Хрустнула ветка, зашуршали под чьими-то шагами листья, Лика с трудом оторвала взгляд от луны и вгляделась в приближающийся силуэт. Это конечно же был Артур. «Наконец-то», — взволнованно и обрадованно подумала она, чувствуя, как учащенно забилось сердце, а от недавней меланхоличной рассеянности не осталось и следа. Скамейка, на которой Лика сидела, находилась в тени раскидистой яблони, и с тропинки ее практически не было видно. Артур заметил Лику только тогда, когда приблизился к ней почти вплотную.

— Ты!.. — выдохнул он, и на минуту Лике показалось, что он обратится в бегство.

Однако Артур тут же совладал с собой и равнодушно спросил:

— Что ты здесь делаешь в такой поздний час? — Он прислонился к дереву, сложил на груди руки и даже как будто расслабился.

— Просто вышла подышать и полюбоваться луной, — относительно спокойно ответила Лика, завороженно глядя на него. Действительно, в лунном свете он был потрясающе красив.

— Ну да… Конечно… — хмыкнул Артур.

Лика встала и решительно шагнула к нему. От его видимой расслабленности не осталось и следа, он тут же вытянулся в струнку.

— Артур, тебе не кажется, — набралась она духу, — что нам нужно поговорить?

— О чем? — равнодушно поинтересовался он.

— О нас… с тобой, — твердо промолвила Лика.

— По-моему, — несколько язвительно произнес он, — между нами все предельно ясно. Я решил оставить тебе твою девственность. Неужели ты этого не поняла?

— Поняла, — ответила Лика. — Но я хочу знать почему? — не без упрямства проговорила она.

— Господи, Лика, ты спрашиваешь, почему я тогда не переспал с тобой? — в его голосе появились какие-то непонятные нотки.

— Да, — подтвердила она, чувствуя, как дает о себе знать ее оскорбленное женское достоинство. — И еще я спрашиваю, почему ты тогда так ушел? Я имею право знать.

— Хорошо, — как-то слишком быстро сдался он, — я тебе объясню. Помнишь, я тебе говорил, что мечтаю и рассчитываю получить приглашение из Москвы. И вот я его получил. Неделю назад. Послезавтра уезжаю.

У Лики что-то оборвалось внутри. Одно дело подумывать о том, не уехать ли самой, зная, что не сделает этого наверняка, и другое — услышать от него, что он уезжает. Ее мысли об отъезде были только блажью, данью чему-то непонятному, а его слова — констатацией факта. Она чуть было не заплакала, однако гордость взяла верх.

— Хорошие вести, — произнесла Лика на удивление спокойным голосом. — Однако я так и не пойму почему?

— Потому что не хочу! — взорвался Артур, Теперь он стоял, сжав кулаки. — В мои планы не входит женитьба!

— При чем здесь это? — оторопела Лика, о женитьбе она и не думала, это было вовсе нереально, а оттого сейчас и так неожиданно.

— При всем! — фыркнул Артур.

— Я чего-то не понимаю, — тупо проговорила Лика.

Он вздохнул, немного помолчал и продолжил уже спокойнее, терпеливее, как будто разговаривал с малым ребенком:

— Неужели ты не понимаешь, что, возьми я тебя девушкой, я должен был бы на тебе жениться? — спросил он, глядя на Лику в упор. — А если бы женился, то какая бы это была жизнь? Ты здесь, я — в Москве. А если не женитьба, то что я могу тебе предложить? Месяц, два, а потом? У меня в жизни сейчас нет ничего стабильного. И я не хочу ломать тебе жизнь… Я не хочу, чтобы ты когда-нибудь сказала, что я сломал тебе жизнь… Не смог бы уехать, останься тогда с тобой, хотя ты знаешь, как это для меня важно, как я ждал этого приглашения. А жениться я не могу и не собираюсь еще лет пять, по крайней мере… Словом…

Лика не дослушала. Она повернулась и побрела к дому. Ей не было ни больно, ни обидно. Ей было никак. Она не плакала, потому что не было слез. Была немного удивлена, но больше ничего не ощущала. И это казалось странным.

Лика медленно шла по ковру из опавших листьев и думала, что в груди у нее пусто. И что он ее не любит и никогда не любил. Потому что, если бы любил, то не смог бы так поступить…

Она достигла-таки дна той черной пропасти, а достигнув, умерла.

Артур уехал. Лика не видела его после того разговора в саду. Теперь она была холодна и спокойна. Страсть, душившая ее, испарилась, оставив лишь горечь разочарования. Крылья были сломаны, она не могла больше летать, даже не смела поднять к небу глаза, погруженная в ледяную пучину. «Остудил Господь мне душу ледяным покоем нелюбви», — думала она вслед за Анной Андреевной Ахматовой, твердя эту строчку, как молитву.

Лика тщательно скрывала от всех свою мертвую душу. Так тщательно, что даже Марина, внимательно наблюдавшая за ней, ни за что не могла уцепиться.

— Как ты? — спросила она ее, когда Артур уехал.

— Да ничего, — с уверенностью солгала Лика. — Наверное, это лучшее из того, что могло бы случиться. По крайней мере самый безболезненный выход из ситуации. — Она вздохнула.

— Полагаешь? — прищурившись, уточнила сестра. — Хочешь сказать, что тебе не больно?

— Нет, — Лика покачала головой, потом поняла, что, пожалуй, переигрывает, и продолжила: — Не то что не больно. Было больнее, когда он находился тут и я не могла его видеть, понимаешь? Больнее от того, что он жил в одном доме со мной, но не желал меня видеть. Уж пусть лучше будет в другом городе. Мне так спокойнее. Я не живу в надежде, что всякий момент могу с ним столкнуться.

— Да, понимаю, — кивнула Марина. — Что ж, все что ни делается, — к лучшему, — философски заметила она.

— Конечно, — согласилась Лика, надеясь, что ей вполне удалось обмануть и успокоить сестру.

Лике не хотелось, чтобы она за нее переживала, беспокоилась, но, наверное, еще больше ей не хотелось, чтобы сейчас к ней кто-нибудь, пусть даже такой близкий человек, как Марина, приставал с расспросами. Лучше притвориться, что все совсем неплохо, что и было-то все не так сильно и не так глубоко, а теперь почти уже прошло. Только бы не лезли к ней в душу.

И расспросов не последовало, потому что Марина, если и не поверила ей стопроцентно, то хотя бы сделала вид, что удовлетворена ее ответом, и Лика была ей за это признательна. Впрочем, и Эльдар вел себя так же деликатно. И Лика постепенно привыкла играть новую роль.

Так прошел еще месяц. Месяц, во время которого жизнь потихоньку вернулась в прежнее русло, нарушенное появлением в доме Артура. За это время разговоры о нем сошли на нет, и Лика только знала, что у него все в порядке.

Конечно, она его не забыла, он ей снился, мучая ее, потому что в этих снах всегда был рядом, любящим и нежным. Но, просыпаясь по утрам, она старалась забыть увиденное, внушая себе, что ничего нельзя вернуть, что она его, может быть, даже больше никогда не увидит. Словом, Лика старалась смотреть на случившееся, как на эпизод в ее жизни, ушедший в прошлое. Даже пыталась отыскать в своей короткой любви плюсы. Тот же опыт — «сын ошибок трудных»…

Близился Новый год. Лику пригласили отметить его за городом, и она согласилась. Компания была молодая, веселая — восемь парней и только пять девчонок. Они приехали к кому-то на дачу — огромный двухэтажный коттедж — нарядили елку, растущую во дворе, и шумно принялись за подготовку праздничного стола.

Лика нарезала ветчину, когда нож, выскользнув из рук, упал на пол, оставив на ее большом пальце неглубокий порез.

— Ой! — вскрикнула она.

К ней подскочил высокий сероглазый шатен, взял руку, поднес пораненный палец к губам и слизнул алую струйку. Она ошарашенно уставилась на него. Тут кто-то из девчонок уже принес йод и пластырь, и парень ловкими движениями стал обрабатывать порез. Когда дело было сделано, он, смущенно улыбаясь, представился:

— Олег, — на Лику смотрели добрые серые глаза. — Может быть, ты забыла, как меня звать?

— Лика, — ответила она, вспомнив, что это и есть хозяин дома, — если и ты тоже забыл. Слушай, а ты что, вампир или просто ненормальный?

— Пока не замечал за собой, — хохотнул Олег.

— Чего именно? — уточнила Лика. — Того, что вампир, или того, что ненормальный?