Что до самой Авроры, то она была так взволнована своим новым заданием, что остальные мысли в ее сознании никак не могли обрести ясную форму. Визит на Землю! Даже в самой смелой своей фантазии она не осмеливалась помыслить о подобном. А тут еще и платье. Ей-то уже казалось, что никогда она не накинет на свои плечи одежды. От волнения даже пальцы дрожали, путаясь в бесконечных тесёмках корсета, а тут еще несколько юбок. В общем, просить Асмодея затянуть корсет, девушка так и не решилась. Видано ли дело поручить обязанности гувернантки столь собственному хозяину-демону, а потому решила оставить все как есть. Едва ли кто-то решится ее раздеть!
За годы в Аду Аврора уже успела позабыть ощущение и тяжесть одежды, сковывающей движения, а потому в платье, которое будто по волшебству сузилось до ее размера, чувствовала себя как в тюрьме. Накинув на плечи белый плащ, подбитый мехом, который прекрасно оттенял зелень наряда, она заплела волосы в тугую косу и, наконец, решила показаться своему повелителю.
Ждать, к счастью самой Авроры, Асмодею пришлось недолго – совсем скоро она явилась перед ним в темном платье, аккуратных сапожках и плаще. В таком виде демон еще никогда не видел эту женщину. Впечатление, прямо сказать, невероятное – все же не обнаженность делает девушку женственной, а все эти детали одежды, подчеркивающие стан, оттеняющие лицо, удлиняющие ноги; корсет, поднимающий пышную грудь, трепещущую при дыхании. Это оставляло простор для фантазии. Красота, одним словом. Как тут не залюбоваться? Как дар речи не потерять, даже такому искушенному кавалеру, как он? Сама же Аврора, надо отдать ей должное, от своих привычек далеко не отходила, и тут же поспешила впечатление исправить – пытаясь сделать шаг, подвернула ножку и едва не свалилась, только и успела ухватиться за рукав его халата, который так и треснул по швам, обнажив мускулистое плечо.
– Владыка, я… простите… я… я…
Тратить время на выяснение отношений Асмодей не стал. Молча подхватил ее под локоток, подводя к огромному зеркалу, заключенному в раму из костей падших ангелов, тех самых, кто не смог пережить падение с небес или был сражён клинками архангелов. Весьма символичная память о том, какой ценой демоны добились свободы и возможности посещать мир людей.
Взирая на отражение их обоих, про себя Асмодей отметил, как удачно зелень его халата сочетается с изумрудным платьем девушки. Словно так было задумано, хотя, выбирая этот наряд, демон в том себе отчета не отдавал. Мелкая деталь, которой бы он раньше никогда не придал значения, сейчас не на шутку его обеспокоила. Зеркала никогда не врали - так считал сам Асмодей. Да и как могло врать оно ему? Отражение в волшебном стекле зеркал он всегда воспринимал по-своему, словно мог через него заглянуть в душу отраженного, собственно, в данном случае так оно и было на самом деле. Ведь сейчас, встав чуть позади мадам Д’Эневер, глядя на нее глаза в глаза в отражении, он видел больше, чем еще пять минут назад, когда она просто стояла перед ним.
Сложно было в этом признаться, но их взаимное общение оставило несмываемое клеймо на их душах. За те десять лет, что был он хозяином души этой женщины, произойти успело многое. Были годы взаимного “молчания”. Затем было время, когда она, как и полагается покорной рабыне, следила за его пещерой. Но вот потом что-то меж ними совсем разладилось, ибо Аврора превратилась для него в друга и верного товарища, а позже и вовсе стала любовницей. Или все-таки возлюбленной? Готов ли он был признаться самому себе в том, что знали все остальные. Как бы то ни было, Асмодей и сам не заметил, как год за годом писалась их совместная история – с кем еще из людей он проводил вместе такое количество времени? Пожалуй, ни с кем.
Однако секундой спустя все изменилось, волшебство и притягательность момента рассеялись, и зеркальная гладь явила им истинный облик душ друг друга. Свет и тьма… Аврора стояла подле него прекрасная, словно утренняя заря, такая лучезарная, а он… он угрюмый и окутанный мраком своей изуродованной души. Поразительный контраст, впервые заставивший его почувствовать себя полным ничтожеством. И никакое бессмертие, никакое могущество, никакая власть не могла изменить сего факта. Но сильнее всего его уязвила реакция девушки. В самом начале она с упоением созерцала картину их близости, запечатленную в зеркале, но когда стекло явило им истину, Аврора не смогла сдержать испуганного вскрика. Она видела его человеческую маску, знала грозный лик демона и принимала его без ропота. Но испугалась… испугалась его увечной черной души! Этой эфемерной материи, которая и угрозы то в себе не несла, будучи отлученной от разума.
«И все-таки, боится! Как и все остальные боится истины, предпочитая видеть маску», – с долей досады сказал он сам себе, отходя вглубь залы.
– Владыка, простите меня… я… – опомнилась девушка, к слову сказать, достаточно быстро, бросившись ему вослед, будто он мог куда-то испариться или убежать. И странное же все-таки создание попало к нему в руки. Жалостливое…
– Запомни, переступив этот порог, ты окажешься в мире, где каждый демон возжелает заполучить это, – он протянул ей желтоватый конверт, где кружевом чернил было вышито имя адресата. Аврора даже побелела от неожиданности, прочитав чернеющую надпись. – Передай его по назначению. Лично в руки. Сегодня канун дня Всех Святых, так что твой родной городишко не будет спать до глубокой ночи, скрой свой страх за маской и не оглядывайся назад. И еще, в Аду время течет иначе, не так как в мире людей. Годы здесь, могут быть вечностью там, и наоборот. Все зависит от воли и настроения его правителя, а они за последнее десятилетие были изменчивы.
– И сколько же лет прошло с момента…
– Более сорока, – глядя в ее янтарные глаза, произнес Асмодей.
– Быть не может… Лотти…
– Твоя сестра еще жива, но уже не такая, какой ты ее запомнила. И еще, возьми это, – надевая на безымянный палец девушки свое изумрудное кольцо, произнес он. – Без него твоя душа останется лишь призраком того мира. Не более того. – Однако сама Аврора в этом нехитром жесте уловила подтекст более сокровенный, напоминающий некий обряд венчания. Даже лицо ее укрыл яркий румянец. – А теперь иди, время играет против нас, подумай о том, где ты хочешь оказаться и переступай порог, – подталкивая девушку к стеклу, произнес он.
– Но как я вернусь обратно?
– Я тебя призову! – бесстрастно произнес он, стараясь встать так, чтобы его массивный силуэт не отражался в зеркале. – А теперь ступай, и главное, не оглядывайся назад.
Приблизившись к стеклу настолько, что кожей можно было ощутить исходивший от него холод, девушка вгляделась в собственное отражение, которое словно по волшебству поблекло, явив ей картину осеннего леса, закутанного во мрак. Она узнала… узнала каждое дерево, излучину реки, серебрящуюся в лунном свете. Это был ее дом, давно потерянный, но теперь волею судьбы такой реальный. Коснувшись ледяной глади, Аврора почувствовала, как ее пальцы провалились в пустоту, а холодный ветер, заставляющий сухие листья танцевать в воздушных воронках, хлестанул ее руку. Ощущение давно забытое, но приятное, заставившее душу сжаться от волнения.
Будто ожидая позволения, или поддержки, она нерешительно глянула на Асмодея, который, как тень, стоял между бесконечными рядами вешалок. В эту секунду сомнения и страхи укрыли ее с головой. Это было то чувство, которое возникает у человека в тот момент, когда он понимает, что в после его ухода произойдет что-то непоправимое.
– Владыка, это же не прощание? – совладав с дрожью в голосе, произнесла она, не в силах остановить одинокую слезу, прочертившую на щеке влажную дорожку. – Пообещайте, пообещайте мне, что мы еще встретимся.
– Мои души всегда возвращаются ко мне, – произнес он, сверкнув белоснежной улыбкой. Только тогда Аврора отважилась сделать первый шаг в давно забытый мир. Не учла она лишь одно, что демон блуда был столь же искусен во лжи, как и в плотских утехах. А потому эти слова сошли с его языка с поразительной легкостью.
