— Добрый вечер, — вместо медсестры в палату зашла молодая женщина-доктор с чистым приятным лицом и взяла планшет в основании кровати. — Я доктор Каули. Как себя чувствуете, Бен?

— Голова болит, — прохрипел он, слабо улыбаясь.

— Понимаю. К сожалению, из-за сотрясения у вас повышенное внутричерепное давление, и оно сохранится еще пару дней, если не недель. Есть и хорошие новости. Мы сделали вам рентген костей головного мозга и шеи — снимки ничего не показали. Через трое суток, если головные боли будут такими же интенсивными, пройдете магнитно-резонансную томографию. В целом, вы абсолютно здоровы, — она посмотрела будто извиняясь, — ну, кроме красивого синяка, рассеченного лба и заплывшего глаза.

— Эх, а я так хотел выиграть конкурс «мистер Вселенная».

Доктор Каули мягко улыбнулась.

— Да уж, с этим придется повременить. Но я лично за вас проголосую в следующем году.

Бен аккуратно потрогал пульсирующую кожу на лбу, она оказалась заклеена пластырем.

— Я помню, что меня ударили битой, а потом все как-то странно.

— Это ретроградная амнезия. Ничего страшного, что вы не помните некоторые моменты после удара.

— Что там произошло?

— Боюсь, — доктор Каули замялась, — я не тот человек, который должен вам все рассказать, Бен. Ваш напарник ждет в комнате отдыха, я могу его позвать, если вы чувствуете себя готовым к разговору.

— Она жива? — испугался он, схватившись за поручни и подтягивая себя выше в кровати. Кардиомонитор запищал чаще.

— Бен, успокойтесь, пожалуйста, — она подошла и положила руку ему на укрытое покрывалом колено. — Если вы имеете в виду офицера Ньявес, то да, она жива. Остальные детали вам сообщит ваш напарник.

От резких движений голова закружилась, он тяжело выдохнул и кивнул.

— Хорошо, спасибо.

Доктор Каули поставила планшет обратно и вышла, оставив Бена наедине со своими мыслями. Ладно, Сандра жива. Но с ней явно что-то не так, раз ему сразу не сказали. Он попытался вспомнить хоть что-то после того, как упал с лестницы — а он точно упал. Тупая тянущая боль в районе поясницы это подтверждала. Вроде бы он даже помнил, как его тянули за руки и укладывали на каталку, но потом как ацетоном краску смыло.

Он предупредил Алекса по закрытой линии, Алекс должен был прибежать первым, как только понял, что Бен не выходит на связь. Он должен знать.

Дверь приоткрылась, и в палату вошел О’Доннел, вот только выглядел он, как будто по нему пробежался отряд крестоносцев в полном облачении: рукав порван, губа разбита, ссадины по всему лицу и сломанный мизинец в гипсе.

— Уоу, — протянул Бен, криво ухмыляясь, — а я-то думал, тут один красавчик.

— На себя посмотри, Вазовски, — Алекс устроился в кресле, лелея руку с гипсом. — Не мог очухаться раньше, я вообще-то домой хочу.

— Куда? Смотреть мультики и уничтожать ведро мороженого, пуская слезы по своей Энни?

— Я сейчас шепну медсестре, что нашел тебя без штанов, и остаток вечера ты проведешь у уролога, малыш, — прищурился Алекс, откинулся в кресле и простонал. — О да. Вот это я понимаю — кресло.

— Разве в нашем комик дуэте не я злой полицейский?

— Нахер иди.

— Да я бы с радостью, — Бен фыркнул, — да как видишь, меня еще не выписали.

О’Доннел негромко рассмеялся себе под нос и устало вздохнул.

— Начистоту?

— Выкладывай.

— Четыре нигера поймали ее возле дома, затащили в дом, пустили по кругу. Конец истории.

Внутри Бена все опустилось свинцовой тяжестью, он прикрыл глаза рукой, массируя переносицу. Ублюдки. Гребаные ублюдки.

— Блять. За что? Что она им сделала?

— Говорят, мстили за то, что Свенсон насиловал их женщин.

— «Их» женщин? — он поперхнулся от ярости. — Да кто даст этим ебаным бомжам?!

— В смысле, чернокожих, типа из их племени. Я вообще думал, что тебя там убили. Зашел, а ты в луже крови валяешься без сознания. Потом еще в спальне… — Алекс уставился в пол, склонив голову между плеч, и провел целой рукой по ежику коротких волос. — Пиздец, никогда не забуду.

Бен вспомнил спальню матери после налета и кровавые простыни в мусорке. Он не хотел знать, но, сглотнув, все равно спросил.

— Как она?

— Вывихнуто плечо, — безжизненным голосом произнес Алекс, — сломано запястье. Они пережали ей руки ее собственными наручниками. Множество ссадин, синяков, про то, что там, — он кивнул между ног, — я не знаю. Ее прооперировали, и теперь она лежит в реанимации. Тут ее брат приходил, пацан совсем. — Алекс показал на разбитую губу. — Это, кстати, он сделал.

Бен невесело хохотнул.

— Неудивительно, ты ведь дерешься хуже школьника.

— На себя-то посмотри, — издевательски протянул тот, — позволил уложить себя с первого удара, слабак. Я теперь герой, — вздохнул Алекс. — У меня даже интервью возьмут завтра. Тебе тоже перепало, твой папаша взялся защищать тех трех копов.

— Да твою ж мать, — Бен закатил глаза. — Ну какого хуя, его только не хватало!

— Ага, знатно подлил масла в огонь. За твоей жопой журналисты охотятся, зато Департамент тебе охрану выделил, ребята возле двери троих из желтых газет спровадили только за последний час. Докторша сказала, что тебя сегодня отпустят. У тебя есть, куда поехать?

Наверное, все-таки для него было слишком много плохих новостей за раз, потому что голова начала раскалываться, как хрустящая корочка. С зубодробительными прострелами в висок.

— К матери, я чую, тоже не вариант. Ладно, в отеле тоже ничего будет.

— Тебе нельзя одному, после сотрясения надо будить каждые три часа. У меня так было, когда я на скейте шибанулся с моста. Рвало ночью, как будто я намешал с три ведра алкашни.

— Я смотрю, у тебя богатый опыт в распитии алкогольных напитков, — заметил Бен, шипя от боли.

— Очнись, Шерман, я же О’Доннел, — он пожал плечами. — Это как спрашивать, пробовал ли американец бургер, и зачем русскому медведь.

— Зачем?

— Затем, что хоть кто-то катается на велосипеде по их дебильным дорогам.

Бен долго смотрел на Алекса, пока не произнес:

— И это я псих.

~~~

— О, — вырвалось у Бена, когда он обернулся на звук открывшейся двери. Он стянул с себя больничную одежду и стоял голый, как раз собираясь переодеться.

— Успокойся. У тебя нет ничего, чего бы я еще не видел, — в палату зашел Купер в своем черном пальто, видимо, приехавший из участка сразу после смены, и скинул спортивную сумку на кровать. — Это тебе.

— Что там?

Джон закатил глаза.

— Костюм пасхального зайца.

Бен непонимающе моргнул, прикрываясь между ног больничной рубашкой — он даже в душ с Купером одновременно не ходил.

— Одежда твоя, баклан. Из шкафчика забрал. Ты же не собирался ехать в окровавленной форме? — тот перевел взгляд на кучу черной одежды на стуле и вздохнул. — А нет, вижу. Собирался.

— Я же не знал, что под сопровождением имелся в виду ты.

— Господи. Вообще-то в 21 веке придумали такую полезную вещь, называется «телефон», — Джон присел в кресло, где до этого валялся Алекс.

— А вдруг ты был занят?

Бен открыл сумку и достал джинсы, толстовку и куртку. Ну да, какие трусы? Запасного нижнего белья он с собой не брал.

— Как снимать кеды с высоковольтной линии, так я не занят. А как забрать твою задницу из больницы, так куча дел, — Джон потер ладони о бедра. — Одевайся, дятел. Дьюи уже ждет нас в машине.

Бен быстро натянул джинсы, чувствуя взгляд Купера хуже прожектора.

— Дьюи? А он что здесь делает? О-ох, — скакать со штанинами была плохая идея, и у Бена резко закружилась голова и замелькали черные пятна перед глазами. Чуть не упав, он вдруг почувствовал теплую большую руку на груди, которая помогла ему выпрямиться. Поджав губы в одну тонкую линию, Купер смотрел на него сверху вниз с мрачным выражением лица.

— Лучше спроси, кого тут нет сегодня. Шишки из Департамента отчитались перед прессой и фьюить на своих лимузинах к едрене фене. Хоть операцию с госбюджета оплатят, — произнес Джон, его шершавая ладонь все еще лежала у Бена на груди.