас я могу уловить кое—какую часть исхода — белые образовали атакующую линию вокруг двух чёрных, загоняя их в угол.

Я поднимаю глаза на миссис Юкимуру, и наши взгляды пересекаются. Некоторое время мы смотрим друг на друга так, словно каждая из нас что-то знает — что-то важное, что может в корне поменять исход нашей собственной игры.

— Вы никогда не слышали об оборотнях с зелёными глазами? — наконец, спрашиваю я.

Женщина складывает руки на груди.

— Насколько я знаю, есть лишь один оборотень, что имеет глаза такого цвета, и это рейко.

— Рейко умер.

— Рейко не может умереть. Рейко может поменять хозяина, он может быть заперт в чистилище, он может быть ранен, но убить его не под силу никому. Так же, как и ногицунэ, его можно лишить физического образа, но убить — невозможно.

— Но ведь рейко не может жить одновременно в двух людях, даже если они — родственники, так?

— Что ты имеешь в виду?

Я обращаю взгляд на Стайлза, а затем и на Скотта. Тот еле заметно кивает мне.

— Мой … брат. В день, когда я пропала, крик банши, так сказать, пробудил в нём спящие гены сына истинного альфы.

В моей голове это звучало определённо адекватнее, а сейчас, когда я произнесла это вслух, мне кажется, что большего бреда невозможно придумать.

Но окружающие, похоже, принимают все слова всерьёз.

— Братско-сестринские отношения по крови всегда были сильнее и сложнее прочих. С вами обоими могут происходить вещи, которые с другими оборотнями никогда не случатся.

— Наверное, это что-то вроде близнецов, — подаёт голос Кира. — Вы говорили, что раньше они становились одним целым оборотнем. Возможно, у вас с Джорданом что-то подобное?

Я хмурюсь.

— Увольте, но сливаться ни с кем я не собираюсь.

Я слышу, как Стилински под боком издаёт смешок.

— Брук, — миссис Юкимура присаживается рядом со мной со свободной правой стороны. — Чтобы помочь тебе, я должна узнать историю. Всю историю. Расскажи мне, что именно сделал рейко? Что произошло с тобой и Стайлзом там, в бардо?

От воспоминаний того, как ногицунэ утаскивал Стайлза прочь от меня, а я ничего не могла с этим поделать, мне становится нехорошо, однако, я тут же чувствую, как вторая, более тёплая от того, что недавно держала горячий стакан, ладонь парня ложится на мою руку, которую уже сжимает первая, переплетая пальцы.

Я не придаю этому явного внимания, однако, не могу сдержать мимолётную, лёгкую улыбку.

Я как-то пропустила тот момент, когда мы стали так близки. Пропустила мгновение, когда мы успели пересечь грань между “Стайлз, я справлюсь со всем сама” и “Ты нужен мне, Стайлз”.

Это как если бы я всю жизнь была глухая, но в один день проснулась утром и услышала, как за окном щебечут птицы.

Это странно, но это важно.

Я всегда думала, что люди влюбляются медленно и постепенно. Они проходят сначала все этапы от улыбок до первого поцелуя, ощущая внутри все эти фейерверки и бабочки, и затем только понимают, что не могут друг без друга.

Что касается меня, то это получилось совершенно по—другому. Просто в один момент я поймала себя на мысли, что те мгновения, когда Стайлз, беспомощный, в слезах и пыли, исчезал за дверьми вместе с тёмным духом, что, как я думала, мог его убить, были самыми худшими в моей жизни.

В этот самый “один” момент я осознала, что если он умрёт, меня каким-то странным образом тоже не станет.

Я трясу головой в попытке сосредоточиться, а затем рассказываю миссис Юкимуре о том, что произошло. И когда, спустя некоторое время, я замолкаю, всё, что она делает, это отходит к шкафу и берёт с полки округлой формы деревянный сосуд. Она ставит его на столик, снимает крышку, достаёт оттуда один чёрный камень и даёт ему место на доске го, убирая при этом один белый.

Все присутствующие молча выжидают, когда миссис Юкимура объяснит свои действия, однако, мне объяснения не нужны. Несмотря на то, что я до сих пор с трудом верю во всё происходящее, я понимаю, что может означать смена камней на доске.

— Рейко жив, — полушепотом произношу я. — Жив … И сейчас он с ногицунэ, — я поджимаю губы. Из-за того, что рейко спас меня, он был вынужден стать его союзником. — Теперь рейко играет на его стороне.

— Они, ногицунэ и рейко против двух оборотней и девочки с катаной, — Стайлз выпускает мою руку из своей и взъерошивает волосы на затылке. — Победа нам не светит.

— Три оборотня, — я поднимаю руку в жесте добровольца.

— Дерек и близнецы помогут, если я попрошу, а ты, Брук, больше не будешь угрожать их жизни. Плюс ко всему, у нас тоже есть небольшое преимущество, — подаёт голос Скотт. — Тогда, в больнице, Эллисон удалось убить одного демона Они. Оказалось, серебро — их слабое место.

— Серебряные стрелы? — спрашиваю я.

— Наконечники, — поясняет парень.

— Только вот наш лучник временно вне зоны доступа, — я вспоминаю о ране, которую видела на ноге Арджент.

— Я могу попробовать, — Кира делает несмелый шаг вперед, сжимая край своей клетчатой юбки в кулаке. — Работать с катаной я научилась меньше, чем за день. Если использовать не лук, а арбалет, то может сработать.

Стайлз поворачивается на меня всем корпусом. Я слышу, как под ним скрипит кожаный диван.