Но тогда, где же он сам?

========== // rediscover ==========

Я стою и смотрю на то, как медленно, практически незаметно, поднимается грудь спящего Стилински. Можно было бы сказать, что он наконец расслаблен и спокоен, если бы не ресницы, что лихорадочно подрагивают, и пальцы, что крепко сжимают покрывало.

Наверное, ему что-то снится … И мне почему-то не кажется, что это хороший сон.

Я разворачиваюсь и следую обратно на кухню, где беседуют Скотт и Дитон. Когда они видят меня, то сразу же замолкают.

— Ты уверена, что ты в порядке? — спрашивает МакКолл, и я согласно киваю.

Хотя, это определённо далеко от правды.

Всё моё тело сковывает странная истома, которая заставляет меня иногда прикрывать глаза и считать до пяти, в надежде на то, что она уйдёт на задний план. Это как словно каждую клеточку одновременно перетирают в мясорубке.

— Моё состояние — это последнее, что нас сейчас должно беспокоить, — произношу я, опираясь бедром о кухонный стол. — Айзек звонил? Как там Эллисон?

— Она в порядке. После операции, скорее всего, останется шрам, но хромать она не будет.

— Это хорошо, — я улыбаюсь одними уголками губ.

— И всё-таки, — Скотт делает шаг мне навстречу. — Брук, рейко, похоже, оставил тебя, это не могло пройти бесследно … И ещё, Питер нам всё рассказал.

Я поджимаю губы. Это был лишь вопрос времени — когда Хейл воспользуется моментом и поделится со всеми моими секретами.

— И что вы теперь хотите от меня услышать? Да, мой отец был оборотнем …

— Твой отец был истинным альфой, Брук! — подключается Дитон.

— Хорошо, да, он был истинным альфой, только что толку? Я не оборотень, как видите! У меня ни когтей, ни шерсти, ни клыков, ни прочих ваших волчьих штучек!

— Одно я знаю точно — дети истинного альфы никогда не рождаются обычными людьми, — голос Дитона спокоен, как и всегда. — Последние три месяца ты была лисом, и потому в любом случае не могла быть волком …

— Да, да, я знаю, рейко меня уже об этом уведомил, — я передёргиваю плечами.

Скотт переглядывается с мужчиной.

— Он разговаривал с тобой об этом?

Я обхватываю руками корпус в попытке согреться. Странно, но ладони бьёт в ознобе, словно я стою на морозе без перчаток.

— Бросил пару фраз о том, что Мастер выбрал меня именно потому, что я, якобы, дочь истинного альфы, и обладаю чем-то, что не под силу обычным оборотням … Понятия не имею, что он имел в виду, но, наверняка, это что-то непонятное и сверхъестественное, как и всё в этом городе …

Я замолкаю, когда ловлю на себе удивлённые и даже немного испуганные взгляды.

— В чём дело?

— Брук … Ты только не волнуйся … — Скотт достаёт из кармана мобильный телефон и протягивает его мне. Я вопросительно приподнимаю брови. — Твои глаза …

Я медленно поднимаю телефон на уровень своего лица, потому что от мысли о том, что именно я могу там увидеть, мои руки покрываются мурашками.

И не зря.

Экран телефона Скотта еле видно отражает предметы, однако свои ярко—зелёные, практически ядовитые, глаза, появившиеся вместо обычных голубых, кажется, отразятся в чём угодно.

— Это ещё что за хрень? — я с грохотом кидаю телефон Скотта на стол так, словно он может угрожать моей жизни. — Кто-нибудь может мне объяснить, как такое вообще возможно?

— Ты уверена, что рейко ушёл?

— Если честно, то мне вообще казалось, что он умер! Я не видела, чем закончилась их схватка, но раз уж ногицунэ остался жив и сейчас разгуливает по Бэйкон Хиллс, держа Лидию на поводке, причём, дай Бог, живой, то вывод напрашивается сам собой!

Я с непонятно откуда взявшейся злостью ударяю ладонью по столу.

Однако, вспышка гнева угасает моментально, и я тут же расслабляюсь. Эти странные перемены в настроении пугают меня не меньше, чем мои “новые” радужки глаз.

— Они исчезли … — говорит Скотт. — Глаза снова голубые.

— Отлично! — я провожу рукой по лицу и тяжело вздыхаю.

У меня нет желания проверять это, снова обращаясь к отражающей поверхности.

Казалось бы, рейко ушёл, и проблемы должны были поубавиться, но, всё происходит с точностью, да наоборот.

— Может то, что произошло с тобой и Стайлзом — состояние Бардо, в которое ногицунэ погрузил вас на несколько дней, — открыло в тебе то, что было спрятано глубоко внутри? — Дитон начинает говорить, и я предчувствую, что рассказ получится в очередной раз довольно запутанным. — Часто бывает, что определённые события в нашей жизни открывают двери в душе, что были плотно закрыты. Это может проявляться как в плохом, так и в хорошем смысле.

— Это произошло с нами после того, как мы спасли родителей? — Скотт задаёт вопрос, однако, тот не требует ответа.

Но всё же, Дитон согласно кивает.

— Всё произошедшее могло открыть в тебе волка.

— Знаете, док, насколько я помню, вы сами считаете, что некоторые двери нужно держать закрытыми. Так вот, я такого же мнения.

Я разворачиваюсь на каблуках и направляюсь обратно в гостиную в полной уверенности выйти на улицу и подышать свежим воздухом, однако, как только я выхожу из кухни, то вижу, как Стайлз, до этого спящий, подскакивает на ноги. Его глаза бегают по помещению, испуганные и потерянные.

— Стайлз! — восклицаю я, подлетая к юноше.

Я хватаю его за кофту, пытаясь удержать в равновесии, однако, он продолжает кидаться из стороны в сторону, словно не осознаёт, где находится.

— Эй, эй, друг! — я вижу, как Скотт возникает рядом и тоже хватает Стилински.

Вместе нам удаётся вернуть его внимание, а так же координацию.

— Сколько … Как долго я спал? — его голос дрожит, и это меня пугает.

— Пару часов, — отвечает Скотт.

— Ты в порядке? — спрашиваю я, всё ещё держа Стайлза за рукав.

— Да …

Мы с МакКоллом усаживаем парня на диван, и сами садимся по обе стороны от него.

Я вижу, как Стайлз оттягивает рукава толстовки на ладони. Я всегда так делаю, когда мёрзнут руки.

— Тебе холодно? — спрашиваю я.

— Не знаю, я … Я просто почему-то не могу согреться.

— Скотт, телефон звонит, — доносится до нас голос Дитона. — Это Кира.

Парень переводит на нас вопросительный взгляд, и мы со Стайлзом синхронно киваем.

— Я сейчас вернусь, — произносит он, а затем уходит.

Я встаю с места и подхожу к креслу, на котором лежит сложенный плед, а затем присаживаюсь обратно и укрываю им плечи Стилински.

— Как ты себя чувствуешь? — спрашиваю я, поправляя шерстяную ткань так, чтобы она покрывала юношу полностью до подбородка.

Стайлз пожимает плечами.

— Нормально. Наверное …

Он начинает тереть свои ладони друг о друга.

— Давай я, — я обхватываю руки Стайлза своими, натыкаясь на холодную, словно камень или металл, кожу. — Господи, да ты просто ледышка!

Стилински хмыкает и поднимает свои глаза на меня. Я не могу сдержать улыбки и когда чувствую, что щёки почему-то вспыхивают румянцем, опускаю глаза на наши руки.

Чтобы хоть как-то согреть юношу, начинаю тихонько растирать тыльные стороны его ладоней. Стайлз окончательно успокаивается, я вижу это по тому, как перестают напрягаться его руки.

— Ты поцеловала меня, — вдруг неожиданно произносит он, отчего внутри меня что-то сжимается в тугой узел.

Сказать, что это было неожиданно — ничего не сказать.

— Я думала, что ты умер, и это было искусственное дыхание, — фыркаю я, однако, мне кажется, что это получилось слишком наигранно.

Я слышу, как Стайлз издаёт смешок.

— В таком случае, считай, что это подействовало, — произносит он, отчего я снова улыбаюсь. — Спасибо тебе.

— Будешь должен, — отвечаю я, продолжая греть его руки.

Я вижу, как Стилински вытаскивают одну ладонь из моей хватки, а затем берёт мою и переплетает с ней пальцы. Я не знаю, зачем он это делает, но я не против.

Я поднимаю на него глаза, сталкиваясь с ним взглядами.

— Согрелся?

Стайлз кивает.

Ещё буквально одно мгновение мы просто смотрим друг на друга, а затем парень сокращает и так небольшое расстояние между нами и легко касается своими губами моих.