Действия Авроры продемонстрировали ему не только хорошо развитую интуицию, но и холодный расчет. Это был грамотно разыгранный спектакль, в котором они оказались невольными участниками. Она заставила каждого присутствующего уверовать в ее обман, наигранной демонстрацией эмоций отвлекла их от истинного действа, продемонстрировав не только неординарные умственные способности, но и навыки настоящего лицедея. Ее победа была не случайной удачей, а результатом атаки настолько дерзкой, что никто кроме Люцифера не сумел разгадать этой интриги.

Ведь если разложить всю партию по ходам, становилось ясно, что у Абаддон при самом лучшем раскладе могла быть либо комбинация трех карт одного ранга, либо две «пары». В то время как у нее в руках была победа. Вопрос оставался лишь в том, как заставить такого опытного игрока поставить на карту всё. Подумать только, решением оказалась самая обыкновенная истерика – ход чисто женский и, впервые за свою тысячелетнюю жизнь демон мог сказать, что оправданный. Если бы действо разыгрывалось на театральных подмостках, девочке можно было поаплодировать.

Единственным, что омрачало послевкусие этой победы, была злость. Только Асмодей еще не мог с уверенностью сказать, что послужило ей причиной: дерзкое поведение Авроры, заставившей его поверить в этот обман или собственная неспособность разгадать этот изощренный замысел. Как бы то ни было, вспомнив лицо Абаддон, когда девушка вскрыла карты, легкая улыбка расцвела на его лице. Ради этого стоило самому пережить всю гамму этой безысходности. Только его ощущение было временным, а его врагу придется с этим жить.

Подумать только: какое унижение! Рыцарь Ада так по-глупому проиграл свое достояние, да еще и какой-то обреченной на вечные муки человеческой душонке. По сути, Асмодей, как никто другой понимал эмоции своего соперника, потому что сам уверовал в то, что окажется на его месте. А тут, победа! Такая нежданная и такая упоительная. Воистину, сегодня он впервые убедился в том, что не все, что начинается плохо, так же плачевно и заканчивается. Вечер, суливший обернуться настоящей катастрофой, принял неожиданный поворот, до полного триумфа осталось лишь дождаться возвращения своих «птичек», посланных в самое сердце вражеского логова с целью добыть компрометирующие факты.

Пододвинув к себе сосуд с приобретенной душой «Орлеанской девы», демон вгляделся в сияющую дымку. Даже не верилось в то, что это всего лишь ничтожная частичка, настолько яркой и чистой она была.

Среди людей бытовало ошибочное мнение о том, что человеческая душа – это потемки, но Асмодей знал, что в действительности – это свет, настолько ослепляющий, что способен обратить в прах самую грозную силу Преисподней. Именно поэтому падшие так охотились за невинными. Сумев поглотить такую энергию, они приобретали не только знания усопшего, но и могущество! Самым сложным, пожалуй, было его обуздать. Именно поэтому лишь высшие демоны обладали истинной властью, ибо изначально владели силой, способной «переварить» поглощенную душу.

Помедлив несколько минут, Асмодей откупорил пробку с видом человека, принимающего судьбоносное решение. Первоначальным его намерением было отправить эту частичку энергии в пустошь, но соблазн был слишком велик. Эта душа была не просто чистой, она была святой – такого пробовать ему еще не доводилось.

Сделав глубокий выдох, демон приоткрыл рот, вместе с воздухом втягивая в себя струйку светящегося дымка, с каждой секундой прислушиваясь к голосу собственного рассудка, будто спрашивая себя: сможет ли он перебороть в себе эту энергию? Сначала по телу разлилось тепло, наполнившее все его существо приятной истомой, но с каждым «глотком» кровь в венах начинала закипать все сильнее, пока огонь не обжег его изнутри. Верный знак того, что стоило остановиться, но здесь, видимо, роль сыграла присущая ему жадность, да и в склянке оставался всего один «вдох». И оставить жалко, и явно лишний – великая дилемма для незнающего меры. Так и хлебнул он горький остаток, который начал терзать его плоть, омрачая кульминацию момента. В довершение ко всему, к огненной крови еще и головная боль добавилась.

– Ничего, пройдет! – прохрипел он сам себе, направляясь к постели. Ощущение было преотвратное. Впрочем, противостояние сильных душ всегда порождало некое недомогание, излечить которое мог крепкий сон и огненная вода. Последней сейчас не хотелось абсолютно, а вот первое бы не повредило.

Рухнув на кровать, Асмодей закрыл глаза, погружаясь в некое оцепенение, предшествующее сну. Перед глазами начали кружить неясные образы, которые отказывались складываться в единую картинку, однако на задворках создания зародилась незыблемая уверенность в том, что все это как-то связано с Авророй и ее сегодняшней выходкой. Просто злости не хватало! Ему сейчас полагалось усмирить свой разум, направив все силы на то, чтобы побороть поглощенную душу, а он вместо этого думает о женщине. Правда, с точностью сказать в каком направлении, касательно этой особы, унеслись его мысли, он не мог, но сам факт раздражал. Благо терзания его были недолгими, спасительная тьма быстро укутала его своим покрывалом, унося туда, где не было переживаний, эмоций и снов – в пустоту.

Сколько времени он провел в этом забытьи, демон не знал. Может час, а может целую вечность. В Аду время – субстанция эфемерная, текущая для каждого обитателя с разной скоростью. Однако тягостное ощущение постороннего присутствия в его опочивальне и тяжелые взгляды, проникающие в самую душу, насильно вытянули его из приятной неги сна в реальность. Что ж, по крайней мере, пламя в теле погасло, хотя слабость, мешавшая сосредоточиться, осталась. Открыв глаза, Асмодей увидел два темных силуэта, вырисовавшихся из мрака.

– Вид у тебя неважный! – проговорил высокий мужчина, чья бронзовая кожа в мерцающем пламени одинокой свечи казалась почти черной. – Захворал?

– Не дождешься, Валафар, – таким же ехидным тоном ответил Асмодей. Признаться, демон, ставший его третьей ипостасью, был куда менее приятным собеседником, чем ангел. Как ни крути, а происхождение давало о себе знать, а потому высвобождать эту сущность он старался как можно реже, чтобы дров не наломала. Впрочем, и сам Валафар, за тысячелетия настолько привык к подчинению, что и не стремился обрести независимость. Будучи частью одного из князей Преисподней, этот демон низшего порядка считал себя причастным к великим свершениям, в то время как попытка отделиться и завоевать свободу оборвала бы его существование.

– Оставь его в покое, – проговорил Нуриэль. – Неужели не видишь: даже у бескрайнего океана есть свои берега, и только алчность демонов не имеет предела. Он проглотил больше, чем мог переварить, вот и мучается теперь.

– Вы здесь не для того, чтобы осуждать! – проговорил Асмодей, поднимаясь с кровати. – Достали?

– Достали, – проговорил Валафар, сверкнув янтарными глазами.

– Надеюсь, что без происшествий!

– За руку не схватили, уже результат, – спокойно ответил Нуриэль.

Оптимизма своих соратников Асмодей не разделял, впрочем, ему сейчас стоило уповать лишь на предательницу-удачу, надеясь на то, что она не оставит его в такой ответственный момент. Дотронувшись до груди Валафара, демон приоткрыл рот, впитывая в себя осязаемый остаток покоренной души, которая обратившись в темную сферу, проникла в его тело.

– Итак, – проговорил Нуриэль, глядя на своего хозяина. – Что за хворь тебя одолела, если ты решил забыться таким скверным образом? Помнится, после нашей истории ты решил придерживаться принципа умеренности. Неужели так захотелось опробовать собственные силы в борьбе с чистой душой? Или же в этом сражении ты решил отвлечься от тягостных сомнений? Какое из двух зол гнетет тебя на этот раз?

– Если ты уже определился с выводом, зачем спрашиваешь меня? – презрительно фыркнул Асмодей.

– Даже так, – разглядывая демона, проговорил Нуриэль, читая его мысли по выражению лица. – Не слишком ли большую часть твоего сознания завоевала эта девчонка? – с усмешкой бросил он.