Дмитрий Быков Если нет Новые стихи © Быков Д.Л. © ООО «Издательство АСТ» «С той поры, как Крым для меня закрыт…» С той поры, как Крым для меня закрыт (Вычислять, доколе, – удел гадалок), Я повадился ездить на Кипр и Крит И нашел наконец для себя аналог. На такой-то остров я и похож. Богатей-турист надо мною лыбится. Не стремятся ко мне ни старцы, ни молодежь: Для одних я не Ницца, другим не Ибица. Для экстрима я мало пригоден, не обессудь: Ни волны высокой, ни мыса острого. Но зато я остров, и весь мой путь — Это путь полуострова в статус острова. Я знавал в античности лучшие времена, Поставщик олив, бирюзы и камфоры, И хоть нынешним не испить моего вина, По всему побережью – правильно — амфоры. На границах моих прихотливо размещены Маяки, форпосты и виллы сонные. Я годился и для совета, и для войны, А в свободное время – для философии. Но философов больше нет, как эльфов и фей, И укрыт маяк волнами солеными, Одиссей уплыл, одряхлел Эвмей, Афродиты забыты вместе с Солонами: Теперь я гожусь для раскопок — копай, владей! — Караоке «Орфей» для новых людей И дешевых отелей с полпансионами. Приезжают чужие большой толпой, Веселятся громко, едят наваристо, Но глядят с беспричинной злобой, слепой, тупой, И ничто на острове им не нравится. И хоть им улыбаются до ушей Обитатели кроткой моей обители, Они так глядят на прислугу и торгашей, Словно именно здесь их навек обидели. Они так презирают море и пляж, Словно счастливы были на лютом холоде, Никогда не скажут спасибо, чего ни дашь, — Им вообще непонятно, что вы тут ходите. Они любят, когда их не ставишь в грош, А привет считают признаком слабости. Им противны и шум прибоя, и пальмы дрожь, И сухое тепло, и местные сладости. Беспросветные люди, скручены злом, Холодами, порогами и помехами, Вы едва ли оцените бухты моей излом, Но спасибо и вам за то, что приехали. Искорежены, согнуты в холодах, Никому не нужны в угрюмых своих трудах, Голосите, плюйтесь, случки завязывайте, Поносите вслух дружелюбных шлюх, Посылайте нах разноцветных птах, Маслянистым кремом носы обмазывайте, Позволяйте связкам своим все звуки, помимо «ах», Вообще ни в чем себе не отказывайте. «В начале ноября, в подземном переходе…» В начале ноября, в подземном переходе, При отвратительной погоде, Старуха на аккордеоне Играет «Брызги шампанского» и поет, Подземный пешеход ей неохотно подает, И я не знаю, лучше или хуже От этой музыки среди рванья и стужи Становится подземный переход. Она играет час, три, четыре И комкает забытые слова. Я думаю, что роль искусства в мире Примерно такова. В разоре, холоде, позоре К чему возвышенные зовы? Цветы, растущие на зоне, Не служат украшеньем зоны. Ах, может, если бы не музыка, Не Ариосто, не Басё — Господь давно б набрался мужества И уничтожил это всё. Искусство не сводится к скудным схимам, Не костенеет под властью схем И делает мир чуть более выносимым, А если вглядеться – невыносимым совсем. От Матфея Где вас трое во имени моем, Там и я с вами. Мало ли что можно делать втроем — Знаете сами! Втроем наливать, Втроем выпивать, Сначала любиться, а после ревновать, Двое крещеных, а один жид, Двое воруют, а один сторожит. Любо, когда двое против одного — Честное слово! Любо, когда любит, а любят не его — Кого-то другого. Я с вами на арене подвигов и ссор, Любовей несчастных — Чаще как зритель, порой как режиссер, Реже как участник. Травящие забавны, травимого не жаль — Его судьба краше. Это наш жанр, христианский жанр, Это дело наше. А где вас двое во имени моем, Там и я с вами. Мало ли что можно делать вдвоем — Устами, местами: Вдвоем ночевать, вдвоем кочевать, Сперва освободить, а потом подчинять, Стоять спина к спине, как в драке на борту, А лежать, напротив, живот к животу. Когда вас трое – я с вами иногда, Когда двое – часто: Глазом ли павлиньим, крапинкой дрозда Подсмотрю глазасто. Люблю, когда первый именье раздает, А второй прячет. Люблю, когда первый второго предает, А второй плачет. Хожденье по мукам, прогулки по ножам, Пыток избыток — Это наш жанр, христианский жанр, До нас не могли так. А когда один ты во имени моем — Я с тобой всюду, В щелку дверную, в оконный ли проем Проникать буду. Дело одинокое – бортничать, удить, Поле синеокое вброд переходить, Море синеглазое шлюпкой попирать, Сочинять, рассказывать, жить и умирать. Задавать работы ленивому уму — Помогай Боже! — Да мало ли что можно делать одному? И дрочить тоже. Я люблю смерть, хлад ее и жар, Взлет души из тела — Это наш жанр, христианский жанр, Это наше дело. А когда нету вовсе никого, Ни в центре, ни с краю, Тут моя радость, мое торжество, Там я преобладаю. Летние школы, полночные дворы, Старые газеты, А то еще огромные, страшные миры — Чуждые планеты. Безглазая крупа, безмозглая толпа, Железная пята, звериная тропа, Звериная буза, звериная тоска, Звериные глаза, лишенные зрачка. Горы, дожди, занесенные лыжни, Таежная осень — Чтобы стало ясно, зачем мы нужны, Что мы привносим. Насланный потоп, ненасланный пожар, Прилив океанский — Это наш жанр, христианский жанр, Самый христианский. |
