— Мы должны идти, — вмешался послушник, но, как оказалось, и он был не в состоянии оторваться от бушевавшей на небе битвы.

Дракула сопротивлялся изо всех сил, природная сноровка, сила воли, заточенная в многочисленных битвах, знание своего противника и ни с чем несравнимое желание жить помогали ему отражать нескончаемые атаки, но кровь Древних, бурлившая в жилах Мираксиса, неминуемо загоняла его в тупик. Все чаще он пропускал удары, уступая наставнику в силе, постепенно оседая вниз.

— Я говорил тебе, что все кончено! — проскрежетал Мираксис, заключив графа в стальной хватке и вцепившись когтями ему в бок, выдирая кусок плоти. Издав громогласный крик, сотрясший горы, вампир начал стремительно падать вниз. Как бы ни пытался Дракула расправить крылья и воспарить, у него ничего не получалось. В голове пульсировала нестерпимая боль, в ушах свистел оглушительный гул, а конечности охватила непреодолимая дрожь. Крах был неизбежен, но наставник успел подхватить его, впиваясь клыками в горло.

Кровь, алой струйкой стекая по шее, устремилась к груди, где когда-то давно, много веков назад, трепетало живое сердце, обращенное в камень. Теперь же на месте этой глыбы с последней искрой жизни затухал огонь любви. С каждым глотком Дракула чувствовал, как жизнь покидает его тело, чувствовал черную пелену, застилающую глаза, а потом все кончилось. В очередной раз он падал вниз без возможности подняться. Удар был сильный, не оставивший ни шанса на спасение. Это был конец.

Теперь, воистину, он напоминал падшего ангела: его крылья были сломаны, тело практически обескровлено, а в правом боку зияла смертельная рана, из которой тонкой струйкой сочилась красная жидкость. Несмотря на нанесенные ему увечья, гордый властелин ночи не собирался сдаваться на милость изменчивой судьбе, продолжая жадно глотать холодный, пропитанный смертью воздух. С каждым вздохом тысячи ледяных иголок раздирали его легкие на части, предвещая скорый исход, а потом была пустота: мертвая и безнадежная. Его потухший взгляд в последнем порыве устремился в небеса, туда, где несколько секунд назад в яростной битве вершились судьбы миров, туда, куда уже не суждено было никогда вернуться…

— Нет! — вскрикнула Анна, кидаясь назад на зловещую поляну.

— Стой, — пытаясь ее остановить, взвизгнула Селин, но никакая сила не могла остановить любящее сердце, готовое в любой момент разорваться от невысказанной боли. Карл, в очередной раз осенив себя крестом, шатаясь от страха, пустился за ними, но, выбежав на опушку, притаился у небольшого кустарника, наблюдая за происходящим. Порой он ненавидел себя за свое малодушие, но в душе упорно называл это благоразумием, считая, что нет смысла бросаться в битву, если наверняка знаешь то, что твоя смерть не сможет переломить ее исход. Окончательно убедив себя в том, что это не трусость, а инстинкт самосохранения, он до поры до времени предпочел не вмешиваться в происходящее, надеясь, что многое сможет разрешиться само собой. В конце концов, должен же был хоть кто-то из них выжить, чтобы поведать миру трогательную картину падения двух воинов. Карл был божьим человеком, человеком науки — мирская жизнь, а уж тем более война, были чужды его природе, а потому он решил сохранить верность самому себе до последнего вздоха, не бросаясь очертя голову в адское пекло.

Тем временем, опустившись на землю подле своего врага, Мираксис толкнул графа краем сапога, но Дракула не подавал ни единого признака жизни. Тихий шорох за спиной возвестил о приближении новой опасности. Отпрыгнув в сторону, вампир устремил на Ван Хелсинга надменный взор.

— Оборотень! Как это мелко! — презрительно фыркнул он, кинувшись на своего противника. — Ты, очевидно, позабыл то, что оборотни веками были нашими марионетками, — проникая в сознание охотника, прошипел он. В ту же секунду Гэбриэл почувствовал, как его внутренности буквально разрываются на части, кровь пенящимся потоком хлынула у него изо рта, заставляя его в бессилии хватать воздух. Ван Хелсинг, повинуясь чужой воле, осел на землю, а когтистая хватка Мираксиса сомкнулась у него на шее. Боль была нестерпимой, казалось, что его сердце буквально вырывают из груди, так и не повредив кожу.

— Я же говорил, что вы обречены! — отбросив тело охотника, принявшего человеческий облик, проговорил вампир, победоносно сверкнув глазами, глядя на выбежавших на поляну девушек.

Все было кончено. Непобедимые когда-то воины, посланники света и тьмы, поверженные и безжизненные, лежали на стылой земле, заливая остатками крови белесую корку снега. Некуда было бежать, негде спасаться. Если судьба замуровала несчастных в замкнутом круге, независимо от того, куда бы они ни побежали, дорога в очередной раз приведет их к Мираксису, который подобно самой смерти будет ждать их на исходной точке.

— Нет! — прокричала Анна, кинувшись к безжизненному телу графа. Сколько всего она не успела ему сказать, а сколько сказала того, о чем следовало бы промолчать. В очередной раз ее сердце разбилось на мелкие осколки, но в этот миг она чувствовала, что умерла вместе с ним. У нее больше не было ни сил, ни желания жить. Принцесса не хотела видеть того, что произойдет в тот момент, когда Мираксис захватит власть над двумя мирами, не хотела стать его безвольной любовницей, вынужденной терпеть издевательства своего господина, единственным ее желанием было желание последовать за своим возлюбленным, куда бы ни унесли его крылья ночи. Заливаясь слезами, девушка упала пред ним на колени, прижимаясь к могучей груди. До сих пор в ее сердце теплилась надежда на то, что он, услышав ее плач, вырвется из кровавых лап смерти, коснувшись ее волос, но этого не произошло. — Клянусь тебе, что мы встретимся снова, — склонившись к его уху, шепнула принцесса. — Я знаю и свято верую в то, что тех, кого любовь не смогла соединить при жизни, в неразрывном союзе повенчает смерть.

Селин, подбежав к Ван Хелсингу, испытывала схожие эмоции. Впервые за столетия она окунулась в тихую гавань истинных чувств, но по воле злого рока была вынуждена нести бремя потери в одиночестве. Мираксис пощадил их, посчитав, что они с Анной слишком слабы, чтобы представлять для него угрозу, но эта милость стала для нее самым тяжким из наказаний, ибо тем, кого обошла стороной смерть, остаются только вечные страдания. Сегодня она стала свидетельницей краха целой эпохи, воочию увидев ужасающую картину того, как могучий дракон, будто по мановению руки, низверг с небес ангелов света и тьмы. Сейчас перед ее затуманенным взором предстали слова пророчества, которому уже не суждено сбыться, ибо посланники двух миров были повергнуты древней силой. Запечатлев на шее охотника несколько прощальных поцелуев, девушка застыла в нерешительности, бросив испуганный взгляд на их общего врага.

— Как это трогательно! — глядя на страдания несчастных, в один день потерявших возлюбленных, проговорил Мираксис. — Вы почти заставили меня прослезиться.

— Отправляйся к Дьяволу! — прошипела Анна, давясь собственными слезами.

— О, я непременно нанесу ему визит, но сейчас у меня есть другие дела. Надо возвестить бессмертных о том, что у них появился новый господин. Не будет больше совета старейшин, не будет борьбы за власть, ибо я стану единственным и бессменным властителем миров, а люди… люди займут, наконец, свое законное место в пищевой цепочке, склонившись пред нами, — с улыбкой заметил он. — А что до вас… пожалуй, я сохраню вам жизнь, чтобы вы могли увидеть всю бессмысленность жертвы ваших защитников прежде, чем отправиться им вослед. Признаюсь, с их смертью вы перестали быть для меня интересны.

— Они покарают тебя за смерть своих сыновей! — прорычала Селин, положив руку на рану охотника. — Отцы отомстят за своих детей.

— Милая, ты как всегда ошибаешься, ибо скоро в этом мире воцарится лишь один Бог. И поверь, он не бросит своих последователей на бренной земле, укрываясь в небесных чертогах или адских пещерах. Он будет властвовать в этом мире, ибо грядет новая эра владыки тишины, высочайшего бога отчаяния — моя эра. Достаточно было двух тысяч лет христианского гнета, мир не выдержит повторного пришествия Иисуса Христа, чьи страдания были незаслуженно воспеты в одной из самых известных книг и навязаны невежественной толпе. Когда он явился на грешную землю, он знал свою судьбу; знал, что ему суждено умереть и возродиться. Для него это было лишь представлением, и он играл свою роль. Безусловно, он принял страдания и муки распятия, но любые муки можно вынести, если уверен в том, что это просто испытание веры и силы духа. Скольких людей насадил на кол твой благоверный? — Мираксис кивнул в сторону Дракулы. – Сотни, а может быть, тысячи? Едва ли ты вспомнишь имя хотя бы одного из них! А ведь многие пред ликом костлявой старухи вели себя достойно, причем смерть их была настоящая, ибо билет продали в один конец. Где они сейчас? Канули в небытие! Забыты всеми… Но Его вы помните! Ваша вера с самого начала строилась на обмане, я же явлю всем достоинство своего царства. Вы познаете истинную чистоту боли, увидите рай зла, окунетесь в божественную меланхолию и прикоснетесь к великолепию одиночества. Таким, как мы, не нужна любовь, не нужны страсти — мы стоим выше этого. Именно поэтому я выжил в борьбе, когда другие пали! У меня нет привязанностей… Запомните, есть только один ад — это монотонность человеческого бытия. Для тех же, кто преклонится передо мной, я открою двери своего мира и тогда, возможно, испытав истинные страдания, вы заслужите себе место на ваших небесах.