Слишком часто он попадается мне на глаза. Сейчас он одет в легкую темную футболку и темные, почти черные джинсы. Его глаза в свете люминесцентных ламп сверкали некой ехидностью, граничащей со злостью. Мне не по себе от такого взгляда, кажется, он прожигает меня насквозь. Хочется спрятаться куда-нибудь, забиться в угол, лишь бы он не смотрел на меня.

— Ты оглохла? — похоже, я начинаю его бесить, но от такой наглости у меня и вправду пропал дар речи.

Он с силой тыкает меня в плечо, от чего оно заболело, и я сморщиваю нос, усыпанный мелкими веснушками.

— Что тебе нужно? — я тихо-тихо пробормотала фразу, но он притворился, — я уверена, что притворился — что не расслышал меня и на этот раз громче спросил:

— Можно погромче? Или мне нужно принести граммофон? — его стальные глаза прожигают мое тело взглядом от самых ног до бледного лица.

— Что тебе нужно? — на этот раз я проговариваю все разборчиво и достаточно громко.

— Ну, во-первых, детка, обращайся ко мне на “вы”, усекла? — он даже не старается скрывать свою злость, на что я отвечаю:

— Извини, но не вижу смысла говорить на “вы” с человеком, который старше меня на год, — мне больше не страшно говорить с ним в его же манере. Ехидной и насмешливой манере.

— Человек, который старше тебя на год, — твой лидер и имеет множество полномочий, ты с легкостью можешь вылететь отсюда всего лишь из-за того, что ты мне не понравилась. Теперь, все поняла? Или мне повторить?

На это у меня не было слов.

Он подходит ко мне ближе, почти вплотную, и дотянувшись до моего лица, заправляет мою светлую прядь за ухо. Его дыхание обжигает мне макушку, аромат парня сводит с ума. Я немного пошатываюсь от Эрика, стараясь сделать это как можно заметнее, чтобы он отстал. Я отвернулась и ушла в направлении комнаты.

— До подъема двадцать минут, — единственное, что он смог вымолвить, и, тоже отвернувшись, парень ушел в темноту.

Комментарий к Глава 2.3

Мало, зато русский на 4

========== Глава 3 ==========

Я сажусь на ближайшую скамейку. Голова раскалывается, а бок пронзает оглушительная боль. Идет уже третий час тренировок с момента, как мы пришли из столовой. Моя нога дергается. Нервный тик, так сказать. Я прикладываю руку к больному месту. Чуть ниже ребер. Неприятное ноющее чувство охватывает всю спину, включая и область около верхних ребер.

Сердце бешено настукивает только ему понятный ритм. Мое дыхание учащается и сбивается, а голова продолжает ныть. Я сжимаю кулаки, от чего костяшки пальцев белеют, челюсть непроизвольно сжимается, зубы скрипят, ерзая туда-сюда.

Никогда еще мне не было так плохо. В районе сердца начинает колоть. Это настолько больно, что я со всей дури сжимаю плоть своей ноги в надежде заглушить эту адскую боль. Я не могу нормально дышать, я задыхаюсь. Я разжимаю кисти и поджимаю под себя ноги, обхватывая их руками.

Утыкаюсь носом в свои колени. Новая вспышка боли проходит быстро, но начинается неожиданно. Я тихонько взвываю, пытаясь не привлекать к себе внимание. Но как же мне хочется просто заорать на весь зал, хочется сорвать голос, разбить себе в кровь костяшки, лишь бы никогда не чувствовать это. Моя спина неестественно выгнута, но мне как-то все равно.

Сжимаю ткань своей футболки и в очередной раз издаю протяжный стон. Получилось слишком громко, но никто не подходит. Я зажмуриваю глаза, и из них текут прозрачные слезы в направлении вниз к подбородку. На губы попадает немного соленой жидкости. Я облизываю обе губы и со всей дури закусываю нижнюю губу. Металлический привкус крови не останавливает меня, и я щипаю свои бедра так, что остаются красные следы.

Последняя вспышка приходит ко мне с новой силой и не уходит вовсе. Мои опухшие серые глаза смотрят вдаль и видят фигуру, идущую ко мне. Медленно так, вальяжно, будто это Эрик.

Твою мать.

Я смахиваю слезы с лица, одновременно утирая их краем футболки. В груди начинает бешено колоть, а сердце бьется со скоростью света. Я облизываю губы, изнутри прикусывая щеку. Я не хочу, чтобы он видел меня такой. Растерянной, побитой и беспомощной.

Последнее время меня не беспокоила боль, но теперь, наверное, уже поздно. Такое случалось не часто, но и не редко. Я на грани. Грани между жизнью и смертью. Голова неприятно болит, как укол болезненным антибиотиком, не сильно разбавленным физраствором.

Эрик приближается, теперь своими опухшими глазами я могу видеть его лицо. Он несомненно красив. Одет так же, как и в первый мой день. Его бровь выгибается, когда его взгляд блуждает по моему телу. Наверняка заметил, что у меня на ногах новые синяки, губа искусана, а лицо исказила гримаса боли.

Он подходит ко мне, а его тень накрывает меня полностью. Его лицо стало злым. Не алчным, не ехидным, а именно злым. Он смотрит на меня так, что по телу бегут мурашки. Эрик замечает это и растягивает губы в коварной улыбке.

Вспышка боли накрывает меня, от чего я закрываю глаза и сжимаю лавку. Клянусь, готова разорвать ее на куски, а из них сделать гроб для этого идиота. Мои костяшки уже не белые, а полуголубые. Боль настолько ярая, что хочется кричать, а вместо этого я издаю всхлип.

— Вставай, — очень серьезным голосом говорит Эрик.

Если бы он кричал, я бы меньше напугалась, чем сейчас.

— Я… — мой голос хрипит, а из уст рвется стон, — Я… не могу…

— Вставай! Прохлаждаться будешь потом. А сейчас к груше. Бегом! — он нахмурился и пристально смотрит на меня. Прямо в глаза, полные боли и разочарования.

— Боль-но… — всхлипываю я.

— Мне по барабану, как тебе. Я не собираюсь весь день тут торчать, поднимайся. Живо.

— Я не могу. Не могу. Не могу, — прикрикиваю я, — Сколько раз мне нужно повторить, чтобы ты понял?

Он грубо дергает меня за плечо, от чего я повалилась на пол. Мое тело меня не слушается, а сердце рвется на куски.

— Эрик! Пожалуйста. Прошу тебя, — я немного успокоилась, но боль не утихает.

Я приподнялась, опираясь на скамью. Парень берет меня за локоть и ведет к центру зала.

— На ринг. Хью и Эллен. Живо, — кричит парень Четыре.

Меня против моей же воли запихивают на белый мат, огражденный веревками. Я осмотрелась. Кроме меня, Эрика и Четыре здесь все: и переходники, и рожденные. С чего это так? Когда я шла с обеда были только переходники. В последнем ряду стоит Дэвид. Боже. За что мне это?

Я ненавижу свою жизнь здесь так же, как и жизнь в Дружелюбии.

Теперь я понимаю всю серьезность происходящего: я буду драться. Я слышу восторженные возгласы к парню, стоящему в пяти метрах от меня. У него темно-синие волосы и накачанное тело. Он выше меня раза в полтора, если не больше. Он поднимается ко мне и злобно сверлит взглядом. И тут Эрик орет:

— Поехали.

Хью подходит ко мне и заносит руку над моей головой, но я неудачно прижимаюсь и кубарем падаю на пол. Прямо на ребра. Вспышка боли огрела меня с ног до головы.

И это не боль от удара.

Это дикая, невообразимая боль. Мне кажется, я умираю. Вокруг меня достаточное количество людей, из которых ни один не уверен, что я выиграю. Я сама тоже не уверена. Совсем. Ни капли уверенности во мне не осталось после того, как Эрик так огрел меня словами.

Я пригибаюсь и со всей дури толкаю ногами ноги Хью, но он не падает, а только хватает меня за ногу и бросает в веревки. Моя спина болит так сильно, что мне хочется рыдать. Пытаюсь как-нибудь задеть парня, чтобы высвободиться, но все мои попытки тщетны.

Я поднимаюсь, но рука Хью бьет меня в челюсть один раз, потом второй. Но я не отключаюсь. И до каких пор мы должны биться? Я скатываюсь с веревок, и, пока Хью отвернулся, со всей дури прыгаю ему на спину и стараюсь крепко-крепко уцепиться, но он хватает мое запястье и выворачивает его, так что я падаю перед его ногами. Мне очень больно, но я должна выстоять. Я сильная, я справлюсь.

Он сильно пинает меня в ребра, от чего я закашлялась. Он продолжает избивать меня, пока из носа не потекла кровь, а губа не распухла. Он наклоняется к моему лицу и почти беззвучно шепчет мне “Извини” и бьет в лицо.