***

Я удивлялась, как Скотту и его друзьям удавалось вести обычную подростковую жизнь, несмотря на то, что она, эта жизнь, всё время находится в опасности. Меня трясло лишь об одной мысли о том, что в любой момент меня могли убить, а они: Стайлз, Скотт, Лидия и Малия — делали вид, что ничего не происходит.

— Мы просто группа не совсем обычных подростков, — говорила мне Лидия. — Мы не можем тащить на себе все проблемы Бэйкон Хиллс.

Единственным человеком, напуганным не меньше меня, был Лиам. И, возможно, именно поэтому нас так сильно тянуло друг к другу.

***

Я прождала Лиама всю тренировку, продолжая отвечать Малии на её вопросы не только об алгебре, но и о жизни в общем. Оказалось, что она практически ничего не знала о том, как быть подростком.

— Мне нравится твой браслет, — сказала она, тыча пальцем в фенечку из разноцветных ниток и бусин, красующуюся у меня на запястье.

Мне сделала её тётя одним из тех зимних вечеров, когда не хотелось выходить на улицу, чтобы не отморозить кончик носа.

— Это делается очень просто, — я улыбнулась. — Если хочешь, я сплету тебе такую.

— Спасибо, — Малия кивнула, а затем перевела взгляд на играющих ребят. — Ты нравишься Лиаму.

Это был не вопрос.

— Приму к сведению, — хмыкнула я.

— Он тебе тоже нравится, — Малия расплылась в улыбке.

Я пожала плечами, мол, ничего особенного, но на самом деле, внутри у меня всё как-то расслабилось, и я почувствовала себя намного легче.

Если Лидия напоминала мне сестру, которой у меня никогда не было, то Малия напоминала мне мою тётю. С ней было так же просто и беззаботно, и мне не нужно было строить из себя что-то, чем я не являюсь, чтобы ей понравится.

— А знаешь, что? — Малия перевела на меня вопросительный взгляд.

Я подцепила пальцами свой браслет, и, скручивая его, осторожно стянула с запястья. Расправив, я протянула его Малии.

— Держи, — сказала я.

— Ты уверена? — уточнила Малия.

— Да, — я кивнула. — Мне давно пора было это отпустить.

Малия едва ли понимала, что я имею в виду (я видела это по её хмурому взгляду), но браслет всё-таки приняла.

— Спасибо.

— Не за что, Малия.

— Могу я обращаться к тебе по поводу алгебры?

— Может, лучше к Лидии? Она умнее.

— Её заметки слишком сложны для меня!

Я рассмеялась.

— Ну тогда лады.

— Лады, — повторила Малия.

Лиам с ребятами присоединились к нам спустя ещё сорок минут.

***

Лиам любил балансировать на бордюре, словно ему мало того, с какой силой нас швыряет жизнь, преподнося такие страшные сюрпризы. Скотт сказал, что сегодня никто ничего предпринимать не будет — по крайней мере, до тех пор, как он посоветуется с мистером Арджентом. С одной стороны, ожидание казалось мне разумным, но с другой это было больше похоже на оттягивание неизбежного, словно этот день позволит нам вдоволь насладиться жизнью перед тем, как умереть.

— Не грусти, — сказал Лиам.

— Не могу, — честно ответила я.

— Из-за мамы?

— Из-за всего … Мне страшно, Лиам. Очень. Теперь, когда я не могу верить даже собственной матери, я чувствую себя загнанной в угол … И это отстойно, — я тяжело вздохнула. — Чёрт возьми, как же это отстойно! Мне даже переночевать негде.

— Эй! — Лиам взял меня за руку, переплетая пальцы. — Кажется, мы уже решили этот вопрос. И мой отец не против, у него всё равно сегодня смена в больнице. Или, если хочешь, можешь остаться на улице!

Я вырвала свою руку из ладони Лиама и толкнула его в плечо. Он рассмеялся, я тоже, и это было одно из тех мгновений, когда я умудрилась забыть обо всём плохом, что творилось вокруг.

***

Комната Лиама напомнила мне комнату Стайлза — типичная мальчишечья обстановка с кучей видео-игр и большим телевизором напротив кровати. Он предложил сыграть партию, но я отказалась, оправдавшись тем, что это не моё, но добавила, что с удовольствием посмотрю, как играет он, но при условии, что мне принесут чего-нибудь перекусить.

И тогда Лиам ушёл в кухню, а я всё это время внимательно осматривала открытые полки в поисках чего-нибудь интересного: там я нашла фотоальбом, заполненный счастливыми лицами Лиама, Мейсона и других его друзей, мяч для игры в лакросс с подписью какого-то М.Холмана, несколько книг, которые не выглядят так, словно их вообще открывали, куча дисков и прочая мелочь, украшающая любую комнату.

Вернувшись через некоторое время, Лиам поставил на кровать поднос с двумя чашками кофе, тарелкой бутербродов и пачкой чипсов со вкусом бекона.

— Типичный холостяцкий ужин, — усмехнулась я, опускаясь на пол перед телевизором.

— Что-то типа того, — подтвердил Лиам, улыбнувшись.

Весь следующий час он играл в футбол, а я поедала чипсы и задавала глупые вопросы, как и положено девчонкам.

Да, я хотела казаться милой и немного ветреной.

Да, я хотела понравится Лиаму ещё сильнее.

И кажется, мне удалось: каждый раз, когда я в очередной раз спрашивала что-то вроде “А почему игрока с цифрой девять удалили?”, он цокал языком и закатывал глаза, пускаясь в ленивые объяснения, но я видела, что его губы всё время растягивались в улыбке.

Мы продолжали играть даже тогда, когда закончилась еда, а за окном окончательно стемнело. Мы перепробовали все диски Лиама в попытке найти что-то подходящее для меня, пока наконец не остановились на гонках, где всё было предельно просто: рычажок вперед — это газ, в стороны — поворот, а красная кнопка с крестиком — тормоз.

Мне даже удалось обогнать Лиама пару раз, правда, пришла к финишу я всё равно далеко не первая.

— Забавная игрушка, — я опустила джойстик на пол. — Мама всегда считала, что это всё, — я кивнула в сторону телевизора, на котором всё ещё горела заставка последней игры, — отупляет. Это довольно иронично, учитывая тот факт, что сегодня утром она пыталась сдать меня в психушку.

Лиам виновато поджал губы.

— Всё будет хорошо, вот увидишь. И ты сможешь жить у меня столько, сколько захочешь — с отцом я договорюсь.

— А если не договоришься, Малия обещала мне показать отличную пещеру в лесу, — печально ухмыльнулась я.

— Иди сюда, — произнёс Лиам.

Я поёрзала на полу, пока не добралась до него, и тогда он прижал меня к себе, обнимая за плечи одной рукой, а второй хватая меня за ладонь.

— Я рад, что у меня есть ты, — шепнул Лиам.

— А я рада, что мы есть друг у друга, — ответила я, закрывая глаза.

И мне снова стало так спокойно, но я не чувствовала себя уязвимой — я чувствовала себя защищённой.

Не знаю, как долго мы так просидели — пять минут, полчаса или даже два, но через какой-то промежуток времени я услышала, как дыхание Лиама стало тихим, еле различимым. Он уснул, прижимая меня к себе.

А я боялась даже пошевелиться, чтобы его не разбудить, и лишь продолжала свободной ладонью, той, которую не держала ладонь Лиама, цепляться за его рубашку в крупную синюю клетку.

Вскоре я тоже закрыла глаза и уснула быстрее, чем думала, что можно уснуть, сидя на полу буквально в полушаге от мягкой кровати.

Что-то сильно ударило меня в бок, а затем ещё раз, но уже слабее. Я распахнула глаза, хватая ртом воздух, и начала оглядываться по сторонам в поисках источника опасности. И кого-кого, но Лиама я увидеть уж точно никак не ожидала.

Он всё ещё спал, но очень беспокойно: его веки дрожали, как и он сам.

— Нет, нет, нет … — шептал он, пока резко не открыл глаза и не оттолкнул меня в сторону.

Я упала на локти. Лиам ещё мгновение смотрел на меня, задержав дыхание, а затем переместился на колени и выставил руки вперёд.

— Господи, прости меня … — виновато произнёс он.

Я молча выпрямилась.

— Кошмар? — спросила я. — Б-б … Берсерки?

Лиам кивнул.

— Это становится только хуже … Мы избавились от них … в Мексике. Они больше не придут. Но почему тогда кошмары не проходят?

— Некоторым ранам просто нужно больше времени, — сказала я фразу, которую вычитала в одной книжке.