Любопытно, что в районах, доступных ударам британского флота, т. е. на Балтийском, Черноморском и Тихоокеанском побережьях России власти не фиксировали повышения активности английской разведки, зато Туркестан и юг Сибири оказались под пристальным ее вниманием. Помимо тайной агентуры, засылаемой из Индии через Афганистан, задания разведки выполняли британские офицеры и дипломаты, путешествовавшие по азиатским владениям России. Русские власти, естественно, догадивались о скрытых целях таких поездок и потому всякий раз возникала длительная переписка между российскими ведомствами - МИД, МВД и военным министерством - по вопросу "пускать или нет", а если дозволять путешествие, то по какому маршруту. При этом сталкивались интересы военных, пытавшихся максимально ограничить доступ всем иностранцам без исключения в стратегически важные районы и МИД, стремившегося избегать каких-либо трений с мировыми державами из-за "пустяков". Одновременно, ведомственные подходы к этой проблеме несли явный отпечаток не утихавшей в правящих кругах России борьбы "англофилов" и "германофилов".
Принципиальный характер вопросы пропуска "путешествующих" офицеров на территорию империи приобретали в периоды дипломатических кризисов и во время подготовки очередных соглашений России с Германией, Великобританией или Японией.
8 января 1908 г. Азиатский отдел Главного штаба сообщил Главному управлению Генерального штаба о желании двух британских подданных лейтенанта Уайтэкера и Т. Миллера посетить пограничные с Китаем районы русского Туркестана, Степного края и Алтая. Посольство Великобритании просило военных дать заключение о возможности такой поездки. 16 января ГУГШ ответило категорическим отказом, так как "...направление и странное совпадение их маршрутов совершенно недвусмысленно обнаруживает истинную цель их путешествия". А именно - разведку. К письму в Главный штаб генерал-квартирмейстер ГУГШ приложило подробную карту местности, по которой намеревались путешествовать англичане, с обозначением запланированных ими маршрутов, тактически оба в различное время и во встречных направлениях намеревались проследовать по одному маршруту, пролегавшему по наименее изученным и весьма важным с военной точки зрения районам. Ключевыми пунктами намеченного пути были Пишпек, Верный, Кульджа, Семипалатинск, Кошагач и Бийск{94}.
Однако уже через две недели ГУГШ вынуждено было изменить свое решение. К концу 1907 года Россия оказалась в очередной раз на грани войны с Турцией, которой покровительствовала Германия. Без поддержки Англии решиться на подобный конфликт для России было бы безумием. В начале января 1908 года русско-турецкие отношения обсуждались в Совете государственной обороны, 21 января для выработки окончательного решения собралось Особое совещание, возглавленное председателем Совета министров П.А. Столыпиным. Самым горячим сторонником войны был министр иностранных дел Извольский. На совещании он заявил, что недавно заключенные соглашения с Японией и Англией предполагают активизацию России на "Турецком Востоке". Он уверял, что в этой ситуации "легко было бы скомбинировать совместные военного характера мероприятия двух государств в Турции", то есть совместные с Англией боевые операции{95}.
Большинство участников совещания высказалось против войны, Извольского поддержал только начальник Генштаба Палицын. Однако военная тревога не утихла; продолжались в верхах и дискуссии по "турецкой проблеме". Извольский не терял надежды на то, что события будут разворачиватся по его сценарию и пытался всеми способами продлить иллюзию союзных отношений с Англией. Поэтому он счел необходимым взять под всою защиту британцев, которых ГУГШ не пустило в Туркестан. В письме военному министру 1 февраля Извольский, чтобы сломить упрямство военных, прибег к разнообразным доказательствам политической недальновидности такого отказа. Он писал: "...в настоящее время возбужден общий вопрос о возможности допуска английских подданных в наши среднеазиатские владения..., впредь, до выяснения точки зрения заинтересованных ведомств, было бы желательно не отвечать Великобританскому правительству отказом на поступающие от него ходатайства о разрешении его подданным совершать поездки по Азиатской России, чтобы не обострять вопрос заранее и не компрометировать без нужды последних переговоров"{96}. Заодно Извольский просил "поддержать ходатайство" посла Артура Никольсона и по тому же "запретномy" маршруту разрешить поездку британскому подполковнику К. Вуду, а также "не отказать" в пропуске через Туркестан консулу Г. Макартнею и путешественнику Т. Бэтти{97}.
Клементий Боддель Вуд намеревался в сопровождении 9 спутников предпринять 7-месячное путешествие по приграничным участкам Алтая, Семипалатинской области и по Тянь-Шаню. Британский консул в Кашгаре Георг Макартней должен был отправиться "в отпуск" на родину через Туркестан. Все они, по мнению ГУГШ, стремились попасть в Сибирь и Среднюю Азию не ради праздного любопытства.
Соглашаясь с тем, что поездки англичан носят разведывательный характер и "не следовало бы разрешать" им появляться в приграничных районах, военный министр все-таки вынужден был отменить первоначальный запрет ГУГШ "ввиду соображений, приведенных министром иностранных дел"{98}.
К весне 1908 года опасность войны с Турцией миновала. Великобритания официально не выказала никаких намерений поддержать Россию, зато британская разведка с успехом воспользовалась самообманом российского МИД. Реальные интересы военной безопасности были принесены в жертву политическим иллюзиям.
Самым существенным образом на все попытки русских властей воспрепятствовать иностранцам проведение "разведок" и "рекогносцировочных работ" в Туркестане и Сибири повлияло отсутствие долевого сотрудничества и взаимного доверия между военным и внешнеполитическим ведомствами. Генералы без споров уступали дипломатам только в особых случаях, когда министр иностранных дел обращался к военному министру с личным посланием, вo всех же остальных отстаивали свое право единолично решать вопросы допуска иностранцев в стратегически важные районы империи, не уведомляя о своих мотивах МИД. Иностранные правительства ловко пользовались подобной строптивостью русских военных и легко обходили неумело расставленные ими преграды, опираясь на статьи заключенных с империей договоров.
В конце 1907 г. ГУГШ, обеспокоенное наплывом англичан, немцев и американцев в пограничные районы Туркестана, Степного края и Томской губернии, предложило Главному штабу ограничить туда допуск иностранцев. Эти территории, по оценке ГУГШ, "слабо оборудованы в военном отношении" и населены относительно недавно принявшими русское подданство народами. Общую слабость обороны южных границ скрыть было невозможно, но наиболее уязвимые в военном плане участки - необходимо. Сложность состояла в том, что ГУГШ считало уязвимой всю азиатскую границу империи. Исходя из этих соображений, Генштаб предложил "закрыть" для иностранцев границу с Китаем на участке от Памира до Семипалатинской области, оставив для проезда в Китай только две дороги: Андижан - Ош - Кашгар и Верный- Джаркент - Кульджа. Воспользоваться ими иностранцы могли только с "особого каждый раз на то разрешения" властей{99}. Охоту иностранным подданным в приграничной полосе ГУГШ предлагало запретить вообще, а допускать их в эти районы "для иных целей" только "пo взаимному согласию министров Иностранных дел, Военного и начальника Генерального штаба"{100}.
Главный штаб признал все эти предложения разумными, МИД также не протестовало. Иностренные посольства и миссии были ознакомлены с новыми ограничениями. Тем самым, вроде бы, внесена была в этот вопрос полная ясность и ликвидирована почва для каких-либо недоразумений, но все оказалось гораздо сложнее.
В действительности военные считали "закрытыми" и оберегали от иностранцев гораздо более обширную территорию, нежели была объявлена официально. Таким образом, военное ведомство старалось не осложнить работу собственной разведке за рубежом. В ответ на российские строгости иностранные правительства в качестве ответной меры могли бы резко ограничить доступ на свою территорию русским офицерам и дипломатам, посещавшим с разведывательными целями Японию, Корею, Индию, Германию и другие страны. Штабам военных округов приходилось всякий раз выдумывать причины, по которым иностранцы не могли бы попасть в районы, куда официально доступ не возбранен, но, с точки зрения обеспечения безопасности России, нежелателен. Из-за этого российское МИД часто оказывалось в сложном положении. Дипломаты не имели возможности заранее знать о намерениях военных и в то же время вынуждены были искать оправдания их действиям перед иностранными правительствами. Все эти неприятности самым неожиданным образом затрудняли петербургскому кабинету реализацию политики межблокового лавирования. Этим пользовались партнеры России, в частности, Германия.
