«А потому, желая заполучить его душу, Дьявол предложил Дракуле сделку, а тот, руководствуясь тщеславием и жаждой власти ее принял, но сердце мое неустанно твердит о том, что тому была еще и иная причина, ибо слишком уж рьяно мой дед хранит эти тайны. И пообещал ему Дьявол: если будет вампир пить кровь людскую, то станет бессмертным и сможет завершить свои смертные деяния, и власть его не кончится, покуда этот мир стоит или покуда смерть за ним повторно не придет. Потому Дракула смерть так легко и принял. Знал, что скоро поднимется из могилы. Сколько в этих преданиях правды, а сколько вымысла, судить не берусь, но так оно и случилось. Мой отец получил бессмертие, а мой дед с помощью Ватикана сумел заточить его в ледяную тюрьму, но, как все твердят, такую силу не дано удерживать долго, ибо стихия все равно вырвется свободу».

Эту легенду Анна слышала, но за четыреста лет она обросла многочисленными домыслами и переродилась почти до неузнаваемости. Следующая запись была датирована двадцать пятым декабря и была достаточно короткой, написанной скорым, практически нечитаемым почерком.

— Видимо, сделана в спешке, — проговорила принцесса, пытаясь разделить несколько слипшихся страниц, но вскоре оставила эту затею, решив, что вернется к ним после того, как дочитает повествование до конца.

«Какая тишина. Часовые на сторожевой башне словно растворились в ней. Только огонь трещит в очаге, да поскрипывает мое перо. Одного взгляда за окно достаточно, чтобы понять: скоро выпадет снег. Похолодало, небо затянули свинцовые тучи, закрывая солнце, а воздух жжется так, словно из него вот-вот вырвется молния. Давно здесь не было такой суровой зимы. Дед неустанно твердит о том, что это дурное предзнаменование, пугая малышей, которые и без того напуганы случившимися событиями.

Из деревни, что невдалеке от замка, начали пропадать люди. Такого раньше не бывало! Отряды неустанно прочесывают окрестные леса, но искать в них преступника все равно, что искать иголку в стогу сена. Все бы ничего, но это так взволновало Валерия, что он с моим мужем несколько часов не покидал своего кабинета, а после, облаченные в боевые доспехи, они уехали в сопровождении небольшой группы людей. Благо, вылазка оказалась недолгой, и вскоре они вернулись невредимые, но на лица их легла маска ужаса, которую я никак не могу приподнять».

Не нужно было быть провидцем, чтобы понять то, что произошло. Видимо, за двадцать лет Дракула сумел найти способ вырваться из ледяного плена и вернулся в родные края, чтобы отомстить своим обидчикам, а для мести нужны были силы. Это был действительно замкнутый круг: ненависть породила желание мстить, а свершенная месть порождала ненависть.

«Трансильвания. Замок в Васерии. Канун Нового Года.

Наконец-то, к собственному горю, мне удалось сбросить с Матиаша печать молчания, и он открыл мне свои подозрения касательно исчезновения людей. Я всегда боялась и желала увидеть своего отца, несмотря на все усилия деда, я так и не сумела возненавидеть его по-настоящему, но теперь, когда его черные крылья накрывают своей тенью наш замок, я не могу смирить в своей душе страх.

Раньше в моих глазах он был лишь эфемерной угрозой, ожившим преданием, в которое я отказывалась верить, но теперь он реален. Каждую неделю мы находим красноречивые подтверждения его возвращения. Исчезают люди, а потом их изувеченные и обескровленные тела находят выброшенными у близлежащих деревень.

Валерий и Матиаш готовятся к войне, а я… я до сих пор не могу поверить в то, что мой отец мог стать причиной этих зверств».

В это Анна как раз-таки верила. Теперь она не понаслышке знала о том, сколь нестерпимым может быть голод бессмертных. Он опьянял, кружил голову, лишал воли. Она до сих пор не могла его контролировать, ибо жажда была сильнее ее. Перевернув еще несколько страниц с выцветшими чернилами, девушка продолжила:

«Трансильвания. 10 января 1482 года.

За последние дни здоровье деда заметно ухудшилось. Нескончаемые ночи поиска, и дни, проведенные за чтением древних свитков, оставили печать на и без того ослабшем организме. Ноги его подкосила неведомая хворь, а душу сковало отчаянием. Все чаще он твердит о том, что не может умереть, не выполнив свой долг, что тайны множатся во мраке, но каждый раз, когда я прошу его пролить лучик света на жизнь и смерть моего отца, он отвечает упорным молчанием, и это меня беспокоит.

Что за тайна может оставить такую пропасть между отцом и сыном? О, как бы я хотела хотя бы раз в жизни увидеть собственного отца! Все твердят мне о том, что мой долг подарить ему смерть, но как можно поступить подобным образом с тем, кто подарил мне жизнь?

Дед неустанно повторяет то, что он разрушил нашу семью, что он стал причиной смерти моей матери, что он отрекся от Бога и этим накликал на семью гнев небес. Но упорное нежелание Валерия говорить, заставляет меня усомниться в его словах. Глядя на исторические документы, я вижу, что он делал большие пожертвования церковным приходам, строил монастыри, наделял их привилегиями и землями. Разве мог такой человек просто так отринуть веру в Создателя. Что-то тут не чисто, и я обязательно узнаю истинную причину!»

Это чтение захватывало Анну все больше и больше. Элена задавала те же вопросы, которые терзали и ее собственную душу, но девушка никак не могла решиться на откровенный разговор с Дракулой, а точнее, Дракула упорно не желал развеять таинственный туман, окружавший причину его обращения. Поэтому больше всего сейчас принцесса боялась того, что ответ на этот вопрос сокроют размытые чернила.

«Трансильвания. 18 января 1482 года.

Таинственные убийства продолжаются. Вчера пропали двое крестьян из деревни, ушедшие в лес на охоту. С каждым днем все сильнее паника окутывает сердца. Люди боятся покидать свои дома, даже торговые караваны, заезжавшие сюда, остановились. Горы и снега будто отрезали нас от мира, заперев в клетке с неведомым ужасом, который до сих пор не явил свою личину.

Валерий все так же молчалив и сильнее ослабел. Не на шутку мы начинаем опасаться худшего. Сегодня я застала его за сжиганием старых бумаг и писем. Все больше его поведение напоминает поведение безумного алхимика, который опасается попасть в лапы инквизиции, а потому сжигает все следы своей былой деятельности. Боюсь, что теперь мы никогда не узнаем о том, какая истина хранилась на этих страницах».

— И я многое отдала бы за то, чтобы узнать эту тайну, — прошептала Анна. Раньше ей казалось, что все бумаги, хранившие на своих страницах столь желанные для всех потомков Дракулы сведения, были уничтожены тленом веков, но все оказалось намного проще: не время, а человек уничтожил память о собственном ребенке, оставив по большей части написанные после его смерти документы и предания собственного авторства, передающиеся из уст в уста. Безусловно, Дракула был кровожадным тираном, но и он имел право на то, чтобы его история была рассказана, ибо даже в самой глубокой тьме всегда затаен лучик света. Даже темное небо освещается звездами, так почему собственный отец с таким упорством насаждал культ ненависти к нелюбимому отроку? О, как она рассчитывала на то, что найдет этот ответ в дневнике своей прародительницы. Следующая запись была сделана лишь спустя полгода после предыдущей:

«Трансильвания. Замок Бран, 5 июня 1482 года.

За все это время я не написала ни строчки. Валерий умер! Неизвестная хворь и угрызения совести преждевременно унесли его душу в иной мир, и еженощно я молюсь за то, чтобы его мятежный дух нашел успокоение и прощение.

Смерть деда подкосила и ослабила меня. Все чаще я думаю о людях, которые навсегда покинули этот мир: о своих дорогих родителях, о Валерии, о другом своем брате, умершем в детстве. И конечно же, о моей милой, безвозвратно потерянной сестре, чье существование и смерть были сокрыты от меня все эти годы. Иногда я даже думаю о тех несчастных, чьими костьми и черепами набиты горные пещеры и заполнены окрестные леса. Куда ни повернись — на всем лежит отпечаток смерти и страданий! Воистину это проклятие не только нашего рода, но и наших земель. Эти мысли переполняют мои разум и сердце, отчего омут бездонного отчаяния все глубже затягивает меня. Это похоже на пытку, которая в любой момент может привести не только к смерти тела, но и души. Но не только это омрачает мой разум и душу. Теперь желание увидеть моего отца переполняет все мое существо, оно преследует меня, как наваждение, от которого я не могу скрыться и виной тому предсмертное письмо моего дорогого деда.